— Знаешь ты что-нибудь о высоком англичанине? — спросил Шовелен, гадливо разглядывая еврея, который, понурив голову, смиренно ждал, чтобы благородный господин удостоил его вопросом. — Мне очень нужно его видеть… Нет, любезный, не подходи ко мне! — прибавил он, когда еврей выразил попытку приблизиться к нему. — Оставайся там, где стоишь!
— Слушаю, ваша милость! Английского господина мы с Рюбеном встретили сегодня вечером тут, недалеко, и он спросил, нет ли у нас лошади с тележкой, чтобы отвезти его на Сен-Мартенскую дорогу, а потом дальше, куда он велит. Я, ваша милость, и мигнуть не успел, как уже Рюбен, этот сын Вельзевула, этот обманщик…
— Довольно! — с гневом перебил Шовелен. — Что дальше?
— Дальше, ваша милость? Ну, Рюбен ухитрился навязать господину свою лошадь с тележкой. Лошадь — сущая дохлятина, да и тележка поломана, а англичанин вынул целую горсть золота и говорит Рюбену: «Я все это дам тебе, если к одиннадцати часам тележка и лошадь будут здесь». Что говорить, они были готовы к назначенному часу, только лошадка-то хромала и еле могла сдвинуться с места.
— Но ведь они все-таки уехали?
— Как же, ваша милость, уехали… уже несколько минут назад. Дивлюсь я на того господина! Как не разглядеть, что за лошадь у Рюбена? А еще англичанин!
— Он взял, что было под рукой.
— Как что было под рукой? Нет, ваша милость! Уж если господин торопился, ему надо было взять мою лошадь!
— A-а! У тебя есть лошадь и повозка?
— Как не быть! В том-то и дело, что есть! Если вашей милости угодно…
— По какой дороге поехал мой друг англичанин?
Еврей как бы в смущении опустил голову и не сразу решился ответить. Маргарита ждала его ответа, замирая от страха, и с горечью думала, что этот человек держит теперь судьбу ее мужа в своих длинных грязных руках.
Взглянув исподлобья на Шовелена, еврей прочел на его лице выражение нетерпения, заставившее его поторопиться с ответом.
— Вот, — робко сказал он, вытаскивая из кармана горсть серебряных монет, — это дал мне уезжая англичанин, чтобы я молчал.
— Сколько? — с раздражением спросил Шовелен.
— Двадцать франков, ваша милость. Я всю жизнь был честным человеком, я…
Шовелен протянул ему на ладони несколько золотых.
— Довольно этого, чтобы развязать твой честный язык? — презрительно спросил он.
Еврей более не колебался.
— Что угодно вашей милости?
— Знаешь ли ты дорогу к хижине Бланшара и можешь ли отвезти меня туда?
— Как ваша милость могли узнать? — воскликнул пораженный еврей.
— Молчи и слушай! Знаешь ты это место?
— Знаю: сперва надо ехать по Сен-Мартенской дороге, потом идти пешком по тропинке, ведущей через прибрежные скалы.
Шовелен брезгливо бросил еврею несколько золотых.
— Теперь слушай, — сказал он, когда золото перешло в карман еврея, — ты повезешь меня по следам англичанина. Если я найду своего друга, ты получишь в десять раз больше того, что уже получил; если же окажется, что ты обманул меня, мои люди так вздуют тебя, что твоей душе, может быть, придется навсегда покинуть твое грязное тело. А теперь ступай, запрягай свою лошадь и знай, что я всегда держу слово!
Еврей низко поклонился и выскользнул из комнаты.
— Мой плащ и сапоги! — крикнул Шовелен, со злорадной улыбкой потирая костлявые руки. — Дега, возьмите у Жютле еще парочку молодцов и отправляйтесь за мной — вы нагоните нас на Сен-Мартенской дороге. Нам, по-видимому, предстоит жаркое дело. Помните, что роялисты недурно управляются шпагой, а наш друг англичанин дьявольски хитер и силен как бык.
