– О чем тут говорить! И я согласен... Но беспристрастным, честное слово, быть не могу... Потому что хорошо знаю Дату Туташхиа... Только потому! Знаю, что он замечательный человек. Скажу вам наперед, я буду пристрастным – с начала и до конца. Решайте сами – могу ли я навязывать вам свое отношение, которое не изменится нигде и никогда! Даже если история, о которой расскажет граф Сегеди, несет в себе один лишь, отрицательный заряд. Что делать тогда? – Гоги пожал плечами и развел руками.
– Ну что ж, и такая позиция возможна,– сказал Сегеди. Господин Георгий заранее, без наших споров и доказательств уверен, что прощение не сделает Дату Туташхиа более опасным. История, которую я собираюсь вам поведать, как бы мы ни отнеслись к ней в целом, будет непременно нести в себе приметы – мелкие ли или крупные,– которые подкрепляют именни вашу позицию. И вы сможете не только укрепиться в ваших чувствах, но и проверить, справедливы ли они... Со своей стороны, господа, клянусь, что буду беспристрастным не только в своих суждениях, но в подборе фактов и обстоятельств жизни, о которых собираюсь рассказать вам.
– Я согласен,– сказал Элизбар Каричашвили.
– Я тоже должен согласиться,– Гоги снова махнул рукой.
– Теперь, господа, слово за Датой Туташхиа,– сказал я.– Даете ли вы нам право стать судьями вашей прошлой жизни и хотите ли принять условия графа Сегеди?
Дата Туташхиа не торопился с ответом. Он молча оглядел нас всех и после этого сказал:
– Я согласен. Я принимаю условия.
Сегеди, извинившись, попросил подождать его несколько минут. Он встал и направился к парадному входу. Не зная, как поступить, я двинулся следом за ним. Сегеди попросил открыть дверь и вышел на улицу. Он торопливо сказал что-то человеку, сидевшему в его экипаже, после чего экипаж двинулся со своего места и поехал по улице. Но человек, сидящий в нем, пристально взглянул на меня, и я отступил в испуге, так как мне показалось, что это Дата Туташхиа. Да, Мушни Зарандиа потрясающе похож на своего кузена!
Мы вернулись к столу.
– Ну что ж, давайте начнем! – сказал Сегеди. – Я уже говорил вам, что изучил досконально дело Даты Туташхиа. И потратил немало труда, чтобы выбрать случай, который собираюсь предложить вашему вниманию. Я стремился, чтобы он был простым, недлинным и вместе с тем давал богатую пищу для любопытных суждений и наблюдений... Однажды ночью господин Дата Туташхиа появился в доме некоего Зарнава. Этот Зарнава работал грузчиком в порту, скопил немного денег, купил в деревне дом, но связи с портом не порывал и был скорее рабочий, чем крестьянин. Надо сказать, что Туташхиа редко пользовался его гостеприимством, но на этот раз почему-то выбрал его, предупредив за несколько дней о своем посещении. Но дня и часа не назвал. Не успел он прийти, как к Зарнава вваливаются еще три человека – с типографским станком, ящиками со шрифтами и бумагой. Все это они надумали спрятать у Зарнава, сказали, что более надежного места у них нет, а сами они скрываются от полиции. Да, забыл сказать, что во дворе Зарнава, кроме домика, где спали жена и дети, была еще стоящая отдельно кухня. В эту кухню хозяин сразу же ввел Туташхиа, вслед за ним и пожаловавших новых гостей. Сначала он спрятал ящики, которые они принесли, а потом предложил всем поужинать. Во время ужина новые гости несколько раз заводили речь, не обращаясь прямо к Туташхиа, что теперь, мол, пора уходить. Было ясно, что они добивались, чтобы господин Туташхиа покинул дом прежде них. Но господин Туташхиа сделал вид, что не понимает их намека, и даже вел себя так, будто сам дожидается их ухода. Это взаимное ожидание тянулось довольно долго, и тогда один из гостей прямо сказал Туташхиа, чтобы тот уходил. Но господин Туташхиа отказался решительно, а когда его спросили – почему? – он охотно объяснил. Сказал, Что вошел в этот дом никем не замеченный, а если где-то поблизости сидят в засаде люди, чтобы его поймать, то они все равно понятия не имеют, где он сейчас. И уйдет он только так, как пришел, и сидящие в засаде люди не увидят его исчезновения, как не видели его появления. Но, сказал господин Туташхиа, гости Зарнава могли проговориться, куда идут, и привести за собой хвост. И если он уйдет первым, а они вслед за ним и с ними случится что-нибудь плохое, то винить будут его, Туташхиа, и больше никого – он знал об их приходе, а ушел прежде них. Туташхиа добавил, что не позволит, чтобы его заливали грязью, достаточно о нем наплели былей и небылиц, не хватало еще предательства. Пусть гости идут своей дорогой, а он никуда не уйдет и будет сидеть здесь хоть до будущего года, никого это не касается... Логика и правила конспирации были на стороне господина Туташхиа. Гости подчинились и, попрощавшись, покинули этот дом. Но только они ушли, как донеслись выстрелы. Туташхиа спросил хозяина, знал ли он, что к нему придут эти люди. Зарнава ответил, что не знал, и то была святая правда. Стрельба длилась довольно долго, но когда она затихла, хозяин схватил карабин, принадлежавший Туташхиа, и бросился к выходу, говоря, что надо бежать на помощь. Но господин Туташхиа отнял карабин у хозяина, вышел из дому и больше никогда сюда не возвращался. В результате перестрелки убили двух гостей Зарнава, а из тех, кто их окружил, один был убит и один ранен. Через несколько дней полиция обыскала дом Зарнава и обнаружила спрятанные ящики. Зарнава, отсидев три месяца в тюрьме, вернулся потом к себе домой... Вот и вся история, во всяком случае по тем сведениям, которые получил о ней я. И я хочу спросить господина Туташхиа: соответствует ли истине мой рассказ?
