и поставит под удар все достижения в области международного сотрудничества, поэтому они выражают свой протест против какой-либо реабилитации Сталина.
Как видно, главной целью авторов указанного письма является не столько доведение до сведения ЦК партии своего мнения по вопросу о культе личности Сталина, сколько распространение этого документа среди интеллигенции и молодежи. Этим, по существу, усугубляются имеющие хождение слухи о намечающемся якобы повороте к «сталинизму» и усиливается неверное понимание отдельных выступлений и статей нашей печати, направленных на восстановление объективного, научного подхода к истории советского общества и государства, создается напряженное, нервозное настроение у интеллигенции перед съездом.
Следует отметить, что об этом письме стало известно корреспонденту газеты «Унита» Панкальди, а также американскому корреспонденту Коренгольду, который передал его содержание на США.
Приложение: 3 листа.
Председатель Комитета госбезопасности
В. Семичастный.
Вскоре еще 13 деятелей науки и культуры подписали следующее письмо в Президиум ЦК КПСС, заканчивавшееся так:
«…Как и 25 деятелей интеллигенции, подписавших письмо от 14 февраля, мы надеемся, что пересмотра решений ХХ и ХХ11 съездов по вопросу о культе личности не произойдет.
1. Действительный] член Академии мед[ицинских] наук, лауреат Ленинской и Государственных] премий П. Здрадовский.
2. Действительный член АМН СССР В. Жданов.
3. Старый большевик-историк И. Никифоров, член партии с 1904 г.
4. Писатель, лауреат Ленинской премии С. Смирнов.
5. И. Эренбург, писатель.
6. Игорь Ильинский (народный арт[ист] СССР).
7. В. Дудинцев, писатель.
8. А. Колмогоров, академик.
9. Б. Астауров (чл[ен]-корр[еспондент] АН СССР)
10. А. Алиханов (акад[емик])
11. И. Кнунянц (акад[емик])
12. Г. Чухрай (заслуженный] деятель искусств РСФСР, лауреат Ленинской премии, кинорежиссер)
13. Вано Мурадели».
О своем участии в «Письме 25-ти» писал в «Воспоминаниях» А.Д. Сахаров:
«…Сейчас, перечитывая текст, я нахожу многое в нем «политиканским», не соответствующим моей позиции (я говорю не об оценке преступлений Сталина — тут письмо было и с моей теперешней точки зрения правильным, быть может несколько мягким, — а о всей системе аргументации).
Но это сейчас. А тогда участие в подписании этого письма, обсуждения с Генри и другими означали очень важный шаг в развитии и углублении моей общественной позиции.
Сейчас я предполагаю, что инициатива нашего письма принадлежала не только Э. Генри, но и его влиятельным друзьям (где — в партийном аппарате, или в КГБ, или еще где-то — я не знаю). Генри приходил еще много раз.
Он кое-что рассказал о себе, но, вероятно, еще о большем умолчал.
Его подлинное имя — Семен Николаевич Ростовский. В начале 30-х годов он находился на подпольной (насколько я мог понять) работе в Германии, был, попросту говоря, агентом Коминтерна. Вблизи наблюдал все безумие политики Коминтерна (т. е. Сталина), рассматривавшего явный фашизм Гитлера как меньшее зло по сравнению с социал-демократическими партиями с их плюрализмом и популярностью, угрожавшими коммунистическому догматизму и единству и монопольному влиянию в рабочем классе.
Сталин уже тогда считал, что с Гитлером можно поделить сферы влияния, а при необходимости — уничтожить; а либеральный центр — это что-то неуправляемое и опасное. Эта политика и была одной из причин, способствовавших победе Гитлера в 1933 году. Ростовский в ряде статей выступал против опасности фашизма; наибольшую славу принесла ему книга «Гитлер над Европой», написанная в 1936 году и вышедшая под псевдонимом Эрнст Генри, придуманным женой Уэллса. Впоследствии этот псевдоним стал постоянным».
Возможно, существовало еще третье письмо.
О письме А.П. Александрова, Н.Н. Семенова и Ю.Б. Харитона[12]
«…Во время празднования 70-летия Н.С. Хрущева А.П. поднял за него тост и сказал: «Вы нас избавили от страха». «Соратники» Хрущева в дальнейшем не раз напоминали ему об этом.
Но к гораздо более серьезным неприятностям мог привести другой его поступок. Это было уже во времена Брежнева. После свержения Хрущева в верхах начала готовиться реабилитация памяти Сталина. Об этом стало известно в обществе, которое попыталось оказать сопротивление в виде кампании «подписантов» — творческая интеллигенция стала слать протестные письма в ЦК и правительство. Кампания была жестоко пресечена — изгнание из партии, снятие с должностей.
«Тогда, в преддверии 23 съезда КПСС[13], который должен был узаконить очередной извив генеральной линии партии, — пишет Е.Б. Александров, — три могущественных академика — Александров, Семенов и Харитон, под чьим техническим контролем была вся военная мощь страны (ядерное и химическое оружие), — написали коллективное письмо в ЦК с призывом не восстанавливать культ Сталина».
Письмо было написано в единственном экземпляре, чтобы не было утечки на Запад, и передано помощнику Брежнева. Они считали, что только в этих условиях могут рассчитывать на успех мероприятия и снисходительность властей.
Тем не менее все трое понимали рискованность такого шага, а Александров полагал, что ненавидевшие Хрущева преемники могли припомнить и незапланированный, т. е. не заказанный ему, тост, и считал вполне вероятным, что в ближайшее время его арестуют.
По его словам, «никакой внешней реакции на письмо не последовало».
Но он был уверен, что именно оно изменило намерения вождей режима, которые не стали публично пересматривать решения ХХ и XXII съезда партии относительно роли Сталина. И надо сказать, откровенно гордился этим».
Источники:
Реабилитация: как это было. Документы Президиума
ЦК КПСС и другие материалы. Том 2. Февраль 1956 г. — начало 80-х годов. — М.: МФД: «Материк», 2003 (документы № 10 и 13).
Сахаров А.Д. Воспоминания. В 2 т. — М.: Права человека, 1996. — Ч.2. Гл.1.
Александров П.А. Академик Анатолий Петрович Александров.
Прямая речь. — М.: Наука, 2002. — С. 236–238.
ПОЛИТИКА И ИСТОРИЯ
Большая игра 1939 года
Константин Залесский
Игры вокруг пакта Молотова — Риббентропа продолжаются. Для участников он — лишь аргумент в пользу своей политической, исторической, нравственной позиции. За время, прошедшее с очередной годовщины заключения пакта, вы могли в этом убедиться. Появилось и тут же исчезло из Интернета заявление о том, что Польша сама во всем виновата: была бы посговорчивее — не пришлось бы Сталину договариваться с нацистами. Сошлись в «клинче» на «Эхе Москвы» сторонники и противники пакта. Учителя истории в старших классах наставляли учеников, опираясь на собственные представления о фальсификации истории и на представления об этом своего начальства.
Против исторических фальсификаций есть одно противоядие: спокойное и дотошное исследование фактов — дат, имен, текстов. Именно такое исследование мы вам и представляем.
