– Да хорошо, – сердито посмотрев на Соколова, ответила женщина. – Чего ж ему плохо ко мне относиться? – пожала она плечами. – Я, конечно, не то чтоб богата, но все ж деньгу имею и балую мальчишку.
Раздался шум подъехавшего «уазика».
– Гришка прикатил, – сердито проговорила женщина. – А Витька дома, пьяный, наверное.
Она пошла навстречу вышедшему из дома мальчику.
– Не надо уже. – Женщина отмахнулась от внука, протянувшего ей футляр с очками.
– Добрый день, – подошел к следователям подтянутый старший лейтенант милиции. – Старший лейтенант, участковый инспектор Зубин? – Он козырнул. – Попрошу ваши документы.
– Но вам должны были сообщить, – недовольно произнес Соколов.
– И что, если сообщили? – сурово произнес участковый. – Сейчас время не то, чтоб на слово верить.
– Старший лейтенант прав. – Улыбаясь, Варя показала ему удостоверение. Соколов раскрыл свое.
– А вами, участковый, здесь не очень-то довольны, – усмехнулся он.
– Конечно, – улыбнулся Зубин. – Если у вас сорок литров браги вылить и самогона десять, да еще аппарат забрать, вы бы тоже не очень довольны были. Ладно, если б самогон нормальный был, а то ведь четверо в больницу попали. И ничего с ней поделать нельзя. Сын у нее бизнесмен и, видать, имеет отмазку в краевом правительстве. А ведь чего ей не хватает? Сын постоянно деньги присылает и сколько раз хотел забрать ее к себе, а…
– Пойдемте в дом, – перебил его Соколов.
– Чтобы узнать какую-то мелочь, – тихо пробормотала Варвара, – нужно дать человеку высказаться. Времени у нас достаточно, и я не думаю, что Соловьев будет с нами откровенным. Тем более если ты будешь так себя вести.
– Ты особо-то не увлекайся моим воспитанием, – усмехнулся Андрей. – Подумаешь, Борисов похвалил. Я, если хочешь…
– Чего кому надо? – Пошатываясь, на крыльцо вышел небритый рослый мужчина с двустволкой в руках. – Кто такие? – щелкнув курками, спросил он.
– Хватит, Соловьев! – шагнул вперед участковый. – Сколько раз говорил, чтоб не баловался с ружьем. Заберу я его у тебя.
– Не дорос еще, чтобы забрать! – Соловьев опустил стволы. – Кто такие?
– Из областной прокуратуры. – Андрей достал удостоверение. – Старший следователь…
– А барышня тоже оттуда? – Соловьев перевел взгляд на Варвару.
– Да, – улыбнулась она. – Нам с вами надо поговорить. Если вы, конечно…
– Сто грамм и пряник, – Соловьев усмехнулся, – и я в вашем распоряжении на полчаса. Потом снова сто, и могу еще полчаса говорить. А о чем беседовать желаете?
– О Лесосибирске, – тихо сказала Варя.
– Понятно. Неужто снова начали расследование? Припозднились больно. Лет-то уж сколько прошло. Я ведь тогда говорил – надо Урина брать за жабры. А теперь ищи-свищи, с мертвых взятки гладки. Тогда надо было…
– Извините, – сказала Варвара, – но мы вообще ничего не знаем, кроме того, что в девяносто первом в Лесосибирске…
– Заходите! – Соловьев кивнул на дверь. – Только, если можно, поправиться бы мне. Ну хотя бы пивка пару пузырей.
– Мы приехали не опохмелять тебя, – презрительно произнес Соколов.
– Вот, – Варвара достала из сумочки сторублевку, – думаю, вы сможете купить что-нибудь. Или давайте я в магазин схожу.
– Уберите, – покачал головой Соловьев. – Я пьян, но подаяний не принимаю.
– Держи! – Участковый протянул ему бутылку водки. – Но только рюмку, и все. Понял?
– Как не понять, – взяв бутылку, вздохнул Соколов, – еще как понятно. Значит, что-то серьезное, если Зуб пузырь дает.
– Ты не болтай, – одернул его участковый.
– Понаехали тут, – стоя у окна, ворчала соседка. – Из прокуратуры. Подумаешь, у моего Митьки вона какие знакомые. А то из прокуратуры. Счас им Гришка и напоет. Мол, Клавдия Назарова людей дешевым самогоном травит. А нате, выкусите, меня голыми руками не ухватишь. Этого пьяницу небось свидетелем желают представить. Неделю назад я ему бутылку дала, так чуть не помер. Но пьянице веры нетути.
– Можно еще на грудь принять? – спросил Соловьев. – А то…
– Да, – кивнула Варвара. – Спасибо вам, Виктор Владимирович, вы нам очень помогли.
– А почему снова за это дело взялись-то? – наливая в стакан водку, поинтересовался Соловьев.
– Так получилось, – отозвался Андрей. – А ты ничего не слышал…
– Молодой человек, – усмехнулся Соловьев, – тыкать будете, когда вырастете. Я предпочитаю обращение на вы, имею на это право. Я это право, между прочим… – Не договорив, он залпом выпил полстакана водки.
