Их подняли по тревоге ночью, но без всякой этой помпы, про которую любят писать в газетах и говорить по телевизору. Нет, все было гораздо прозаичнее. Просто пришел в казарму хмурый комбат с каким-то майором, наорал, как обычно, на дневального и велел строиться. Затем были унылые боксы, бронетранспортеры, которые никак не хотели заводиться, грузовики, дорога, ночь...
Днем их привезли на окраину Плахова; офицеры, такие же невыспавшиеся, как и солдаты, лениво подгоняли их криками, была обычная неразбериха, и Стае долго не мог понять, куда же они попали.
Ночью в машинах говорили, что их кидают в Чечню, что, мол, там опять началась заварушка... Но повезли почему-то не на аэродром, а на север, долго кружили, потеряв дорогу, и наконец вот привезли на окраину небольшого городка.
И только солдаты собрались "защемить" тут же под колесами грузовиков некоторые уже повалились, прижавшись друг к другу, и захрапели, - как прозвучала команда, но какая именно, Стае не разобрал, да и не было никакой охоты.
Тра-та-та-та-та...
Очередь прозвучала совсем рядом.
Стае вскочил. Очумело завертел головой, как и десятки его товарищей.
- Что?.. Где?.. Кто стрелял-то?..
Но ответа не было. И лишь вновь прозвучало где-то очень близко: тра-та-та-та-та...
Пауза.
И нежное: пи-у... Пи-у...
Комбат выругался первым и первым же кинулся на землю.
- Лежать! - крикнул он. - Всем лежать!.. - Снова выругался и дернул за ногу стоявшего рядом лейтенанта из второй роты. Лейтенант, все еще улыбаясь, рухнул, как сноп...
"Вот оно!" - пронеслось у Стаса в голове; он кинулся, сбивая остальных и не думая ни о чем, лишь о той очереди, которая предназначалась только ему, Киму Станиславу Ильичу, солдату второго года службы...
Жах!.. А-ах!..
Пи-у... Пи-у...
Тра-та-та-та-та...
Стае лежал, зажав уши руками, зарывшись головой в сухую ломкую траву, и все ждал, когда его прошьет очередью или убьет одинокой пулей. "Ма-аленькой такой, свинцовой, скользкой и противной, как ртуть", - вдруг глупо подумал он.
А может, не убьет? Может, пронесет?..
Убьет.
А может...
Убьет!
А...
УБЬЕТ!!!
Нет, нет, нет... Стае что-то закричал, вскочил, побежал куда-то в сторону, наткнулся на такого же, как он сам, испуганного солдата; оба повалились на землю... К ним подбежали, успокоили ласковым матерком, кто-то из офицеров дал Стасу затрещину - привел, так сказать, в чувство.
А потом было дурацкое оцепление - дурацкое потому, что оружия им не дали, вернее, дать-то дали, но только стволы - без патронов.
- А как стрелять-то, а? - все орал на Стаса мрачный Мурзенко, но что тот мог ответить - сам ничего не понимал и лишь материл про себя все вокруг: и предков, что отправили его в армию, и отцов-командиров, "сволочужек поганых", что куда-то попрятались после обеда, и это дурацкое задание, и этот проклятый городок - за нелепое расположение улиц, за открытость перекрестков и за прочее, прочее, прочее...
...Перед самым обедом его отправили в штаб батальона. Стае прихватил с собой двух "молодых", хотя особой надобности в этом не было. Но как ему казалось, эти двое хоть как-то смогут уберечь его от пуль.
"В них попадет, а в меня нет", - подумалось ему.
И поэтому поставил он их по бокам - справа и слева от себя - и приказал пошевеливаться. Если торопиться, то могут и не попасть...
Наконец добрались до штаба, который притаился в одном из сараев за длинным рядом одинаковых серых домов. Комбат презирал всевозможные палатки и навесы, всю "эту дрянь и паутину", предпочитая простой дедовский способ бревна да землю.
Передав записку от ротного, Стае ждал ответа, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит за штабными дверями...
До него долетали обрывки разговоров, но сложить из них что-то цельное Стае никак не мог. Оттого и злился. Кроме того, его бесила беспечность "молодых", которые лежали тут же рядом на земле и дремали, утомленные ночной и дневной суетой...
- А мне какое дело! - кричал на кого-то комбат. - Нет, ты мне объясни, при чем здесь мои воины?!
В ответ что-то забубнил незнакомый голос.
- А мне насрать! - продолжал орать комбат.
Его голос Стае слышал хорошо и отчетливо. - А мне...
И вновь его заглушил голос незнакомца.
- Ну и что?.. - снова взвился комбат.
- Приказ...
- Почему мои?! Пусть сами и идут!..
-Нет...
-Да...
- Не знаю... Не верю... Не хочу верить...
- Приказ...
Голоса перемешались, слились в какой-то непонятный клубок, потом рассыпались на ручейки, и стало совсем непонятно, куда они текут...
