частные фирмы, их свободная частная инициатива нередко брала верх над традиционно коллективной — корпоративной — дисциплиной.
Это, надо сказать, помогло истории ядерного оружия.
Осенью 1991 года в Институт истории естествознания и техники, где я тогда работал, пришел Анатолий Антонович Яцков и принес документы из Архива КГБ. Ветеран разведки, в 40-е годы добывавший атомные секреты, добился их рассекречивания и предложил опубликовать документальные свидетельства с надлежащими комментариями историков. Он выступил у нас на семинаре с воспоминаниями и ответил на вопросы историков.
Это был первый человек, с которым я говорил, точно зная, что он служил в ГБ и, к моему удивлению, он мне очень нравился. У него было хорошее, хоть и не улыбчивое лицо человека серьезного и честного. Внимательно слушал, отвечал деловито и лаконично. И когда пояснял, почему на некоторые вопросы не может отвечать, это звучало убедительно. Он знал границы своей компетенции:
«Бомбу делали ученые и специалисты, а не разведка: разведывательная информация сама по себе ничего не стоит… Роль разведки свелась к тому, что работы начались раньше и продвигались быстрее, чем это было бы без ее материалов».
Напомню, что то было время, когда горбачевская гласность превратилась в полную свободу слова. Открытые дискуссии по острым вопросам шли в открытом ТВ-эфире. В одной из таких дискуссий Яцков участвовал вместе со своими бывшими товарищами по разведслужбе и противостоял непомерным претензиям. Один из его товарищей, к примеру, говорил:
«Можно ли было построить бомбу по данным, которые мы получили? Рассматривая их тогда в Нью-Йорке, я пришел к выводу, что хоть я и не большой умелец, мог бы и сам построить бомбу по этим данным».
Если бы этот товарищ взглянул на разведчертеж 1948 года, где размеры В-бомбы указаны в миллиметрах, он бы еще больше уверился. Но вряд ли бы заподозрил, что та штуковина бомбой стать не может.
А Яцков понимал меру своего незнания. Быть может, потому, что внимательно читал отзывы Курчатова, кое-что в разведданных отвергающие.
Или просто был Яцков умнее своих боевых товарищей, которые, возможно, умело занимаясь своим ремеслом, в ядерной физике не смыслили. Тут же нашлись журналисты, которым понравилась идея развенчать физиков, включая Сахарова, а их лавры передать чекистам. И тогда Яцков не выдержал и написал письмо в газету «Правда» под названием «Не трогайте Сахарова».
После этого знакомства, вспоминая Яцкова, я готов был пойти с ним в разведку, хоть и рад, что он ходил без меня. Иначе пришлось бы мне отвечать на трудный вопрос, для кого же я ходил в разведку?
Это же знакомство побудило меня внимательнее отнестись к предположению Сахарова, что инициатива знаменитого антисталинского «Письма 25-ти» могла исходить из «прогрессивных кругов» КГБ. То письмо адресовалось Брежневу, накануне — первого после Хрущева — съезда партии, когда ходили обоснованные слухи, что руководство КПСС готовит реабилитацию Сталина. И начиналось письмо так:
«В последнее время в некоторых выступлениях и в статьях в нашей печати проявляются тенденции, направленные, по сути дела, на частичную или косвенную реабилитацию Сталина. Мы не знаем, насколько такие тенденции, учащающиеся по мере приближения XXIII съезда, имеют под собой твердую почву. Но даже если речь идет только о частичном пересмотре решений XX и XXII съездов, это вызывает глубокое беспокойство. Мы считаем своим долгом довести до Вашего сведения наше мнение по этому вопросу. Нам до сего времени не стало известно ни одного факта, ни одного аргумента, позволяющих думать, что осуждение культа личности было в чем-то неправильным. Напротив, трудно сомневаться, что значительная часть разительных, поистине страшных фактов о преступлениях Сталина, подтверждающих абсолютную правильность решений обоих съездов, еще не предана гласности…»
Почему бы прогрессивным кругам нынешних служб ГБ не выступить еще раз с подобной инициативой, но на этот раз обратиться не к главе партии и правительства, а к народу? Ведь, согласно опросам общественного мнения, недобрая половина россиян благодарна т. Сталину за его роль в истории страны. А у нас, как известно, народ и партия едины. Есть и повод не хуже съезда — юбилей вождя всех времен и народов, в самый темный день декабря. Я бы предложил новый список подписей начать с тех, кто это сделал в 1966 году, когда за «Письмом 25-ти» последовало письмо 13-ти и совсекретное письмо троих.
Среди подписавших эти письма были академики и народные артисты, писатели и художники, лауреаты Сталинских, Ленинских и Государственных премий, которых, стало быть, можно назвать благополучными, а то и обласканными государством. Они были разными людьми с разным жизненным опытом и по-разному смотрели на многое, но все они свой жизненный опыт приобрели в сталинское время, и все они в Сталине видели одно и то же — смертельно страшное.
Люди нынешнего поколения найдут среди именитых подписантов 1966 года заслуживающих их особого внимания. Корней Чуковский, на книжках которого выросло уже несколько поколений. Майя Плисецкая, благодаря которой мы в области балета были впереди планеты всей. Люди театра и кино — О. Ефремов, А. Попов, М. Ромм, И. Смоктуновский, М. Хуциев, Г. Товстоногов, И. Ильинский, Г. Чухрай.
Особую группу среди подписавших те антисталинские письма образуют физики, создававшие советский ядерный щито-меч: А. Сахаров, И. Тамм, Л. Арцимович, М. Леонтович, А. Алиханов, А. Александров, Н. Семенов, Ю. Харитон.
Неужели общее мнение всех этих замечательных людей России не поможет просветить нынешнее поколение относительно роли культа личности в истории страны?
* * *
Записка В.Е. Семичастного в ЦК КПСС о распространении в Москве письма известных деятелей советской науки, литературы и искусства против реабилитации И.В. Сталина.
15 марта 1966 г.
ЦК КПСС
Комитет государственной безопасности докладывает, что в Москве получило широкое распространение письмо, адресованное первому секретарю ЦК КПСС, подписанное 25 известными представителями советской интеллигенции, в том числе: академиками Таммом И.Е., Капицей П.Л., Майским И.М., Арцимовичем Л.А., писателями Паустовским К.Г, Катаевым В.П., Чуковским К.И., Тендряковым В.Ф., актерами и режиссерами Плисецкой М.М., Роммом М.И., Товстоноговым ГА., Смоктуновским И.М., художниками Кориным П.Д., Пименовым Ю.И. и другими.[11]
В основе письма лежит мнение подписавшихся о том, что в последнее время якобы наметились тенденции, направленные на частичную или полную реабилитацию Сталина, на пересмотр в этой части решений ХХ и XXII съездов партии. В связи с этим авторы письма считают, что реабилитация Сталина приведет к расколу между КПСС и компартиями Запада, к серьезным расхождениям внутри советского общества, вызовет большое волнение среди интеллигенции, серьезно осложнит обстановку среди молодежи