Он переоделся в свой обычный костюм и пришел, по-видимому, в прекрасное настроение, даже выказал несвойственную фамильярность, потрепав по плечу своего секретаря.
— Я даю вам шанс захватить очень важного пленника, — конфиденциальным тоном сказал он. — Действуйте осмотрительно и позаботьтесь о выборе людей. А интересно будет видеть, как побледнеет огненно-красный цветок! — со злобным хохотом прибавил он, сделав выразительный жест, заставивший Маргариту задрожать от ужаса.
Глава 27
На дороге
Маргарита быстро решилась: она будет следить за врагом и не допустит, чтобы он напал врасплох на ее мужа. Сэра Эндрю она ждать не будет. Оставшись одна после ухода Шовелена, она выглянула из-за занавески и прислушалась: в доме было совершенно тихо, старики Брогары, очевидно, улеглись спать. На дворе Дега отдавал приказания, потом послышались глухой голос еврея, понукавшего лошадь, и стук колес по неровной дороге. Когда эти звуки замерли, Маргарита сошла с чердака, закуталась в свой темный плащ и выскользнула из хижины. По обеим сторонам дороги, пролегавшей как раз за домом Брогара, тянулась живая изгородь из густого кустарника, и так как ночь была довольно темной, то Маргарита, прячась в тени, надеялась остаться незамеченной. На ее счастье, луна все время оставалась за облаками. Кругом царила мертвая тишина; лишь издалека, подобно протяжным стонам, доносился унылый шум океана.
Маргарита шла быстро, и скоро до ее слуха долетел стук колес, раздававшийся впереди. На дороге не было так грязно, как в городе, и Маргарита не отставала от тележки, ехавшей, по-видимому, совсем медленно. Где мог быть теперь Перси? Вероятно, недалеко, так как, по словам еврея, опередил Шовелена всего на четверть часа. Подозревал ли он, какая искусная сеть опутывала его и товарищей?
Шовелен, сидя в тряской телеге, все более предавался сладким надеждам: поклонник алого первоцвета наконец попался ему в руки. Пойманный с оружием в руках в ту минуту, когда готовился оказать помощь изменникам французской республики, англичанин лишится возможности рассчитывать на заступничество своей нации, да и всякое вмешательство явилось бы слишком поздно. Воспоминание, о несчастной женщине, бессознательно выдавшей своего мужа, нисколько не тревожило совесть Шовелена: о ней он даже и не думал.
Повозка двигалась медленно частью из-за темноты, частью из-за отвратительного состояния дороги.
— Далеко еще до деревни? — поминутно спрашивал Шовелен и каждый раз получал неизменный ответ:
— Не очень далеко, ваша милость.
Вдруг еврей остановил лошадь и прислушался: издали доносился стук копыт по мягкой дороге.
— Стой! — приказал Шовелен, когда всадники поравнялись с тележкой.
Маргарита услышала оклик конных и ответ Шовелена:
— Свобода, равенство, братство… Что нового? Не встретили англичанина?
— Нет, гражданин, но напали на его след… По ту сторону деревни, на берегу, мы наткнулись на пустую хижину, в которой, однако, тлели уголья под очагом, а перед ним стояли рядом два стула, словно кого-то ожидая. Мы решили караулить, я остался на часах у входа. Через некоторое время с лильской дороги к хижине подошли два человека: старый и молодой. Я дал им войти в дом и, подкравшись к дверям, стал слушать. Старик сомневался, туда ли они пришли, а молодой развернул какую-то бумагу, показал ее старику при свете огня и говорит: «Вот план, который я получил от него самого перед отъездом из Лондона: видите, вот дорога, перекресток и тропинка на утес». Тут я неосторожно пошевелился, молодой подошел к двери и долго прислушивался, потом они уже разговаривали шепотом.
