Девушка закончила молоть зерно, испекла пирог, вышла замуж и переехала в Стратспи, а мельница опустела, потому что Мэгги Молох тоже куда-то подалась. Но девушке не удалось избежать наказания: как-то во время посиделок в новом доме ее попросили рассказать какую-нибудь историю, и она вспомнила, как обманула доверчивого брауни на мельнице Финкасл. Мэгги Молох оказалась рядом, и, едва девушка закончила, раздался ее голос: «А, так это ты убила моего мужчину? Больше тебе это не удастся!» В дверь влетел трехногий табурет и убил девушку на месте. После этого Мэгги Молох снова перебралась на другое место и поселилась рядом с фермой, где слуги кормили ее сливками и хлебом, а она делала за них всякую работу до тех пор, пока все они оставались на месте. Но стоило фермеру захотеть избавиться от них и переложить все обязанности на Мэгги Молох, как она отказалась работать, превратилась в богарта и донимала хозяина всякими выходками до тех пор, пока он не взял всю прежнюю прислугу назад.
Так что с Мэгги Молох шутки плохи, равно как и со всеми прочими брауни без исключения.
Богарт (Boggart). Проказник-брауни, повадками похож на полтергейста. Вот самая известная сказка о богарте, который подался вслед за семьей, переезжавшей в другой дом:
Жил однажды в Йоркшире фермер по имени Джордж Гилбертсон, и завелся у него в доме богарт. От его проказ доставалось всей семье, но особенно детям. То хлеб с маслом у них из-под носа утащит, миску с супом или кашей перевернет или запрячет в какой-нибудь угол или кладовку; и при этом никто никогда его не видал. В одной кладовке была дырочка, которую оставили эльфы, — из доски выпал сучок, — и вот младший мальчик взял и засунул в нее рожок для обуви. В туже секунду кто-то выпихнул рожок с другой стороны, да с такой силой, что он выскочил и ударил мальчика в лоб. После того случая дети полюбили заталкивать в дырку всякие палки и смотреть, как они вылетают обратно. Но шалости богарта становились все злее и злее, и в конце концов миссис Гилбертсон, боясь за детей, уговорила мужа переехать. И вот в самый день переезда, когда последняя повозка с вещами, скрипя, выезжала с фермерского двора, а хозяева брели за ней, попался им навстречу сосед, Джон Маршалл.
— Что, Джорджи, решил-таки ехать? — спросил он.
— А что мне еще остается, Джонни, дружок; совсем нас замучил проклятый богарт, ни днем ни ночью покоя от него нет. Да и ребятишек он так невзлюбил, что моя бедная баба с ума от беспокойства сходит. Так что, сам видишь, приходится утекать из собственного дома.
И вдруг из старой большой маслобойки, которая стояла на телеге, раздался гулкий бас:
— Да, Джонни, дружок, видишь, мы утекаем.
— Это же чертов богарт! — воскликнул Джордж. — Да если б я знал, что он за нами потащится, с места бы не сошел. Молли, поворачивай! — скомандовал он жене. — Коли нам все одно его проделки терпеть, так лучше уж в старом доме, чем в новом, к которому душа не лежит.
И они отправились обратно, а богарт продолжал резвиться на их ферме, пока ему самому не надоело.
Силки (Silky). Брауни обыкновенно являются мужчинами, хотя попадаются и женщины, к примеру Мег Мулах, которая жила при семействе Грантов, а среди гругашей женщин вообще столько же, сколько и мужчин. А вот силки Нортумберленда и Шотландской Границы бывают исключительно женского рода, как и банши. Силки носят шелестящие шелковые платья, выполняют различную домашнюю работу и гоняют нерадивую прислугу. Подобно конюху из Хилтона, силки по своей природе призраки. Самой известной из них была силки из Блэк-Хеддона, правда, неприятностей от нее было больше, чем пользы: ночью она наводила порядок там, где не успели прибраться до этого, а то, что аккуратно лежало на своих местах, разбрасывала.
