Сегодня Елене повезло. Уилл Джоунз ушел. Она поняла почему. Ему хотелось сокрушить Марча и найти своего брата, и это для Уилла — самое главное. Их сотрудничество — вещь непрочная. Нужно придумать свой собственный план. Мысль о подражании Уайлду, еще недавно казавшаяся такой многообещающей, рухнула под жестким прагматизмом Уилла. Но, если полиция обыщет бордель до того, как Елена попадет туда, письма ее матери в конце концов окажутся в руках сыщиков.
Она встала, чтобы еще раз взглянуть на хардинговский план борделя. Должен же существовать способ добыть эти письма!
Уилл Джоунз долго не возвращался после того, как она залезла под одеяло на большой кровати. Она не сомневалась, куда он пошел. Его манили удовольствия по соседству. Его больше не заботило, что станется с Еленой. Это была мучительная мысль. Все то время, когда она настаивала на своем возвращении в бордель, его сопротивление означало, что он не хочет видеть, как она снова попадет в руки Лири. Теперь Уилл, судя по всему, отказался от нее. Она не стоит его забот. Даже то, что она знает обладателя ледяного голоса, не может укрепить их сотрудничество.
Ночью она проснулась от кошмара, в котором мать стояла на палубе корабля, а корабль швыряли бешеные темные волны. Елена обнаружила, что Уилл Джоунз спит рядом, причем так спокойно, как будто ее вовсе не существует.
Глава 12
Елена открыла глаза, когда о кровать что-то ударилось. Бум! Рядом со взлохмаченной головой Уилла стоял Хардинг, держа в руке сложенную «Морнинг кроникл».
— Сэр, — взгляд Хардинга был устремлен в пространство, он словно не замечал, что они лежат в постели, — у нас неприятности.
Уилл Джоунз мгновенно проснулся, приподнялся и взял газету. Он прислонился к изголовью кровати, пробежал глазами по странице. Елена не могла отвести взгляд от его сильных плеч. Щетина отбрасывала на подбородок густые тени. Непокорные темные волосы падали на лоб.
— Будь оно все проклято. — Уилл откинул одеяло и спрыгнул с кровати, искоса взглянув на Елену. — Одевайтесь. Мы уходим через полчаса.
Елена подобрала смятую газету. Под заголовком «Письмо матери к сыну» она прочла:
«Мой дорогой сын,
Сообщение о том, что ты жив, заставило меня вернуться в Лондон. Годы, которые я прожила без тебя, нельзя назвать жизнью. Где бы ты ни находился, я умоляю тебя вернуться домой. Ты должен быть со своими братьями, со своей семьей. Мы каждый день ждем твоего возвращения и удваиваем наши усилия, чтобы найти тебя.
Твоя любящая мать Софи Рис-Джоунз».
Отдельная заметка, шедшая сразу же за письмом, предлагала награду за любое сообщение.
«Семья Джоунз, Хилл-стрит, ищет тех, кто может что-либо сообщить о Кристофере Гренвилле Джоунзе, рожд. 16 ноября 1803 г. в приходе Св. Мартина. Просим приносить информацию от 9 до 12 часов в любой день. Все сообщения будут приняты с благодарностью».
То, что происходило туманным лондонским утром у дома матери, прекрасно подходило для целей Кита. Десяток-другой людей, закутанных в темную одежду, стояли в очереди на мостовой. Разносчики товаров ходили вдоль очереди, пытаясь заинтересовать покупателей оладьями, имбирными орехами и грошовыми балладами. Когда люди двигались, дули на руки или поворачивались, чтобы поговорить со стоящими рядом, по очереди пробегали беспокойные движения, как по кошачьему хвосту. Кое-кто сжимал в руке газету.
Именно газета и привела Кита к дому матери. Он боялся, что в результате ее поисков ему придется уйти с Бред-стрит прежде, чем он сумеет освободить Робина. Он еще не добрался до малыша, и целая армия тех, кто разыскивает его, Кита, вряд ли поможет ему осуществить его план.
Но пока Кит шел вдоль длинной очереди, никто не обратил особого внимания на него или на его шайку. На этот раз он оставил свою обычную куртку и надел на голову старую рыбацкую шапку. Он послал мальчиков в толпу. Джей ходил вдоль очереди на руках, чтобы отвлечь людей, а другие мальчики в это время подбирали все, что обронили зеваки.
Кит прямо на газете написал ответ на мольбу матери. Теперь ему нужен кто-то, кто отнесет его послание в дом. Кит решил, что лучшим кандидатом будет высокий человек в дырявой куртке и измятой шляпе, стоящий в середине очереди. У этого парня было открытое лицо, и он охотно вступал в разговор с окружающими. Кит направился к своему избраннику, но в этот момент из-за угла с грохотом выехала элегантная черная карета. Все головы повернулись к быстро мчащемуся экипажу, и Кит воспользовался моментом и сунул газету в руку высокого парня.
Карета подъехала ближе и накренилась, показалось, что кучер не может справиться с лошадьми Экипаж резко изменил направление, колеса подпрыгнули на мостовой. Кнут кучера вытянулся, люди бросились прочь с дороги. Человек с оладьями потерял равновесие, поднос на его голове наклонился, и оладьи рассыпались по мостовой.
Карета умчалась, и люди пришли в себя, они ругались и грозили кулаками вслед исчезающей карете, некоторые подбирали с земли оладьи. Кит свистнул, подзывая свою шайку, и они ускользнули в туман в направлении, противоположном тому, в котором скрылась карета, — туда, где широкое заиндевевшее поле вело к Шеперд-Маркет.
Извозчик резко натянул поводья, чтобы избежать крушения черного ландо, с грохотом несущегося по Хилл-стрит. Когда экипаж мчался мимо них, Уилл заметил на его дверце герцогскую корону. В суматохе, вызванной герцогской каретой, Уилл и Елена вышли из экипажа и оказались в толпе у дома его матери. Потревоженная толпа пыталась восстановить очередь. Уилл сразу понял, что случилось. Происходящее не было мятежом, но толпа была охвачена беспокойством, которое грозило беспорядками. Люди теряли терпение. Эймос, стоявший у дверей дома, пытался навести порядок.
Уилл сразу же пришел на помощь осажденному слуге и успокоил смятение, вызванное человеком, который пробрался к дверям без очереди и заявил, что у него есть важное сообщения для леди в этом доме.
Уилл окинул его взглядом. Парень был высокий, мускулистый, но вид у него был добродушный.
— Куда торопишься, приятель?
— Какой-то мальчик дал мне вот это. — Он протянул Уиллу оторванный кусок газеты. — Волосы каштановые, высокий. Сказал, что леди поймет, от кого это. Думаю, что в суматохе, которую устроил кучер, не справившийся с лошадьми, мальчик не мог уйти далеко.
Уилл окинул взглядом улицу. Никаких таинственных мальчиков видно не было.
— Что сказал этот мальчик?
— «Прошу вас, сэр, вот письмо для грустной леди. Она поймет, от кого это». Я не скоро забуду, как он выглядит. Он босой, вот оно как. На таком-то холоде.
