Мы видели, что до 1520 г. на главных престолах сидели три юноши. Самое положение их владений, наследственные притязания на области итальянские и часть французских владений поставили Франца во враждебные отношения к Карлу, но когда Карл сделался императором, земли Францева противника облегали его земли, кроме моря. Война между ними была неизбежна, и тот и другой готовились, стараясь привлечь на свою сторону Генриха VIII. В 20‑е годы Генрих приехал во Францию, оба государя высказали один перед другим богатство свое и великолепие, упражнялись в рыцарских играх, но существенного ничего не было сделано, они разъехались после взаимных уверений в дружбе. Посещение Карла в Англию было, кажется, успешнее; если не на Генриха, то на кардинала Вальсея произвело оно большое впечатление. Кардинал Вальсей был сын мясника, образованием обративший внимание короля в 1520 г., был кардиналом, получал пенсион от всех европейских государей, был канцлером. Карл склонил его в свою пользу денежными подарками и обещаниями. Война обнаружилась в 1521 г. Виновником разрыва был сам Франц, воспоминание Мариньянской победы давало ему некоторую самоуверенность. В 1521 году войска французов потерпели значительное поражение. Франц показал неспособность вести хорошо продолжавшуюся войну. Полководцы его жили без денег. Он давал им самые сбивчивые и неудачные предписания. Союз его с папой рушился смертью Льва X; на место его был избран из партии, враждебной французам, Адриан VI, бывший в 1521 г. учителем Карла, и наместник его в Испании. Адриан VI мог противопоставить обвинениям противников безукоризненную личность и строгое соблюдение обязанностей. Его нельзя было упрекнуть в блестящих качествах, которые наводили соблазн в Льве X. Он был папа строгий, вполне убежденный в необходимости реформации в католицизме и негодовавший на Лютера за смелое отпадение от церкви. Когда он приехал в Рим, он произвел неблагоприятное впечатление на итальянское духовенство. Нравы духовенства при Льве X получили характер, резко отпечатлевавший век и правление (Папы лично присутствовали при театральных представлениях). При папе давали Мандрагору Макиавелли, пьесу, не совсем благопристойную; он был покровителем искусств, кардиналы ему подражали, о церкви они мало заботились. Один кардинал писал, что он не читает посланий Павла, чтобы не испортить языка, привыкши к классической древности. Адриан VI лишен был понимания искусства, господствовавшего в Италии. Когда ему в Риме начали показывать сокровища искусства, он не показал должного уважения к ним (и тем оскорбил общественное мнение). Относительно многих памятников он выразился грубо, он нашел здесь остатки грешного язычества, сказав что их не должно показывать народу. Художники и поэты стали тотчас врагами папы, а между тем действительно нельзя было не положить границ тому, что делалось в Риме. Несколько юношей, по языческому обычаю, вывели увенчанного вола и заклали в жертву Зевсу. Здесь все было исполнено языческих обрядов (таким образом, папа должен был бороться, с одной стороны, в самом Риме с друзьями язычества, с другой — с Реформацией). Папа умер после трехлетнего правления с сокрушением сердца, навлекши неприязнь и католической итальянской партии, и лютеранской.
Лекция 22 (15 Декабря)
Мы видели, в каком отношении находился папа к императору Карлу, когда началась война между Францем и Карлом. Адриан VI, бывший наставник Карла, сидел на престоле. Папа заслужил своей личностью полное уважение, но не в пору сел он на кафедру; ему недоставало многих необходимых условий. Итальянцы невзлюбили его за аскетическую нелюбовь к искусству; реформаторской партий он не привлек к себе, ибо допуская возможность преобразования только в недрах католицизма. Война при неблагоприятных для Франции условиях началась. Император опирался на папу, на Южную Италию; брат его Фердинанд стоял во главе австрийских владений; императорскими войсками предводительствовали лучшие полководцы того времени, когда начался новый способ войны, где не много значила личная храбрость; это были испанцы, часто итальянцы. В подробности этой войны мы не войдем. Впрочем, она уже по самому характеру представляет тот же род драматической занимательности, как вообще итальянские войны. Мы видели начатки нового военного искусства и отходившее время рыцарства. В 1523 году императорские войска едва не ворвались во Францию, там совершалось событие, которое могло иметь роковые последствия. Между вельможами Франца I не было ни одного, который стоял бы наряду с коннетаблем Карлом Бурбоном. Он был родственником королевской фамилии, браком с Сусанной Бурбон, сестрою Карла VIII, он получил огромные земли в самой средине Франции. Ему принадлежали многие крепости, он имел свое войско, двор, сверх того занимал высшие должности после короля. Личные его способности соответствовали высокому положению. В битве Мариньянской значительную часть славы и успехов приписывали ему. Но когда у него умерла супруга, на него обратила внимание Луиза Савойская, мать Франца, хотевшая выйти замуж за него. Карл, который, будучи моложе ее, отказался. Вследствие этого была распря, перешедшая в процесс; Луиза стала требовать наследства супруги Карла; в парламенте королевское влияние давало перевес Луизе, Франц, впрочем, неохотно смотрел на это и хотел мать отклонить от процесса. Уже в конце 22 г. союзники, Генрих VIII и Карл V, обратились с предложением к коннетаблю Бурбон. Они поставили на вид ему его могущество и обиды и утраты, они предложили ему разделить королевство Франции. Генрих VIII выговорил себе Северную Францию, Карл V — бывшие земли бургундские и еще несколько земель среди Франции; коннетаблю с титулом короля предоставлялась Южная Франция, Аквитания. Этот замысел был тем опаснее, что военные дела Франца шли плохо; королем были многие недовольны, особенно матерью его.
