согнуло, сломало, а некоторые и едва не вырвало из земли. Я на миг растерялся. Сила моего заклинания меня ошеломила.
– Демон… Не Светлячок… Демон…, демон… – зашептал Гадкий в ужасе, тяжело поднялся и судя по всему в надежде, что я сейчас брошусь к Злате, побежал. Я отправил свой огненный шар ему в спину. Из всех, кто здесь был, его бы я не отпустил точно. Не всех и не за всё можно прощать.
Заклинание рванулось вперёд словно гончая. Гадкий почувствовал что-то, попытался на ходу обернуться, но не успел. Огненный шар попал ему в центр спины, точно между лопаток, прошёл навылет и с шипением, дымом и паром вырвался из его груди. Гадкий сделал ещё неловкий шаг, словно споткнулся, обмяк и мешком рухнул на землю. Заклинание пролетело ещё шагов пять, зацепило небольшое деревце, воспламенило его, распалось на части и лишь затем погасло. Я на миг закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, открыл их, заставил себя повернуться и взглянуть на Злату. Ни она, ни Главный после моего удара не шевелились.
«Принимая решения, принимай и их последствия», – всплыли вдруг совершенно некстати у меня в памяти слова учителя. Я попытался отогнать от себя эту мысль, но у меня не вышло.
Путь, который я проделал до векового дерева, у которого, раскинув руки, лежала Злата, на самом деле всего лишь несколько шагов, показался мне безмерно длинным. По дороге я несколько раз ловил себя на мысли, что смотрю больше не на неё, а на Главного, раз за разом убеждаюсь, что «опасности нет» и он точно мёртв. Удар об дерево измял, изломал всё его тело и вогнал ему в спину всё лезвие и даже часть рукояти ножа. Низ ствола дерева-великана, корни и листья вокруг были залиты кровью. Оружие прошло наискосок и насквозь и вышло пальца на два-три с другой стороны, из груди. Дыра была огромной, после такого не выживают.
– Принимая решения, принимай и их последствия…, – тихо прошептал я, наконец заставил себя отвести взгляд от пустых, застывших глаз-бойниц Главного, подойти и присесть возле Златы. Она лежала на спине, как-то безмятежно, словно даже спокойно, как будто не упала, а легла так сама. Глаза её были закрыты.
В лесу сильно стемнело, и поутих ветер, почему-то я обратил на это внимание только сейчас. Вечер заканчивался, совсем скоро уже должна была наступить ночь.
Я медленно взял руку Златы и нащупал пульс. Сердце её билось, но слабо, медленно, как у человека во время глубокого, спокойного сна. Я почувствовал лёгкое облегчение, аккуратно уложил руку Златы обратно на листья, осмотрел и ощупал её голову, особенно затылок, который оказался в крови, затем грудь, живот, спину, руки и ноги. Когда я закончил, то успокоился окончательно: раны были небольшими, поверхностными, в основном царапины, ссадины и синяки. Злате повезло, видимо большую часть удара принял на себя Главный.
Я поднялся и огляделся. Нужно было решать, что делать дальше. Время шло и совсем скоро уже должны были начать просыпаться, выходить на охоту, хищники. Оставить Злату одну в лесу, тем более в таком состоянии, я не мог. Ещё больше всё осложняло то что она видела мою боевую магию. Она и остальные. Инструкции учителя на этот счёт были чёткими. Всех таких людей, даже случайных свидетелей, я должен был обязательно нейтрализовать. Учитель сказал, что если слух о ребёнке-маге разлетится, а он в случае прямых свидетелей разлетится точно, то я могу больше не рассчитывать на долгую свободу и жизнь.
– Делай! Просто делай и всё! – Я похлопал себя по щекам и потёр лицо, чтобы собраться. – Нужно! Нужно! Нужно!
Моя решимость пошатнулась с окончанием боя. Расслабление наступило слишком рано, и я изо всех сил старался взять себя в руки, убедить, что ничего ещё не закончилось. Пока Злата спала, была без сознания, у меня ещё оставался, пусть небольшой, но шанс её спасти.
Выбор у свидетелей настоящей, боевой, магии, как правило, был невелик: быстрая, почти мгновенная смерть от руки мага или долгие, бесконечные, пытки и допросы. Светлые любят точность, они не отпустят ни того, кто проболтается и кого возьмут первым, ни всех остальных. Злата и оставшиеся в живых разбойники конечно же этого не понимали.
Выбора не было. Мне в любом случае когда-то пришлось бы с этим столкнуться. Всё решилось ещё в тот миг, когда я применил первое заклинание. Как сказал бы точно в такой ситуации мой отец: «ты знал на что шёл». Я помедлил, осторожно залез в карман, достал туго перевязанный бечёвкой свёрток из толстой кожи, который всегда носил с собой, и стал торопливо его распутывать.
Специально на такой случай учитель оставил мне один магический амулет, но из всех оставленных им предметов этот я не любил больше всего и, если уж на то пошло, даже его слегка боялся. Не знаю, как это объяснить, но эта вещь…, она была словно какая-то «злая» что ли, мрачная, давящая. Даже просто прикасаться к ней и то было неприятно. При этом в сопроводительной записке говорилось «постоянно носить с собой».
Заклинание, которое позволял делать амулет, называлось «контроль» – явно тёмная, не совсем чистая, какая-то слегка «нечестная», в отличие от стихийной, магия. Применялось оно лишь на спящем и позволяло на время полностью подавить волю человека, подчинить его себе, заставить выполнить практически любые, но обязательно чёткие и недвусмысленные, приказы. Неприятным, в большинстве случаев, но не в моём, «побочным» эффектом было полное исчезновение у цели памяти вплоть до предыдущего сна, то есть человека как бы отбрасывало назад во времени. Что мне и требовалось. Позволить Злате забыть весь этот кошмар было лучшим, что я мог для неё сделать.
Большинство людей и не подозревает, что часть воспоминаний, причём едва ли не большая, додумывается ими самими и имеет мало общего с тем, что в действительности ранее произошло. Это я и собирался использовать. История, которую я сочинил для Златы, была простой: женщина шла по лесу, несла корзинку ягод, почти дошла до родной деревни, но каким-то образом упала, запнулась или оступилась, неважно, и сильно ударилась головой. В себя, по моей задумке, Злата должна была прийти под каким-нибудь большим деревом, неподалёку от их деревни, в её памяти, до предыдущего сна, естественно, будет провал и чернота, первое время она даже, скорее всего, не будет понимать, где вообще находится и почему. Голова у неё разбита, на волосах запёкшаяся кровь, корзинка с ягодами будет валяться рядом, прямо возле правой руки, так, словно Злата
