прошлом градоначальник Карса, а затем крупный лидер белогорской эмиграции и один из тех, кому Канарис доверил свои секреты еще задолго до войны.
— Обер, дорогой обер, вы уклоняетесь от моего вопроса.
Сафаров с печатью безразличия на лице посмотрел на Сайпуллаева.
— Вы о чем, лейтенант?
— Мы речь вели о читках газет.
— Да, да, вспомнил.
— И вы, обер-лейтенант, ничего не замечаете?
— Абсолютно. Читка есть читка.
— Но у легионеров клокочет в груди, когда ваш Гереев читает им: «Аллах над нами, Гитлер с нами». А как наш командир батальона Шабанов реагирует на их усмешки? «Почему молчите, ишаки!» — вот как он орет на нас. Теперь, мой обер, вы поняли, за кого нас считают? Наливайте еще, обер...
...Сафаров, действующий в батальоне по заданию советской разведки, убедился, что перед ним вовсе не враг своей Родины.
Беседа стала более откровенной.
— Дорогой земляк, немцы мечтают побыстрее завоевать наш край.
— Тогда почему мы воюем ради них? Позор! Мы предатели!
Сафаров изменился в лице.
— Да, — решительно ответил он.
— Земляк, кажется, я что-то начал понимать. Только прошу не сравнивать меня с такими, как Гереев и ему подобные.
— Да, между тобой и Гереевым есть разница.
— Гереев добровольно поступил на службу в германскую армию, а я из-за своего малодушия. При опросе в лагере Шверине проболтнул кое-какие секреты. Вербовщики, среди которых был и «лучший ум Северного Кавказа», — а я сказал бы подлый изменник Надырхан, — утверждали, что для НКВД этого достаточно, чтобы меня расстрелять.
— Что ж, неплохо тебя спровоцировали, земляк.
Затем Сайпуллаев рассказал о себе. До войны он работал в колхозе. В первый же день начала войны он добровольцем пошел на фронт. В Дагестане осталась жена с двумя ребятишками.
Часть, в которой служил Сайпуллаев, попала в окружение. Он оказался в плену. Содержался в лагере Шверине. Потом случилось так, что он стал служить фашистам...
— Судьба злую шутку сыграла с тобой, — заговорил Сафаров. — Но попытаемся, чтобы ты и другие горцы, обманутые фашистами, искупили свою вину перед Родиной...
Перед уходом Сайпуллаева командир роты передал ему некоторые газеты, издаваемые оккупантами, в которых обливали грязью народы Кавказа.
— Читай своим солдатам, но без особых комментариев. Посмотрим, кто кого переборет и какова цена гереевской пропаганды...
* * *
На следующий день в перерыве между занятиями Сайпуллаев громко читал легионерам заметку из фашистской газеты «Ставропольское слово». «Туземное население Дагестана полудико, поражено страшными болезнями: паршой, трахомой... Туземцы не способны самостоятельно управлять своей страной, и на Германии лежит великая миссия взять опеку над этим краем». Легионеры внимательно слушали Сайпуллаева.
— Теперь посмотрим, что пишет о нас газета «Ост фронт». «Мусульмане — монголоидные разрушительные силы, которые должны стать рабами арийской расы...»
Сафаров, узнав о «политинформациях», проводимых Сайпуллаевым, понял, что на него можно полностью положиться.
Глава четырнадцатая
ПЕРЕБИТЫЙ ПАНЦИРЬ
1
Кадры «Аусланд-Абвера» всегда шли впереди германской армии. Разведчики № 1 и № 2 давно получили указание фюрера о подготовке органов абвера к войне в соответствии с планом «Барбаросса». Канарис и его правая рука начальник отдела «Абвер-1» полковник Ганс Пиккенброк еще в мае 1941 года в местечке Сулеювек под условным наименованием «Полевая почта № 57219» создают специальный разведывательный штаб «Валли-1». Он должен руководить подрывной работой против Советской России. Канарис не полностью удовлетворен деятельностью этого разведцентра и поэтому принимает новые меры. Он представляет проект о создании военно-морской разведки. Рейхсканцлер утверждает этот проект. Так, с начала 1942 года стала действовать новая абверкоманда — «Нахрихтенбеобахтер» (НБО).
Канарис приглашает к себе на Тирпицуферштрассе капитана первого ранга Боде.
— Я люблю своих братьев-моряков.
— Благодарю, герр адмирал, — ответил Боде, которого несколько дней назад повысили в должности.
— «Нахрихтенбеобахтер» должен заниматься не только сбором разведывательной информации о военно-морском флоте противника на Черном и Азовском морях, но и диверсионной работой в тылу русских.
— Основными объектами, против которых я должен действовать, являются Северо-Кавказский и Третий Украинский фронты.
— Поэтому вам нужны кадры, знающие эти районы.
— Если, герр адмирал, вы разрешите, то я хотел бы подобрать таких людей из всех подразделений нашего управления.
— Я согласен, но не забудьте, что есть еще советские военнопленные.
— Яволь, герр адмирал!
— И последнее, капитан. НБО должен дислоцироваться в Крыму.
— Нас это устраивает, герр адмирал. Крым ближе к районам наших действий.
— Вы правы. Мы должны поспевать за группой армий «А» генерал-полковника Клейста, продвигающейся по Северному Кавказу.
— Если сейчас центром НБО будет Симферополь, то в скором времени мы перебросим его в Махачкалу и дальше в Баку, где приземлимся навсегда.
— Приземлимся мы не там, капитан, а в Бомбее, откуда рукой подать до японцев. К этому времени наши друзья дойдут до индийских границ.
— Чуть не забыл о нашем великом маршруте.
— Склероз — болезнь, которой страдают многие люди, решающие судьбы великой Германии. Но вы еще молоды, капитан. Вам следует иметь отличную память...
* * *
В феврале 1942 года Боде прибыл в Симферополь. Начальник «Нахрихтенбеобахтера» занял дом № 6 по Севастопольскому шоссе и разместил там свой штаб...