– Спасибо вам еще раз, Виктор Владимирович. – Варя поднялась. – До свидания. И знаете, будьте осторожнее. Возможно, вас попытаются убить. Кому-то невыгодна правда. Я уверена, что вам угрожает опасность. Вы, старший лейтенант, – взглянула она на участкового, – имейте это в виду. А вы, – она повернулась к Соловьеву, – не пейте, пожалуйста. Мне тяжело видеть вас таким. Спасибо вам за ваш подвиг, иначе вашу схватку с бандой Мокрушника не назовешь, и извините нас всех. – Она поклонилась. – Спасибо вам.
Участковый округленными глазами смотрел на Кудрявцеву.
– Что же ты, старлей, не знаешь, – прошептал не менее пораженный Андрей, – что Соловьев, наш бывший коллега, один брал банду из девяти отморозков?
– Что? – поразился Зубов. – Я в курсе, что он служил в МВД, но один…
– Все, – твердо проговорил Соловьев, – больше не пью! – Он выбросил бутылки в окно. – Переболею и, если не помру, пить не буду.
– Помирать вам тоже нельзя, – улыбнулась Варвара, – потому что наверняка нам придется встретиться еще не раз. Спасибо за помощь.
Красноярск
– Да все то же самое, – говорил по телефону Борисов. – Ничего нового. Любимов и Лобиков – убийцы, и все тут. Насчет Погодиной вообще отзывается с плохо скрываемой ненавистью. О Соловьеве презрительно – спился и дело чуть было не загубил. И уверен, что сегодняшние убийства – дело рук Любимова и Лобикова. Я не стал его разубеждать.
– Зря ты к нему ездил, – сказал Петрович. – Наверняка он с кем-то связан. И сейчас небось уже сообщает этому гаду о твоем визите и посещении Соловьева. Твои тебе не звонили?
– Нет. Они сегодня вернутся.
– Поезжай-ка ты к Погодиной. Или, хочешь, я с ней сам поговорю. Она меня знает.
– Петрович, боюсь я. Похоже, все, кто соприкасается с этим делом, могут погибнуть.
– Да меня хрен голыми руками возьмут! Я ж именной «ТТ» имею и стрелять могу. В человека не промажу. Да и не выйдут на меня. Сейчас те, кто в девяносто первом беспредельничал, выжидают. Мне вдруг в голову мысль пришла: напоминает кто-то тем отморозкам о девяносто первом. Не знаю зачем, но напоминает. И есть мнение у меня, что без Угла тут не обошлось. Хоть ты и говорил, что…
– Я приеду, – перебил Петровича Борисов. – Узнаю результат встречи с Соловьевым, и тогда все обговорим.
Атамановка
– Значит, по рукам? – Улыбнувшись, Будо протянул руку Суслину.
– Ага. Теперь мы партнеры. Товар будут доставлять в удобное для вас место и время. Так что…
– Прекрасно, – кивнул цыган. – О деньгах мы говорили с Грозным. Но я хотел бы, чтоб больше никто обо мне не знал. Я бы не согласился, но отказать Барону не могу, поэтому я и взялся за ваше дело. Хотя буду терять на этом деньги.
– Это уже твои проблемы, – усмехнулся Геракл.
– Наши проблемы, – поправил его Будо. – Если б не просьба Барона, я бы никогда…
– Но Барон попросил, и ты согласился, – перебил его Геракл. – Поэтому все сказано – и адью! – Хлопнув его по плечу, он пошел к двери.
В глазах Будо промелькнуло раздражение, но он промолчал.
– Пока, – кивнул Суслин и вышел.
– Я, например, ни хрена не понял, – усаживаясь сзади, сказал Геракл. – Это ведь и дураку ясно: Грозные будут терять немалые деньги. Этот цыган просто так, за спасибо, продавать не станет.
– Это не наше дело, – отмахнулся Суслин. – Мы свое сделали. Теперь надо кончать с Топориком и отваливать. Но где его…
– А может, отвезем Топорика в столицу к Грозному? Пусть он и решает его судьбу. Вроде мы не нанимались. Ведь хорошо труп Топорика мы не упрячем, а найдут – на нас подозрение падет в первую очередь. Так что везем его в Москву.
– Тогда и нас завалят, – вздохнул Суслин. – Надо его где-то около города сделать и куркануть наглухо, чтоб хотя бы лет пять не нашли. Но вот где? А может, с Лохматым это дело перетереть?
– А что, – согласился Геракл, – сегодня и перетрем.
– Ты? – Горелый удивленно посмотрел на вошедшего Топорика. – Вот не ожидал! Базар идет, что ты…
– Все! – Топорик торжествующе усмехнулся. – Укатываю я отсюда. Завтра меня уже не будет. А в Москву сунутся эти мстители народные, сразу в стойло поставлю. А ты как?
– Да все так же. Ментовня прессует. Все им не терпится меня на нары отправить. И пахан девчонки той, говорят, грозился, что кастрирует. Но видно, духу не хватило. Я бы и ему засадил, – хохотнул Горелый. – Да и маманьку этой биксы я бы отодрал, клево смотрится.