Какую-то часть ночи она обязательно проводила сидя на старом дереве у искусственного озера. Это дерево до сих пор носит название «Кресло силки». Иной раз останавливала экипажи и пугала лошадей, а противостоять ей мог лишь человек, который носил крест из рябины. Однажды в одной из комнат Хеддон-Холла обвалился потолок, и на пол рухнул полный золота кожаный мех. После этого силки в Хеддон-Холле не появлялась, и все подумали, что она, наверное, была призраком того, кто спрятал в доме этот клад и умер, не раскрыв своей тайны[123]. Другая силки жила в Херд-Вуде в Бер-викшире, и еще одна, о которой также рассказал Уильям Хендерсон, в Дентон-Холле возле Ньюкасла. Об этой последней кое-что было слышно сравнительно недавно. Двух старых леди из семейства Хойл, которым принадлежал Дентон-Холл, навещала девушка из нортумберлендских Сауэрби. Дом был слишком велик для двух старых дам, и они по секрету говорили своей приятельнице, что ни за что бы не справились с ним, если бы не силки, которая разжигала огонь в каминах и делала другую работу. Вскоре подруга вышла замуж и уехала из тех мест, а в Ньюкасл вернулась только после Второй мировой войны. Обе мисс Хойл уже умерли, а дом унаследовал другой старый знакомый Марджори Сау-эрби. Он был не из тех людей, которые станут полагаться на помощь силки, и потому стал жертвой бесконечных злых шуток. Все происходившее в доме так его сердило, что он раз и навсегда запретил даже говорить об этом и в конце концов покинул Дентон-Холл. Так брауни превратился в богарта.
А вот силки из истории «Гилсланд Грай» предстает персонажем куда более устрашающим, чем во всех других сказках. Она предана Гилсландам, выполняет всевозможную работу по дому, но по ночам садится на дерево у ворот и сторожит въезд в дом, так что друг проходил мимо нее невредимым, разве что лошадь пугалась, но всякого, кто затевал зло против обитателей дома, она убивала без пощады. В упомянутой сказке она медленно придушила грабителя-головореза, которого угораздило попасть ей в лапы[124]. Другая силки, которая редко работала по дому, слонялась по подъездной аллее в Норт-Шилдс, — похоже, она была скорее духом, призраком любовницы того герцога Аргайла, который жил во времена Вильгельма III и, предположительно, собственноручно убил свою возлюбленную.
Бука (Bwca). Валлийский брауни. Следующая история показывает, насколько тесна связь между брауни, богартом и букой.
Давным-давно завелся на ферме в Монмутшире дух, которого все боялись, пока не пришла на эту ферму молодая служанка, веселая и здоровая (ходили толки, будто бы в жилах ее течет кровь Матушкиного благословения), и не поладила с букой, да так, что тот и стирал, и убирал, и прял за нее, и все это за ежевечернее угощение из чашки парного молока и куска пшеничной лепешки или миски овсянки. Вечером еду оставляли под лестницей, а к утру все исчезало; но самого буку никто никогда не видел, потому что работал он по ночам. И все шло хорошо, пока однажды девчонка из чистого озорства не оставила ему горшок с выдохшейся мочой, которой отбеливали ткань. Наутро она горько пожалела о сделанном, потому что бука набросился на нее и пинками прогнал по всему дому, громко крича:
Толстомясая, впредь думай головой,Прежде чем подставить боглуЯчменный хлеб с мочой!
И больше девушка его не видела, а года два спустя дошел слух, что богл поселился на ферме в Хафод-эрс-Эрнис, где тоже подружился со служанкой, которая неизменно кормила его самым лучшим хлебом с молоком и никогда не подшучивала. Однако и у нее со временем обнаружился один недостаток, а именно любопытство. Она все просила, чтобы он показался ей в своем истинном облике и сказал, как его зовут. И вот однажды вечером она его обманула: сказала, что уходит вместе с остальными, а сама спряталась в доме. Бука сел за прялку и прилежно прял, приговаривая:
До ушей расплылся бы у девки рот,Кабы знала, что я — Гварвин-а-Трот.
— Ага! — воскликнула тут служанка и вылезла из-под лестницы, — теперь я знаю твое имя, Гварвин-а-Трот! — Но прялка тут же остановилась, бука исчез и никогда больше не показывался.
После этого он переселился на соседнюю ферму, где сдружился с работником по имени Моисей. Но и тут не повезло бедняге Гварвин-а-Троту: Моисей ушел воевать с Горбуном Ричардом и погиб. Потеряв друга, бедный бука пустился во все тяжкие и только и знал, что творил всякие бессмысленные злобные проделки: то волов, на которых землю пахали, разгонит, то в доме все вверх дном перевернет. В конце концов фермеру надоели его выходки, и он позвал знахаря, чтобы тот усмирил буку. Знахарь всеми правдами и неправдами добился, чтобы бука высунул из норы свой длинный нос, и тут же воткнул в него шило. Затем последовало заклинание, чтобы забросить буку на берега Красного моря, где тот должен был пережить четырнадцать поколений. В ту же секунду поднялся невиданный ураган, знахарь выдернул шило из носа буки, и тот, подхваченный могучим ветром, улетел. Больше его никогда не видели.
