- Между вами не было взаимопонимания?
- Мы чужие друг другу. Я за многое благодарен им, думаю, они действительно пытались быть хорошими родителями, просто со мной не получилось.
Лика подумала, что у ее родителей, несмотря на то, что они родные, тоже не очень получалось.
- Вспомнила что-нибудь еще о той родственнице?
Лика отрицательно покачала головой.
- Она жила в доме твоей бабушки?
- Нет, я не помню, кажется, нет.
- Тогда почему ее похороны были в вашем доме? У нее не было своего?
- Я не знаю. Я ничего не знаю.
Меньше всего Лика хотела сейчас ломать голову над этой загадкой, незвано вылезшей из прошлого как тараканы от нечистоплотных соседей.
Доминик молчал. Умение вовремя замолчать было одним из его лучших качеств. Пламя прыгало по стене серой тенью, превращаясь то в готический замок, то в голодного монстра, выискивающего, чем бы перекусить, то в испуганного зверька, норовящего залечь на дно подсвечника и растаять в дыму.
***
На протяжении всей дороги в поликлинику, Лика пыталась придумать новую стратегию игры. В прошлый раз врач обвинил ее во лжи. Не то что бы он был слишком далек от истины. Теперь Лика намеревалась выспросить у него все, что касалось Имени. Только вот как это сделать, не вызывая подозрения?
Открывая двери кабинета, Лика все еще не знала, как будет себя вести. На этот раз психотерапевт не стал нападать с порога. Он гостеприимно указал на стул для пациентов рядом со своим столом и отвернулся к неуменьшающейся стопке бумаг перед собой. Несколько минут охотник и жертва сидели молча, каждый ожидая ход друг друга.
- Какую из твоих записей мы обсудим сегодня? - вероятно, врач решил, что сгодятся и классические методы атаки.
Пустую черную тетрадку со следами вырванных листов Лика оставила дома. Проку от нее было никакого.
- Мне приснилась девочка, играющая с зеркалом во время похорон.
Доктор наигранно вздернул брови.
- И почему же ты записала именно этот сон?
- Это не просто сон. Это воспоминание, и эта девочка я.
- Вот как. Ты уверена? - в черных безднах опять разгоралось пламя.
- Уверена, - Лика затаила дыхание. Неужели он себя никак не выдаст?
Доктор изучал горшок плюща на подоконнике.
- Почему именно это воспоминание ты хочешь забыть?
У Лики было лишь несколько секунд, чтобы принять решение.
- На похоронах нельзя открывать зеркала. В них можно случайно поймать душу того, кого хоронят.
Это был шаг по ужасно тонкому и непрочному канату, болтающемуся в километрах от земли.
Доктор сощурил глаза и улыбнулся уголками рта. Всем своим выражением он говорил, что только что услышал несказанную глупость, и ребенок, ее изрекший, достоин умиления.
Лика изо всех сил старалась не сдаться.
- Ты ведь знаешь, что это только легенда, - сверкнул глазами психотерапевт.
- Во всех легендах есть крупица правды, - напряглась Лика.
- Ну, хорошо, хорошо, - заулыбался еще шире врач, - неужели ты действительно думаешь, что словила душу покойного зеркалом?
- Думаю, - Лика почувствовала, что у нее дрожат колени. Как же ей будет встать со стула?
Лицо врача стало серьезным. Его взгляд обжег Лике глаза.
- Именно поэтому ты хочешь забыть об этом, - сказал он, отчетливо проговаривая каждое слово.
- Именно поэтому я хочу вернуть зеркало, - сама от себя не ожидая, выдавила Лика и поняла, что обратно дороги нет. Только что она перешла какую-то очень тонкую черту, за пределами которой врача больше не сдерживают условности маскарада. Девочка не знала, хорошо это или плохо. Сердце бешено колотилось. Цветки на обоях источали тошнотворный яд. Черный обсидиан тек жгучей смолой по ее венам. Срывая маску, надо быть готовым к тому, что окажется под ней.
Доктор сидел в своем кресле, сложив руки на груди с видом человека, глубокомысленно обдумывающего принятие важного решения. Лика поняла, он может направить ее на принудительное лечение в больницу, а из психиатрической клиники еще никто не выходил, будучи в своем уме.
Девочка запаниковала. Она ведь знала, когда шла сюда, что все козыри у врача. Зачем она открыла карты?
Молчание затягивалось. Воздух катастрофически заканчивался.
- Значит, ты полагаешь, тебе станет лучше, если ты освободишь эту душу? - очевидно, доктор решил подыграть, не раздражая больше расстроенное сознание свой пациентки.
Лика неуверенно кивнула. В горле пересохло. В рот словно кто-то налил перекиси водорода.
- И как же ты собираешься это делать? - пожар в черных вселенных его глаз вырывался наружу искрами насмешки.
Лика поняла, что психотерапевт издевается над ней. Она пожала плечами. Ответ на этот вопрос она хотела бы узнать у него самого.
Доктор самодовольно поджал нижнюю губу и откинулся на спинку кресла.
- Что ж, могу дать тебе один совет, Лика.
Девочка напрягла слух.
- Чтобы кого-то спасти, нужно сначала спасти себя.
Лика поставила на врача глаза. Он и правда безукоризненно играет роль психотерапевта. Не выдал себя ни взглядом, ни голосом, ни жестом. Как у него это получается. Лика бы с радостью сгребла с подоконника кучерявый горшок и разбила его о голову профессора. Но горшок стоял слишком далеко, а колени все еще дрожали.
- Следующий визит - последний, но если хочешь, я могу записать тебя еще на несколько приемов.
Лика отрицательно покачала головой. Она в самом деле похожа на такую дуру?
Еще раз обдав Лику жаром раскаленного обсидиана, доктор дал знак, что аудиенция закончена. Несколько метров до двери показались вечностью. Лика изо всех сил старалась не упасть. Оказавшись на коридоре, она схватилась за стену и побрела вниз на улицу, то и дело упираясь пальцами в холодный бетон.
***
Девяти часов раздумий было достаточно, чтобы выжать максимум из мысли о том, что студентке Лике несдобровать. Дважды приняв душ и четырежды расчесав волосы, Мария вытащила из шкафа ни разу не одеванное фиалковое платье. Оно бы изумительно пошло ей дня два назад, но сейчас ткань бросала тень на ее лицо и кожу, делая их нездорово синюшными. Похудевшая, с впалыми щеками и синяками под глазами Мария выглядела как алкоголичка со стажем или очень больной человек. Но внешность сейчас было последним, что волновало женщину.
Выйдя из подъезда, Мария забралась в заранее заказанное такси и приказала вести себя на другой конец города, к знакомой ведунье. Ей нужно было добраться туда как можно скорее, и рассчитывать на общественный транспорт, несмотря на скромность оклада преподавателя, она не могла. Мысль о том, что она будет ехать в еле ползущем автобусе, набитом битком любопытными пассажирами, была невыносимой. Марии казалось, что после посещения знахарки ее жизнь начнется заново, что все решится и образумится, все вернется на круги своя, но только после визита к всезнающей ворожее. Поэтому каждый красный светофор, каждая пешеходная дорожка были тягостным мучением. Мария закрывала глаза, до скрипа сжимала зубы, тяжело вздыхала и ерзала по сиденью. Она непреодолимо хотела наброситься на шофера, вцепиться ему в горло и растерзать его за его медлительность, но остатки здравого смысла подсказывали ей, что дело не в шофере, а в правилах дорожного движения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
