Вероника опять включила проигрыватель и подошла к окну. Ветер гнул деревья и угрожающе выл в вентиляции, откликаясь на визг метели, доносящийся из компьютера. Вероника стояла между двух стихий и молча смотрела в пустоту, в завешенные плотными гардинами окна соседних домов, так похожих на картонные коробки.
Метель притихла и стала похожа на зловещую колыбельную. Вой из динамиков и вой из вентиляции слились в одно целое, как предвестие, как предчувствие, как демоническое приветствие зимы. Она укутает снегом, она скует морозом, и все живое заснет с призрачной надеждой на пробуждение. В тусклом свете фонарей, вставленных в ночную тьму, как потемневшие пуговицы в петлицы черного бархата, Вероника увидела еле различимые снежинки. Снег в первый день зимы.
Диск закончился, и ветер опять завыл сольно. "Спокойной ночи", - почему-то пожелала Вероника миру за окном и захлопнула ноутбук.
***
Книга в черной обложке тяжелым камнем лежала в Ликиной сумке. Агния отдала ее сегодня без особого энтузиазма. Она лишь сказала, что книга - дурная подделка, и от ее лучше просто избавиться. Все это Лика знала и так. Что же она тогда хотела от Агнии, на что надеялась? В самом деле, чем могла ей помочь специализирующаяся на фольклоре преподаватель литературы? Добрым советом избавиться от книги. Лика злилась на себя больше, чем на Агнию. Ей не на что было рассчитывать. Ведь она не может подойти к своей учительнице и сказать ей что-то вроде "Знаете, у меня есть одно зеркало, в общем-то его уже у меня нет, но в это зеркало поймана одна душа, и ее надо бы освободить". После такого монолога Лике еженедельным посещением психотерапевта точно не отделаться. Психотерапевта. Лику передернуло от мысли о докторе и предстоящем к нему визите. Какую роль он будет разыгрывать в этот раз?
- Какие любопытные книжки вы читаете, Лика, - девочка вздрогнула от неожиданности, прямо перед собой увидев Марию со злосчастной книжкой в руках.
"Она что успела порыться в моей сумке, пока я тут стою, задумавшись, в попытке собрать вещи с парты?" - подумала Лика и что-то неуверенно промямлила в ответ.
- Извините, мне надо идти, - сказала она, наконец, побросав учебники в сумку, но Мария не отреагировала. Казалось, ее взгляд прирос к книжке, она жадно бегала от строчки к строчке, перелистывая страницы.
- Ну и как, срабатывает? - подмигнула она, не отрываясь от книги.
Лика не могла понять, издевается над ней Мария или говорит серьезно.
- Если хотите, можете оставить книгу себе, почитать, - опасливо выдавила из себя Лика и тут же пожалела об этом.
Мария загорелась восторгом и, улыбаясь, побрела из аудитории, не поднимая головы от книги.
Лика осталась стоять как громом пораженная. Конечно, сплавить эту дурацкую книжонку Марии было не худшим результатом, но почему Мария так отреагировала, словно была готова принять все описанное в псевдолегенде как руководство к действию? Тем более сейчас, когда Мария казалась такой счастливой?
Лика знала, что уже опоздала на следующую пару, благополучно простояв в пустой аудитории около десяти минут занятия. Мария должна была закрыть кабинет и сдать ключ на вахту, но вместо этого она оставила Лику стоять с открытым ртом. Может быть, они с Агнией чего-то не заметили в этой книжке?