– Да, ваше сиятельство, соответствует,– с грустью ответил Дата Туташхиа. – Именно так все и было на самом деле!
– Считаете ли вы,– обратился тогда Сегеди ко всем нам,– этот эпизод достаточно насыщенным смыслом и содержанием, чтобы подвергнуть его нашему исследованию?
Мы ответили утвердительно. Но я сказал, что Дата Туташхиа должен все-таки растолковать нам некоторые подробности.
– Конечно,– сказал Туташхиа. – Без этого ничего не получится.
– Я тоже имел это в виду,– присоединился к нам граф. Прошу вас, господа, пусть каждый спросит, что желает!
Но мы молчали. Все, по-моему, боялись одного – неуместным вопросом испортить дело: не представляя всех глубин замысла Сегеди, сослужить ненужную службу каким-нибудь тайным его планам.
Видя, что никто не решается начать, Сегеди повел речь сам.
– Скажите мне, господин Туташхиа,– сказал он,– как могло случиться, что Зарнава знал заранее, что вы появитесь? Опытный и умный преследуемый, как известно, не допустит подобного промаха.
– Не спорю, ваше сиятельство, предупреждать заранее – это всегда опасно. Но что делать, если зачастую нельзя обойтись без такой ошибки! Я должен был повидать Зарнава во что бы то ни стало! А ходить впустую не имело смысла. Надо было знать, что он дома, а как узнаешь, если не предупредишь. Лучше всего в таких случаях – если сообщаешь, что придешь тогда-то,– нагрянуть или раньше того дня или позже. Тогда ошибка не так груба. Опасность, конечно, остаемся, но уже из того ряда, о котором мы говорили,– когда у тебя семь шансов из десяти... Скажите сами, граф, а вам – в вашиш тайных делах – всегда удавалось сделать так, чтобы тот, кто хочет прийти, сумел это скрыть от того, к кому он должен прийти?
– К прискорбию, никогда почти не удавалось,– ответил Сегеди.
– Так случилось и со мной в тот раз. Хотя я был и предусмотрительным, и осторожным. До назначенного срока я дня два следил не только за домом Зарнава, но и за всей округой. И после назначенного срока тоже целый день – с утра до вечера следил. И если бы хоть что-то было подозрительным, я не переступил бы порога этого дома. Но не было ничего... И я не ошибся, я был прав... Но об этом мы поговорим потом.
– А как получилось,– спросил я,– что Зарнава хотел бежать на помощь с твоим карабином, а ты не пустил и отнял его у него?
Я задал свой вопрос не просто так – у меня была своя цель: вытащить на свет как можно больше свидетельств о том, что Дата Туташхиа старался избегать враждебных столкновений с властью.
– Все это не так, как может показаться. – Дата закурил и сделал несколько затяжек. – Поймите, Зарнава бежал не для того, чтобы сцепиться с полицией,– он бежал для того, чтобы дать им знать, что они ошиблись, что убили совсем не тех людей, а человек, который им нужен,– вот его карабин! – сидит беспомощный у него на кухне. Полиция охотилась за мной, а не за ними, она не знала, кто они, не ведала, зачем пришли, не видела, когда вошли. Она считала, что там только я и мой друзья!
На этих словах Сегеди чистосердечно расхохотался, а Дата Туташхиа замолчал, с удивлением глядя на графа.
– Что привело тебя к этим соображениям? – спросила Нано.
– То был сложный путь... Когда началась стрельба, в ней можно было угадать не меньше десяти ружей, и если три исходили от гостей Зарнава, то семь или восемь принадлежали посторонним. Теперь попробуем рассудить... Допустим, что следом за этими людьми с типографским станком шел кто-то из полиции... Это мог быть один человек, ну, скажем, два, но не больше. И если они увидели, что станок доставили к дому Зарнава, то должны были побежать, чтобы сообщить об этом полиции. Согласимся, что при этом стечении обстоятельств один должен бежать, а другой должен остаться и следить за домом, на случай, если гости здесь не задержатся и потащат свое имущество в другое место. Он должен идти за ними следом, куда бы они ни повернули. Что же произошло на самом деле? Эти люди провели у Зарнава часа полтора, до полиции ходу было три часа, а полиции к дому Зарнава – еще три часа... Значит, выследивший их человек не мог им устроить такой засады. Это бесспорно и не может вызвать сомнений... Но, может быть, полиция заранее знала о том, куда понесут станок, и, окружив тот дом, пропустила трех человек лишь для того, чтобы потом, когда они будут идти назад, открыть стрельбу. Так могло бы быть, но так не было, ведь накануне я облазил все места вокруг дома Зарнава, лежал у него в огороде, навострив уши, как гончий пес. Нет, угрозы не было никакой, ни с какой стороны. Я был убежден в этом и только потому так уверенно вошел в дом. А эти люди пришли, вы помните, через пятнадцать минут. И, значит, все было спокойно, когда они шли, и полиция о них не знала ничего. И я в свою очередь хотел бы спросить вас – для кого была устроена та засада?
