Затем во время тренировок при подготовке к учебному спуску спасательная камера с акванавтами внутри была поднята над палубой на пятьдесят футов, потом внезапно сорвалась с креплений и полетела вниз. В пяти футах над палубой стальная конструкция погасила скорость, однако камера была повреждена и акванавты получили травмы.
А в первый день эксперимента, когда на борту плавбазы находились большие чины, телерепортеры и газетчики, освещавшие важные события, произошла трагедия. Три акванавта были спущены в так называемой спасательной камере на дно, на триста футов в ледяные глубины Тихого океана, где люди дрожали от холода даже в резиновых костюмах с электрическим обогревом. Камера мягко опустилась на дно, и три человека поплыли к домику, находившемуся в пятидесяти футах. Но вдруг двое плывущих сзади увидели, что передний схватился за горло. Они быстро подхватили его, втащили в камеру и дали сигнал подъема, но их старший был уже мертв.
Расследование показало, что с его скафандра был снят поглотитель углекислоты.
Кто его снял?
Странно. И теперь, в этом гораздо более скромном эксперименте, где акванавтам предстояло жить в чистой лагуне на глубине всего пятьдесят футов, агенты службы безопасности все же нервничали. И присутствие Эверетта Меллона было последней каплей.
Джон Ладлоу подплыл на моторке к яхте Меллона и спрыгнул на сходни. Меллон в белых брюках и спортивной рубашке смотрел, перегнувшись через борт, как он поднимается.
— Вам придется покинуть яхту, мистер Меллон, — сказал Ладлоу.
Вокруг них в прекрасной голубой лагуне были суда всевозможных типов, даже старый ТДК, перестроенный в грузовое судно. Военно-морской флот зафрахтовал множество небольших моторок, носившихся между ТДК и яхтой Меллона к лагерю в лесу у самого берега.
Слева, на другой стороне острова Сент-Джон, находился Рокфеллер-парк, соблазн для туристов. Но проход туда преграждали колючая проволока и охрана, сейчас эта территория принадлежала флоту. Пойти туда без пропуска никто не мог.
Меллон, не ответив Ладлоу, повел его в салон яхты с металлическими, обтянутыми кожей стульями, баром слева и большим камбузом за дверью сзади.
— В чем дело, мистер Ладлоу? — спросил он наконец.
Ладлоу служил в военно-морской разведке и носил гражданскую одежду, состоявшую на острове Сент-Джон из зеленых шорт, джемпера и старых теннисных туфель.
— Я послал рапорт в военно-морское министерство, — сказал Ладлоу. — Написал, что у нас достаточно хлопот и без гражданского дела об убийстве.
— Ну и что?
— Мы отправим вас отсюда на вертолете и закажем билет на самолет до Нассау.
Меллон стоял за стойкой бара.
— Хотите кока-колы?
— Спасибо. Я рад, что восприняли вы это нормально. Лично я охотно оставил бы вас. И мы признательны вам за яхту.
Меллон налил кока-колы в два высоких стакана, поглядел на пузырьки и пену, потом подошел к Ладлоу, сидевшему, выпрямясь, на обитом кожей табурете.
— Успокойтесь, мистер Ладлоу, — сказал он с улыбкой. — Вряд ли убийца находится на борту.
— Как знать, — сказал Ладлоу. — Тот, кто способен убивать по телефону, не человек.
— Тут вы правы. Но все же, где мне будет безопаснее: в этой лагуне, где повсюду морская пехота и разведка, или дома в Нассау? Если я погибну, мистер Ладлоу, моя смерть падет на вашу голову.
Ладлоу пристально посмотрел на него.
— Не обижайтесь, мистер Меллон. Но как вы можете шутить? Окажись я в этом списке, мне было бы не до шуток. Я служу в разведке восемь лет, знаю приемы самозащиты и каратэ, прекрасно стреляю, однако вскакивал бы с постели при каждом шорохе.
Меллон отпил кока-колы.
— Всем хочется, чтобы я валялся в шоке из-за этой истории. Вы говорите, я шучу. Наоборот, я воспринимаю эту угрозу совершенно серьезно. В Нассау я мог бы сидеть на пляже с девушкой, а здесь созерцаю океанографический проект в пустынной лагуне. Не такое уж это удовольствие, мистер Ладлоу.
Ладлоу чуть не рассмеялся. Разумеется, он знал об эскападе Меллона с юной девицей. Рапорт охранников сотрудники разведки в Нассау прочли с восторгом. Но он промолчал.
— Должен признаться, я пошел на небольшой компромисс, — сказал Меллон. — У меня здесь… гостья. Иди сюда, Кэти.
Из камбуза появилась юная брюнетка, которую Меллон впервые увидел в оранжевом бикини. Рассерженный Ладлоу подскочил.
— У нее нет пропуска. Вы тайком переправили ее сюда!
