квартиру.
– Красивая рубашка, – заметил Уильям. И с подозрением прибавил: – Не знал, что тебе нравятся стразы.
– А, да. Кровь девушки попала на мою одежду, так что я… купила это в ближайшей комиссионке. Схватила первое, что подошло.
Я бросила сумочку на диван.
– Сейчас вернусь. Хочу переодеться во что-нибудь своё.
Меня немедленно охватило чувство вины, и я пожалела о своей лжи, но мне нужно было время, чтобы обдумать ситуацию с Анной. Я была уверена: Уильям не одобрит то, что я запланировала.
Со вчерашнего дня стояла прекрасная солнечная погода, поэтому я надела обрезанные джинсовые шорты и простую синюю майку. Я провела пальцами по волосам и пощипала себя за щёки, пытаясь вернуть им румянец.
– Ты переоделась? – спросил Уильям из-за двери.
– Да, – ответила я, и он просунул голову в комнату. Волосы упали ему на глаза. До чего же он был хорош!
– Итак, зачем тебе понадобились мои мозги? – поинтересовался Уильям, скидывая сандалии и запрыгивая на кровать.
– О… – Я задумалась, как сформулировать вопрос.
Не могла же я просто спросить: «Как вылечить мою подругу-человека от рака?» Особенно после того, что произошло вчера.
– Ну, просто хотела спросить, много ли ты знаешь о моём даре? Скажем: могу ли я что-то вылечить, если это не открытая рана.
– А что, например?
– Например… синяк под глазом, – сымпровизировала я.
Он в задумчивости покачал головой:
– Честно говоря, не знаю. Я и про ногу-то узнал в ту ночь, когда Кара на тебя напала. Собственно, она и сказала мне, как вылечить рану.
Я откинулась на спинку своего компьютерного кресла и повернулась лицом к Уильяму:
– Что-то я такого не помню.
– Конечно, не помнишь. Кара умеет разговаривать телепатически.
– Значит, она сказала тебе это мысленно?
– Да, – небрежно ответил он. – А про умения лучше расспросить Йосифа. Он в этом разбирается.
Я с любопытством наблюдала за ним с другого конца комнаты, подмечая мелочи, которые делали Уильяма таким неповторимо красивым.
Он просмотрел книги, которые я разложила на прикроватной тумбочке, чтобы далеко за ними не ходить.
– «Ромео и Джульетта»? – заметил он, взяв книгу. – «Когда любовь с тобою так сурова, то сам ты будь с любовию суров; коли её, когда она колюча, и с ног собьёшь, и победишь любовь»[3]. – Уильям бросил на меня взгляд, от которого замерло сердце. – Моя любимая цитата.
Он не торопясь перелистывал страницы. Всё в нём казалось просто-таки идеальным. Густые волосы цвета золотистого мёда переливались на свету, когда он расчёсывал их пятернёй. Глаза были зелёными, с коричневыми ободками по краям радужек. Губы Уильяма, казалось, созданы для поцелуев. Его улыбка ослепляла. Она словно заполоняла всю комнату, сразу привлекая к себе внимание. Тело было крепким и выносливым, а грубоватые черты лица придавали ему вид мужчины, а не мальчишки.
Мне казалось, что я готова проводить часы – или даже дни – изучая каждую деталь, каждый изъян, каждое пятнышко на его коже.
– Ты уверен, что твоя способность не…
– Что? – спросил он, желая, чтобы я закончила свою мысль.
– Не имеет долговременных последствий?
Он рассмеялся.
– Ты мне скажи.
Я вспыхнула, вспомнив своё необдуманное признание на крыльце.
– Я бы предпочла этого не делать.
– Нет, – ответил Уильям. – Ни на кого и никогда это не действовало долго.
– Даже на Кару?
До сих пор я не осознавала, как меня волнует этот вопрос. Я похоронила его глубоко в душе, надеясь, что никогда не придётся спрашивать. Но я должна была знать.
Уильям вздохнул и отвёл взгляд.
– Кара меня тревожит, – признался он.
– Значит, между вами что-то есть?
– Нет, – заверил он. – Кара… у неё проблемы.
– Я вроде как догадалась, – сказала я, приподнимаясь, чтобы перебраться к нему на кровать.
Уильям подвинулся, прислонившись к изголовью, и я устроилась рядом с ним.
– В детстве мы очень дружили. До войны встречались каждый день. Кара в самом деле была мне как сестра. Она приходила в гости, и мы часами играли в полицейских и грабителей и прятались от родителей, сводя их с ума. Мы постоянно просили, чтобы нам позволили остаться друг у друга дома. В общем, были почти неразлучны.
Я повернула к нему голову и заметила, как напряглась мышца у него на щеке.
– И что случилось?
– Война. Когда она началась, нам с Карой было немного за пятьдесят – совсем дети. На войне нелегко заводить друзей, особенно если твой отец возглавляет восстание. Кара была единственной, кто у меня остался. Но когда Совет узнал, что она – потомок Прометея, они сделали всё, чтобы её заполучить. Им нужно было её умение читать мысли, и они забрали её.
Я приоткрыла рот от удивления.
– Так ведь война давно кончилась. Почему Кара до сих пор с ними? Она ведь может просто уйти, верно?
– Это не так просто, Элиз. У неё нет выбора.
– Но почему?
Уильям положил книгу обратно на тумбочку и обернулся ко мне. Судя по всему, для него ответ был очевиден.
– Они убьют Кару и её семью.
Вот так. Полная безнадёжность. Неужели потомки и впрямь ожидали, что я выстою против такого безжалостного врага? Я почувствовала, что начинаю сгибаться под этим гнётом, словно какая-то невероятная тяжесть придавливала меня к земле.
Я подтянула колени к груди.
– Так что, по-вашему, я должна сделать, Уильям? Я не лидер. Как мне победить Совет? Это невозможно.
– Честно? – спросил он, наклоняя голову, чтобы встретиться со мной взглядом. – Я не хочу, чтобы ты это делала.
– Что?
– Как говорит мой отец, ни в чём нельзя быть уверенным. Возможно, ты права. Знаешь, я не думал, что буду возражать, если ты захочешь сразиться с Советом, но… Я и сам не ожидал…
– Не ожидал чего?
– Что моя любовь встанет у меня на пути.
Уильям уже произносил это слово – любовь. Но тогда я не придала ему большого значения. Теперь же оно дошло до меня в полной мере – и обезоружило.
– Что, если тебя ранят или убьют? – продолжал он. – Я себе этого не прощу.
Мне хотелось сменить тему. То, что он сказал, было слишком неожиданно. Слишком ошеломляюще, чтобы думать об этом прямо сейчас.
– Почему ты солгал о своих умениях? – спросила я, уводя разговор в другую сторону.
Уильям подумал немного.
– Строго говоря, я не лгал.
– Ладно, почему ты не сказал, из какого рода происходишь?
– Не знаю. Это было глупо, – ответил он, покачав головой. – Я не хотел, чтобы ты сомневалась в своих чувствах. Не хотел, чтобы ты думала, будто эти чувства какие-то насланные, а не твои собственные. Ты ведь понимаешь, что они настоящие, правда?
– Да, – согласилась я.
По правде сказать, они были более настоящими, чем
