такого, которого я совсем не знал. В моем окружении были женщины совсем другого склада, как внешне, так и внутренне. У них все напоказ, с одной стороны, а с другой — фальшь. Возможно, они считают это некоей тайной завесой. Только никакой такой тайны и нет, а есть грубая ложь во всем.
Если бы меня кто-то стал уверять, что я придумал себе женщину по имени Селена, что на самом деле ее не существует, что все это лишь мой вымысел — я бы поверил.
Я долго бродил среди полок супермаркета, бесцельно забрасывая в корзину продукты. Затем зашел в кафетерий. Не для того, чтобы выпить кофе, просто мне хотелось глянуть на тот столик, за которым мы сидели. Он был свободен. Это хорошо. Мне было бы неприятно увидеть там посторонних. За соседним столом сидела женщина с маленькой девочкой. Когда я на них посмотрел, девочка засмеялась, прикрыв рот ладошкой. Я ей подмигнул, а женщина обернулась и строго глянула на меня.
Уже сидя в машине, я вытащил мобильник и набрал номер Селены. Сделал это быстро, чтобы у меня не было времени примериться к разговору. Иначе, я был уверен, в последний момент обязательно передумаю. Из телефона неслись гудки, от которых у меня учащенно забилось сердце. Гудки шли и шли, растянувшись, казалось, на километры. Только она все равно не ответила. Я тронул машину с места.
Когда двери лифта распахнулись, я очутился нос к носу с Татьяной Семеновной. Женщина обрадовалась, ее рот растянулся в широкой улыбке.
— Здравствуй, Лешенька. Как дела? — спросила она.
Вопрос был, я понимаю, риторический. Но почему-то я решил приоткрыть завесу:
— Да как вам сказать. Не очень, если честно, — я посторонился, давая ей пройти к лифту.
Татьяна Семеновна перестала улыбаться, поправила косынку на шее, нахмурилась и сокрушенно покачала головой.
— А ты не думай, — прикоснулась она к моему локтю и тихо добавила, пристально глядя в глаза: — у тебя все наладится. Сейчас прижало, а потом отпустит.
Я улыбнулся и согласно кивнул. Тоже мне, пророчица. Люди всегда такими словами поддерживают друг друга.
— Вот потом вспомнишь мои слова. Сейчас не веришь, конечно. Ладно, пойду в магазин схожу, — буднично сказала она и вошла в лифт.
Дома я первым делом отправил смску Селене с просьбой перезвонить. Мой номер ей незнаком, поэтому на пропущенный звонок она вряд ли будет отвечать. Затем связался с Бородичем, поговорил с Марией Егоровной.
Надо бы пойти в кухню, подумал я, заняться ужином, но на меня навалилась липкая лень. Я сел на диван и прикрыл глаза. Из головы не выходил разговор с Ларисой. И еще эта картина, где она, как черная птица, сидит на скамейке, а вокруг бушует жизнь. И откуда весной всегда так много детей на улицах? Даже летом их как будто меньше. Никогда об этом не задумывался, странно…
Завибрировал мобильник. Я вздрогнул, и сердце опять гулко забилось — Селена!
— Добрый вечер, Селена.
— Здравствуйте, Алексей. Что-то случилось? — из трубки раздался встревоженный голос. — Вы просили позвонить.
— Да, я очень хотел с вами поговорить, — я перевел дыхание и как можно спокойнее добавил: — мне приятель дал пригласительные билеты на выставку. Не знаю, интересен ли вам сюрреализм, но мне бы очень хотелось сходить туда с вами.
Она не спешила с ответом. Какое-то мгновение я еще мог слушать тишину, но потом мои нервы не выдержали, и я торопливо заговорил опять:
— Селена, еще мне надо с вами поговорить. Не по телефону. Поймите, это важно. Это очень важно.
Я зажмурился и перестал дышать, как перед прыжком с большой высоты. Ну все, больше аргументов у меня не осталось.
— Да я, в общем, не возражаю, — наконец ответила она. — Давно уже нигде не была…
От счастья у меня задрожали руки. Я, как дурак, закивал головой.
— Вот и хорошо. Я тоже, доложу вам, не завсегдатай выставочных залов. Тогда до выходных. Я вам перезвоню.
Еще некоторое время я прижимал к груди телефон, пытался определить свое состояние словами. Но слов не было, одни эмоции, которые сейчас явно зашкаливали. Раздался неясный шорох. Я вздрогнул, обернулся на звук. Это был дождь, мелкий, спорый дождик штриховал косыми линиями окно. Откуда взялся? Ничто вроде не предвещало. Ну и хорошо, пусть будет дождь. Это очень хорошо, что дождь. Нельзя же, в конце концов, чтобы все время солнце светило. У природы свои персонажи, как в пьесе. Каждый из них должен себя проявить. Если артисты простоят все время за кулисами, то и пьеса не получится. Так и в жизни…
Я бросил пиджак в кресло, сам растянулся на диване. Состояние тихой неги постепенно окутало мое сознание. Мне было хорошо, будто все проблемы решились сами собой, и ничто больше не могло испортить мне жизнь. Какое-то время я пребывал в этом благоденствии. Но совсем немного, и спустя минут пятнадцать, я уже лежал с открытыми глазами. Моя пьеса как раз не складывалась именно потому, что не все персонажи были на сцене. То есть понятно, что они есть, но я их не вижу. Один персонаж — Серега Петренко — был и ушел. Роль у него непонятная совсем. Если бы я вовремя с ним поговорил, то, скорее всего, все встало бы на свои места. Но я был взбешен подлостью человеческой, этим взрывом, наконец. Теперь еще эта его болезнь. Лариса говорит, что не жаловался. Почему не жаловался? Не хотел расстраивать семью? Судя по его разговору со мной — болен он был на голову. Но это так, от злости мои выводы. А если серьезно… Его болезнь и его идиотское поведение, надо полагать, как-то связаны. Но это в том случае, если он знал, что болен. Вскрытие показало, но не факт, что ему самому было что-то известно. Такие случаи известны, к сожалению, когда человек живет, даже не подозревая, что дни его практически сочтены.
Глава 7
Ни врачей, ни больницы я терпеть не мог. Негативного опыта у меня в этом плане не было, но между тем, я их старался обходить стороной. Поликлиника, которая обслуживала Петренко, была самой рядовой, с обычными очередями в регистратуру и к врачам. К кому конкретно мне обратиться за помощью я не знал. Конечно, я понимал, что официально я должен обратиться к главврачу, но он мне однозначно не помощник. Поэтому, улучив момент, когда девушка из
