Апотекарий отключил и обесточил ручной сканер.
— Тогда что, Талос?
Пророк смотрел сквозь Вариила, сквозь стены комнаты, смотрел на что-то, видимое ему одному.
— Мы можем перековать легион. Можем подать пример, которому последуют наши братья. Мы можем отбросить мелкую вражду между бандами. Труден лишь первый шаг. Ты понимаешь, Вариил?
Он наконец-то обернулся к апотекарию. Его черные глаза ярко блестели.
— На этот раз мы сможем вернуть былую славу. Мы можем начать все заново.
Апотекарий закатил на место несколько стационарных сканеров. Кнопки и датчики на его нартециуме оживили механические руки, прикрепленные к потолку. В стеклянных колбах плеснули химикаты.
— Ложись, — сказал он.
Талос подчинился, по-прежнему глядя в никуда затуманенными глазами.
— Я потеряю сознание?
— Несомненно, — ответил Вариил. — Скажи мне, действительно ли Тсагуальса — подходящее место для того, чтобы начать такое возрождение?
— Я думаю, да. Как пример… как символ. Другие рассказывали тебе о том, что произошло, когда мы покинули этот мир?
— Я слышал о Тсагуальской Расплате, да.
Талос вновь глядел сквозь него, но уже в собственную память, а не в море открывавшихся возможностей.
— Звучит так спокойно. Нет, Вариил, все было гораздо хуже. Когда умер примарх, мы деградировали долгие годы — рассеялись между звезд и защищали свое добро от когтей собственных братьев не меньше, чем от загребущих лап врагов. Но конец всему пришел, когда серые небеса Тсагуальсы вспыхнули от выхлопов десяти тысяч десантных капсул… В тот день погиб легион.
Вариил почувствовал, как по спине ползут мурашки. Он ненавидел, когда при нем проявляли эмоции — пусть даже горечь старых воспоминаний. Но любопытство развязало его язык.
— Кто же явился по ваши души? — спросил он. — Какой должна быть сила, решившаяся бросить вызов целому легиону?
— Это были Ультрамарины.
Талос опустил голову, погружаясь в воспоминания.
— Тысяча воинов? — Апотекарий широко распахнул глаза. — И это все?
— Ты мыслишь так мелко, — хмыкнул Талос. — Ультрамарины. Их сыны. Их братья и кузены. Весь легион, возродившийся после Ереси и выступающий под сотней разных знамен. Они называли себя Прародителями. Насколько я знаю, так до сих пор называют себя их потомки.
— Ты имеешь в виду братские ордена Ультрамаринов?
Теперь Вариил уже почти мог это представить.
— Сколько же из них?
— Все они, Вариил, — негромко сказал Талос, перед глазами которого вновь пылало небо того давнего дня. — Все они.
Часть вторая
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
XII
ЯРОСТЬ ПРАРОДИТЕЛЕЙ
Он знал, что спит.
Это не помогало. Все оставалось таким же реальным. Запахи — такими же сильными, а боль — такой же острой.
К кораблям! — вслух произнес он.
Он чувствовал, как Вариил движется по комнате, хотя не видел ничего, кроме тех картин, что рисовал его разум. Анализы его крови, его мозга, его сердца… все это ничего не значило, потому что он ничего не чувствовал.
К кораблям!
Успокойся, Талос, — донесся издалека голос Вариила. — Успокойся.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал покой. В чистилище Тсагуальсы покоя не было никогда.
Его первым воспоминанием о последнем дне стал рассвет.
Месть пришла, когда над горизонтом поднялось тусклое солнце.
Звезда Тсагуальсы была нежарким сердцем, чуть бившимся в центре системы, — источником болезненного, слабого света, едва озарявшего единственную планету под ее опекой. Это бледное сияние медленно разлилось над безжизненной поверхностью планеты, в последнюю очередь добравшись до бастионов черной каменной твердыни. На равнинах зарождалась песчаная буря. Она должна была обрушиться на крепость в течение часа.
До Меркуция, до Вариила, до Узаса были Сар Зелл, Рувен, Ксарл и Кирион.
Это Сар Зелл примчался с дурной вестью. Его ботинки громко стучали по крепостной стене, пока в небесах разгорался огонь.
— Они здесь, — передал он Талосу по воксу. — Они наконец-то пришли.
В это мгновение природой овладело поэтическое настроение, и с янтарных небес хлынул дождь.
В годы, последовавшие за смертью примарха, все больше и больше боевых отделений покидало небеса Тсагуальсы, чтобы проводить вылазки глубже в сердце Империума. Многие уже бороздили просторы Великого Ока с другими легионами, тратя не меньше времени на грызню с бывшими братьями, чем на войну с прислужниками Ложного Императора.