— И вы вините меня? — спросил Меллон, указывая на девушку, теперь она была в красных брюках, готовых треснуть по всем швам. — Не делайте ошибочных выводов, мистер Ладлоу. Это совершенно невинное общение.
Ладлоу промолчал.
— Кстати, — сказал Меллон, — родители ее тоже находятся у меня на борту. Сейчас они сошли на берег.
— Кто они такие? — спросил Ладлоу. На девушку он старался не смотреть. — Рапорт. Подробности.
— Ее отец Джексон Симмонс, — сказал Меллон. — Один из океанографов. Пропуск есть и у него, и у жены, поскольку он участник проекта, и он был рад остановиться на моей яхте.
— Ну что ж, — сказал Ладлоу. — Все они могут оставаться. А вам нельзя.
— Вы разве не знаете…
— О чем?
— Адмирал-океанограф прислал мне телеграмму. Вот она.
Смущенный Ладлоу прочел:
Вам необходимо оставаться на судне в течение двух недель до завершения океанографического эксперимента. Действую по просьбе министерства юстиции.
Ладлоу стал оправдываться:
— Известия вечно до кого-то не доходят, мистер Меллон. Я прошу прощения.
— Ничего. Сказать по правде, эта телеграмма была неожиданностью и для меня. Наверно, вмешался Джордж Уильямс из министерства юстиции.
Ладлоу настроился по-деловому.
— В таком случае мы примем жесткие меры предосторожности. Я поставлю две лодки с правого и левого бортов на круглосуточное дежурство. На яхту никого не будут допускать. Ночью будем освещать борта прожекторами. Я помещу на борт пять вооруженных морских пехотинцев, и, если вы захотите сойти на берег или перебраться на другое судно, двое будут сопровождать вас. Идет?
— Согласен на все, — сказал Меллон. — Эта угроза не дает мне покоя.
Но Ладлоу, спускаясь в моторку, сомневался в этом. Судя по настроению Меллона, он вовсе не был испуган.
Ладлоу не мог тягаться с работниками министерства юстиции, но он подумал, что если бы возглавлял это дело, то как следует припугнул бы Меллона.
24
Накануне вечером Джордж Уильямс позвонил из Нью-Йорка Фреду Джарвису и сообщил о полученных из НИЦ сведениях, а утром вылетел в Вашингтон и вошел в кабинет Джарвиса перед самым полуднем. Джарвис сказал, что связался с комбинатом «Ю.С. стил» в Ларго Фоллз и все выяснил. Болтон был киноредактором-внештатником, подвизавшимся в балтиморской кинокомпании «Леонард Колмен продакшнз».
Уильямсу сперва не поверилось. Внештатный киноредактор? Так вот кто такой Болтон!
Джарвис продолжал:
— Эта информация подлежала уничтожению, потому что начальник отдела охраны хотел спасти от увольнения того, кто допустил кражу взрывчатки. Он признался, что написал ложный рапорт, будто взрывчатка найдена.
Но Уильямс не слушал. Он сказал Джарвису:
— Мы имеем дело с убийцей, которому под тридцать, он был однажды на приеме у Кеннеди и там сфотографирован. Вопрос: как он попал на прием? Молодому человеку это не так просто. Мы имеем дело с убийцей, который был в «зеленых беретах», оказался среди олимпийцев, научился убивать, обращаться с электроникой и всевозможным грязным фокусам. И теперь мы имеем дело с убийцей — внештатным киноредактором. Судя по твоим сведениям, работавшим у Колмена и раньше.
Он умолк, и Джарвис сказал:
— Приверженец Кеннеди, садист из «зеленых беретов» и киноредактор. Неужели мы говорим об одном и том же человеке?
— Надеюсь, что да, — сказал Уильямс. Он поднял трубку и попросил секретаршу Джарвиса соединить его с компанией «Колмен продакшнз» в Балтиморе, хотя Джарвис сказал: «Мы звонили туда. До завтра его не будет». Когда секретарша Колмена ответила, Уильямс сказал ей, что приедет завтра в полдень, и попросил объяснить мистеру Колмену, что дело не терпит отлагательства.
— Как сказать ему, о чем пойдет речь? — спросила секретарша.
— О Джеффе Болтоне.
— Ах, о нем! Славный парень.
— Славный?
— Он мне нравился. Жаль его.
Уильямс спросил почему. Секретарша ответила:
— Джефф был всегда таким… нервным. И все же хорошим. Мистер Колмен вам все расскажет.
Уильямс поблагодарил ее и положил трубку. Колмен будет только завтра. Он сказал Джарвису:
— Теперь я в библиотеку конгресса.
Джарвис вытаращил глаза.
— Это еще зачем?
— Нужно прочесть, что говорил Маркони на этих слушаниях. Он знал Болтона.