***
Мария еле дождалась окончания рабочего дня. Ничто так не освобождает от мечты, как более грандиозная мечта. Про книжку в черных обложках ей рассказал Евгений Борисович. Рассказал, чтобы не быть голословным, утверждая, что Доминик, его бывший студент, сошел с ума. По словам профессора, парень тряс этой книжкой перед лицом преподавателя, хвастаясь, что в ней описано, как можно исполнить любое свое желание. Конечно, такой волшебной книжки не существует, ее быть не может. Но вот же она - Мария держит ее в руках. И пусть другие думают, что это шутка, фантазия больного воображения, но она точно знает, что это за книга. Она искала ее годами. Искала в душных комнатах студенческих общежитий у высохших от бумажной работы аспирантов, в сумрачных квартирах назойливых и страдающих от похмелья доцентов, в жарких странах у пропахших табаком и дешевым одеколоном иностранцев. Она нигде не могла ее найти. Она уже почти отчаялась. И вот книга сама нашла ее. Сама пришла ей в руки. Теперь она ни за что ее не упустит. Это ее самый последний шанс. И она готова отдать за него все.
В лимонном платье и бежевом пиджаке, с перепутавшимися локонами и скатавшимися тенями женщина ринулась на кладбище. Побродив среди надгробий с полчаса, Мария заприметила траурную церемонию, двигавшуюся прямо в направлении ее. Это была удача. Кому пришло в голову хоронить покойника прямо перед заходом солнца, осталось загадкой, но Марию это абсолютно не волновало. Притаившись за высокой елкой, она ждала своего часа. Надо было незаметно проскользнуть в толпу, смешаться с родственниками и друзьями, как можно ближе пробраться к усопшему, как можно увереннее блеснуть дамским зеркальцем, как можно быстрее скрыться с места преступления. У Марии горели глаза, волосы совсем растрепались под порывами ветра, тональник потек по потному от волнения лицу, лимонное платье промокло насквозь страхом и желанием, пиджак был вымазан пылью с гранитных памятников и железных оград. Ее можно было принять за скитающуюся по кладбищу бездомную сумасшедшую, но ни один человек не поднял на нее глаза. Ее видели все, но никто из той процессии не увидел того, что было у нее внутри, не увидел ее злобы, ее ненависти, ее презрения. Не видела этого и она. Не слышала, как эти чувства яростно пробивают стену и зацветают ядовитыми вьющимися цветками, гложущими ее изнутри, поглощающими всю ее без остатка, выплевыющими лишь бледную тень ее самой.
В агонии Мария примчалась домой. Полночи она кричала в зеркало имя, написанное на картонке, прикрепленной к кресту на свежей могиле. Она вертелась по комнате, как вихри ветра, как беспощадная всепожирающая метель. Она кричала обо всем, чего она хочет, обо всем, что не давало спать по ночам, обо всем, что заставляло сердце биться в ритме чечетки, обо всем, что стало ее мечтой, ее несбыточной, ее проклятой, ее ненавистной мечтой. Кружась по комнате, она налетала на стены и мебель, отскакивала от них как теннисный мячик, не чувствуя боли, и опять закручивалась в своем жутком судорожном танце застрявшего в паутине мотылька. Зацепившись за ножку стола, она грохнулась на пол и, хохоча, осталась на нем лежать, сморенная усталостью и сном.
***
Проснувшись утром, Мария поняла, что не сработало. Конечно, она знала, что для исполнения ее мечты нужно время, и она не надеялась проснуться богатой и знаменитой где-нибудь на Карибских островах. Но она точно поняла: не сработало. Растерянное разочарование очень быстро сменилось яростью. Мария с рычанием дикого зверя поднялась с пола и огляделась. Вещи валялись в беспорядке, разбросанные по всей квартире. В кармане бежевого пиджака, который она пыталась отыскать ночью наощупь, чтобы накрыться, завибрировал телефон. Пять пропущенных звонков. Конечно, она не пришла на работу, и эти дряни звонят, чтобы разведать, нужно ли искать замену. Просто так, поговорить, они никогда не звонят, вообще никто не звонит. Мария швырнула телефон на стол и пошла в ванную. Там на нее из зеркала посмотрела растрепанная пожилая женщина с впалыми потухшими глазами и глубокими морщинами вокруг рта. Что с ней случилось за эту ночь, ведь она чувствовала себя такой молодой и красивой? Теперь измятое лимонное платье висело на ней несуразной тряпкой, как яркие лохмотья на огородном пугале.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