Боевой флот сокрушительной силы базировался над серым ликом пустынного мира. Каждый корабль нес крылатый череп Восьмого легиона. Армада могла обратить в прах целые звездные системы. И не раз совершала это прежде.
На другом конце системы Тсагуальсы в безмолвии космоса открывались прорехи в реальности. Они истекали гнусной демонической материей в чистоту настоящего космоса, пока содрогающиеся боевые корабли протискивались обратно в материальную Вселенную. Как и почти всегда при варп-перелетах, их прибытие было не скоординировано — невозможно было удержать строй в яростных штормах Моря Душ. Захватчики один за другим вырывались из варпа и мчались к серой планете.
Поначалу они сравнялись силами с Повелителями Ночи. Затем превзошли их. Когда началась битва и небеса Тсагуальсы запылали, у захватчиков уже было полное численное преимущество над флотом Восьмого легиона. И с каждой минутой прибывало все больше кораблей — варп отрыгивал их, отплевываясь струями ядовитого тумана.
Им не нужен был четкий строй. Им не нужен был стратегический план атаки. Такому огромному количеству кораблей не было нужно ничего, чтобы выиграть войну. Ордена Прародителей, Тринадцатый легион во всем, кроме имени, пришли, чтобы раз и навсегда выжечь раковую опухоль Ереси.
Капитаны и командиры затопили вокс-сеть взаимными обвинениями, приказами, которым никто не собирался следовать, и тактическими предложениями, которые никто не желал слушать.
Талос остался на стене, вслушиваясь в разноголосицу тысяч криков. В прошлом кричала всегда только их добыча. Теперь вопли вырывались из груди братьев — братьев, переживших Ересь и двести лет войны.
Один приказ повторялся с роковой обреченностью. Талос слышал его снова и снова, его кричали, визжали и ревели: К кораблям! К кораблям! К кораблям!
— Мы должны оборонять крепость, — передал Талос своему командиру.
В ответ раздалось басовитое ворчание Вознесенного, сиплое и мокро чавкающее в сбоящем воксе:
— Ты не видишь того безумия, что творится здесь, пророк. Тринадцатый легион распнет нас, если мы останемся.
— Вандред, мы не можем бросить все ресурсы крепости…
— Для этого нет времени, Талос. Десятки наших кораблей уже бегут. Нас не просто превосходят числом — нас могут просто задавить. Возвращайся к кораблю.
Пророк активировал свой браслет-нартециум, отслеживая опознавательные руны Первого Когтя. Ксарл и Кирион были неподалеку — возможно, в одной из ближайших оружейных. Сар Зелл дожидался приказа всего в нескольких метрах от него, вслушиваясь в переговоры по воксу. Рувен находился где-то глубже в крепости и занимался лишь боги ведают чем.
— Вандред, — сказал Талос, — мы уже видим спускающиеся десантные капсулы. Небо горит от выхлопов двигателей.
— Кто бы сомневался! У их кораблей превосходство над нашими пять к одному. Мы едва можем помешать им начать орбитальную бомбардировку. Неужели ты считаешь, что у нас есть хоть один шанс остановить высадку?
Талос смотрел, как с неба сыплются капсулы, волоча за собой огненные хвосты.
— Говорит Талос — всем Когтям десятой роты.
Его голос был лишь одним из многих, терявшихся в сумятице перекрывающих друг друга вокс-передач.
— Всем Когтям — начать посадку на катера. Нам надо добраться до «Завета».
— Как прикажешь, Ловец Душ, — откликнулись несколько командиров Когтей.
Ловец Душ, подумал он с кривой усмешкой. Имя, данное ему отцом за убийство одной-единственной души, — расплата за убийство примарха. Талос искренне надеялся, что этот до смешного пафосный титул с годами забудется.
Их цитадель не была беззащитна. В то самое время, пока вражеские катера с ревом проносились над зубчатыми стенами, в то время, когда десантные капсулы падали сквозь атмосферное пламя на пепельные пустоши, у стен, во внутренних дворах, сама крепость сопротивлялась атаке.
Башенки противовоздушной обороны изрыгали огонь в небеса, сбивая горящие «Громовые ястребы». Оружейные платформы с расчетом из сервиторов выцеливали посадочные модули, опускавшиеся на равнины, и поливали ураганом ракет и потоками ослепительного лазерного пламени гусеничные машины, с ревом катившиеся к высоким бастионам.