Стае замотал головой, прикрыл глаза. От желания понять, о чем говорят за дверями, от напряжения он даже высунул язык и покраснел. Но слышал, как ему чудилось, лишь одно и то же:
-Да...
- Нет...
- Приказ... И вновь:
-Да...
- Нет...
- Приказ...
И так, казалось, до бесконечности.
"Время! - вдруг осенило Стаса. - Это проклятые "часы" вновь пытаются сыграть со мной свою шутку... Но нет, не бывать этому!"
Мгновенно созревшее решение подтолкнуло Стаса - он сбросил вниз предохранитель и побежал в сторону, до конца не осознавая безумия своего шага...
Еще немного, еще...
Стоп! Передохни. Подними ствол вверх. Выше! А теперь - дави!..
Жалко улыбнувшись, Стае нажал на спусковой крючок.
И автомат послушно откликнулся одиночным выстрелом:
Жах!
Стае, мгновенно начав приходить в себя, замер от неожиданности. Волна безумия уже отпускала его, унося остатки решительности и желания действовать в стремлении хоть как-то сдвинуть это проклятое застывшее время...
Из штаба выскочили офицеры, последним показался хмурый комбат - китель на нем был расстегнут, покрасневшая грудь расчесана до крови. Все это Стае отметил машинально, секундой спустя, замерев перед приближавшимися к нему людьми и не слыша их криков.
Наконец офицеры добежали до него, обходя его почему-то чуть сбоку, лишь потом он догадался - из-за автомата, который он машинально направил на них. Его хорошенько тряхнули, вновь что-то крикнули - теперь уже в лицо. И вновь он не услышал...
Как сквозь толщу воды, донесся голос комбата:
- Ствол опусти.
И властная рука пригнула ствол автомата к земле.
Стае догадался, о чем его спрашивают, но ответить не мог, словно забыл слова. Он переводил беспомощный взгляд с одного хмурого лица на другое, открывал и закрывал рот и все цеплялся за автомат, который пытались вырвать из его рук...
Наконец автомат у него отобрали.
- Там, - вдруг тихо сказал Стае и показал рукой в сторону. - Там! Там! Там! Там!..
- Да не ори ты! - прикрикнули на него. - Говори спокойно. Что случилось?
Стае вдруг догадался, что он кричит, и замолчал.
-Кто это был?..
- Чего молчишь?..
-Ты что, больной?.. - посыпалось на него со всех сторон.
Солдат вжал большую голову в плечи и молчал. Когда вопросы вдруг стихли, он неуверенно заговорил, что видел кого-то ("Да кого же ты видел, чучело?!." - в сердцах выругался незнакомый офицер), сначала окликнул, а когда тот бросился бежать, выстрелил... И чем более нелепо врал Стае, тем больше ему верили...
Выслушав несколько раз его нескладный рассказ, офицеры отдали Стасу автомат и вернулись в штаб. Вскоре ему передали записку и велели возвращаться к ротному. Все еще потрясенный случившимся. Стае поспешил назад.
Этот нелепый, честно говоря, дикий случай не выходил у него из головы до самого вечера, до того момента, пока его, Стаса, и Мурзенко лейтенант не взял патрулировать по городку...
Быстро стемнело. Они брели по улицам, стараясь держаться освещенной середины. Мурзенко и Стае, сами того не замечая, жались к лейтенанту, словно он был той самой гарантией от пуль и самой надежной защитой на свете. Офицер, казалось, этого не замечал, все болтал про то, как учился в военном училище, как они ходили "снимать" хохлушек, как потом, перед самым выпуском, озадаченные папаши тех самых хохлушек пытались их ловить и заставлять жениться на своих дочерях...
И чем больше он говорил, тем яснее Стае понимал, что и лейтенант боится, а потому и болтает как заведенный. Но странное дело, от этой болтовни Стасу не становилось легче. Он украдкой взглянул на хмурого Мурзенко и решил, что тот тоже здорово боится.
- Товарищ лейтенант, - вдруг перебил его Мурзенко.
- Что? - встревоженно спросил офицер. Патруль замер, напряженно вглядываясь в темноту.
- Чего, Мурзенко? - переспросил лейтенант.
- А-а... - протянул Мурзенко, словно забыл, о чем он только что хотел спросить. - Я говорю, собак чего-то не слышно...
-Да?
Они прислушались. Действительно, ни одна собака не брехала. От этой тишины Стасу стало не по себе. Он сильнее сжал автомат потной рукой, но уверенности в нем не прибавилось...
Лейтенант негромко кашлянул.
- Верно... - наконец сказал он. - Действительно, не слыхать...
- Вот и я о том же! - радостно подхватил Мурзенко. - Уже сколько идем, а все - тишина...
Он толкнул локтем Стаса. Стае вплотную приблизился к лейтенанту.