К счастью для Франца, он узнал о замысле. В 23 г. коннетабль, видя, что его замыслы открыты, бежал. Франц послал за ним вдогонку с предложением кончить процесс и помириться. Карл, однако, не вернулся, явился в стан императора без войска, с небольшой свитою двора, но принес с собой свое имя и дарования. Первым делом его был поход в Южную Францию. Он обещал союзным монархам, что они не встретят там сопротивления, что его имя достаточно, чтобы отворить ему ворота Южной Франции; Северная Италия была уже совершенно в руках императора. Французы были разбиты при Бикоке, в битве, которую хотели дать швейцарцы поскорее; французский полководец Боннивет. (1524) должен был дать сражение, и при отступлении погиб Баярд, рыцарь без страха и упрека. Плохой полководец, но блистательно образованный в рыцарских доблестях, когда рыцарство стало уже чем–то чуждым современным нравам. В 24 г. императорские войска вступили в Южную Францию. Но обещания Бурбона не исполнились. Город Марсель противопоставил самое упорное сопротивление, они должны были снять осаду. Франц мог считать себя победителем. Императорские войска много потерпели от недостатка припасов. Армия Карла рассеялась почти вся на дороге, остатки ее заперлись в Павии в начале 1525 г.; здесь обложил ее Франц, и если бы он был сам лучшим полководцем или имел бы лучших полководцев, то, конечно, участь Италии могла бы снова измениться. Но Франц дал возможность подступить 12000 немецких ландскнехтов; мало того, он принял сражение при неблагоприятных условиях. Он превосходил своими силами императора, войска его были в отличном состоянии, и особенно артиллерия, но он и французские дворяне не отвыкли от рыцарских войн: они поступили так, что французская артиллерия стреляла в своих. Они не составили никакого плана сражения. Между тем как Пескара, Фрундсберг, Лейваи коннетабль Бурбон воевали ученым образом. Французы потеряли более 10000 человек, сам Франц был взят в плен в феврале 1525 г. Можно, наверное, сказать, что известие о Павийской победе нанесло более ужаса, чем радости союзникам. Такого успеха не ждал Генрих VIII; на папском престоле сидел тогда Климент VII из дома Медичисов. И папа, и английский король были поражены таким решительным успехом, доставившим Испании полный перевес. Во Франции были приняты отчаянные меры, Луиза укрепляла Париж, но до этого не дошло. Франц был отведен в Мадрид, содержался под довольно строгим надзором около году. Такое заточение не могло не иметь влияние на государя, привыкшего к веселой и военной жизни; предложили мир; условия Карла были тягостны, Франц должен был отказаться от всех притязаний на Милан, на другие государства Италии и должен был отдать Карлу все герцогство Бургундское, все остатки бургундского наследия, по–видимому. Все долгие труды Людвига XI и войны Карла VIII и Людвига XII явились потерянными для Франции. Отдавая Бургундию Карлу, Франц впускал врага в самое сердце Франции, с этим оканчивалась его самостоятельность. Тем не менее Франц подписал договор, хотя протестовал против него тут же, против некоторых служителей, говоря, что акт был вырван у него силой (1526). Другими статьями Мадридского договора условлено было, что Франц женится на сестре короля, вдовствующей королеве португальской Элеоноре и в обеспечение договора отдаст своих двух сыновей от первого брака заложниками. В 1526 г. Франц был освобожден. Он обратился во Францию; ни Генрих, ни папа не думали уже помогать Карлу, они думали о том, кто бы остановил его могущество. Можно сказать, что события шли независимо от воли главных деятелей, неожиданно даже для тех людей, которые были одарены особенно проницательной политикой. Театром этих странных событий была Италия. Мы видели, какие обещания были даны коннетаблю, когда Павийская битва была выиграна; он требовал исполнения условий. Карл колебался, он понимал, что вторжение во Францию вовлечет его в новые войны с Англией. Он уклонялся. По другим предположениям — достоверных фактов мы не имеем — у Карла был другой замысел, он хотел завладеть Францией один. Чтобы наградить коннетабля, он назначил коннетабля начальником войск в Северной Италии, назначение почетное, но и не доставлявшее большие трудности и опасности. Карл отдал коннетаблю край, разоренный войной, отдал войско, составленное из наемников, которым нечем было платить жалованье. Одним словом, отдал те силы, которые были более опасны Испании, нежели полезны.
