– Но ведь люди меняются…
– Ты ошибаешься. Люди не меняются. Они могут менять свою личину – поведение, даже мышление, но их суть остается прежней. Может быть, и существуют исключения, но применительно к Эрику это правило работает на сто пятьдесят процентов. Он – кремень! Сказал – сделал. Во всяком случае, пока я наблюдаю только это.
– И нужно тебе все это? – вдруг спросил Игорь.
– Что – все?
– Такой мужик. Ведь ясно же, что тебе до него не достучаться. У него слишком много принципов. И ни от одного из них он не отступится.
– Так, – послышался голос Эрика, – идемте к Изольде Сергеевне. Я надеюсь, она уже немного отошла после смерти внука и сумеет нам что-нибудь рассказать.
– Пойдемте, – с готовностью отозвался Игорь и легко поднялся со стула.
– Да, – со вздохом отозвалась Мариша.
– Ты можешь не ходить с нами, – сказал Эрик, окинув девушку пристальным взглядом.
– Почему это?
– Я вижу, ты устала.
– Да, я устала. Устала от человеческого горя! Но это ничего не значит, я все равно пойду.
Сыщик кивнул и направился к двери.
Минут через пятнадцать они подошли к дому Изольды Сергеевны. Женщина возилась во дворе, пропалывая цветы.
– А мы к вам, – негромко произнес Эрик, открывая калитку.
– Проходите, – кивнула она. – А я все думаю, когда же вы меня посетите? Идите в дом, я руки помою.
Эрик шагнул за порог. Мариша с Игорем направились за ним. Комната Изольды очень напоминала гостиную Лидии Семеновны. Такой же стол, похожие стулья, диван. Отличались лишь занавеси на окнах и покрывало на диване.
– Ничего нового по делу нет? – спросила женщина, входя в дом.
– К сожалению, пока нет.
– И не будет, – с каким-то мрачным удовлетворением произнесла она.
– Почему вы так считаете?
– С нечистой силой бороться невозможно.
– Разве вы не хотите, чтобы убийца Жоры был наказан?
– А разве можете вы поймать ветер? Или достать до звезд?
– Это не одно и то же.
– Считайте как знаете, – махнула она рукой. – А Жорке была уготована нелегкая судьба. Может, к лучшему, что так все повернулось.
– Интересная версия! И что дает вам повод так думать?
– Мать Жорика была непутевой женщиной. Она любила гулянки и мужчин. Иногда я себя спрашиваю: кто виноват, что она выросла такой? Может быть, я? Ведь мне по роду работы приходилось много времени проводить в школе. А Алена была предоставлена самой себе. Но, с другой стороны, бывали дети, жившие в гораздо худших условиях, и они выбивались в люди.
– Не у всех, к сожалению, сильный характер, – вставил Эрик.
– Возможно. Но голова на плечах должна быть всегда! Я родила Алену поздно, но не смогла уделить ей должного внимания. Хотя в таких случаях бывает как раз наоборот. Поздние дети очень любимы, с них сдувают пылинки, а у меня все было не как у людей. Сбросила я Алену на руки бабушке и снова окунулась в школьную жизнь. А потом появился Жорка, и Алене совсем снесло мозги. Ей ребенок был в тягость, она могла по несколько дней не приходить домой. А потом она сбежала. И где сейчас – неизвестно. За десять лет она ни разу здесь не появилась. Теперь вы понимаете, почему Жорику была уготована нелегкая судьба?
– Простите, не вижу связи, – покачал головой Эрик.
– Как же! – всплеснула руками Изольда. – А разве ребенок не должен отвечать за грехи матери?
– С какой стати?! – вскинулась Мариша. – Разве это он совершил ее ошибки?
– Неважно. Грех лежит и на нем. И чего-то подобного я ждала. Конечно, не того, что его убьют, но какой-то неприятности.
– Я не разделяю вашу точку зрения, простите.
– Что ж, не буду настаивать, – пожала она плечами. – Это все? Или у вас есть еще вопросы?
– Есть. Я слышал, что Пантелей провел некоторое время в психбольнице?
Изольда окинула сыщика долгим взглядом.
– Да, было дело, – наконец сказала она.
– Расскажите нам об этом.
– А вы считаете, что, покопавшись в чужом белье, вы найдете убийцу?
– Все может быть!
– Я расскажу, мне скрывать нечего. Тем более что история эта известна всем. Только вряд ли вам это поможет.
Эрик смотрел на женщину ничего не выражающим взглядом и ждал.
– А вы знаете, почему Пантелей никогда не был женат? – вдруг спросила женщина.
– Нет, – покачал головой сыщик, усаживаясь поудобнее.
– У них в роду все мужчины были немного того, – и она покрутила пальцем у виска. – Я рассказывала про его деда, который всех мальчиков называл необычными именами?
– Что-то такое припоминаю.
– Это была своего рода мания величия, – продолжила Изольда. – Мужчины в их семействе никакими особыми качествами не отличались, а им этого очень хотелось. И это желание переросло с годами в нечто большее. Мужчины ходили по деревне, задрав нос, и не здоровались с теми, кого считали недостойными себя. И детей так же воспитывали. В итоге с этими ребятишками никто не дружил, и они от этого страдали, хотя виду и не показывали.
Была еще одна черта, из-за которой деревенские дети сторонились Сказкиных. Это фамилия у них такая, – пояснила Изольда. – Не знаю только, настоящая или выдуманная их предками. У мальчиков по линии Пантелея на правой ноге не было мизинца. Рождались они такими. Сейчас бы сказали, что это генетический сбой. Причем сбой этот произошел по женской линии, так как по линии Добродея подобной патологии не наблюдалось. Я вам говорила, что Добродей и Пантелей – братья? – спросила Изольда.
– Да, мы в курсе, что у них был общий дед.
– В общем, ребятишки дразнили Пантелея, а тот, в свою очередь, ходил с надменным видом, показывая, что его это никак не волнует. К тому времени, как Пантелей вырос и вышел из подросткового возраста, он был полон комплексов. И чем дальше, тем заметнее это становилось. Самое главное, что умом он понимал, в чем его проблема, но решить ее не мог. Конечно, в его случае виноваты родители. Зачем в ребенке воспитывать чувство обособленности? Ребенок должен уметь существовать в коллективе, учиться выстраивать отношения. Иначе – как ему потом жить на свете? В общем, Пантелею хотелось дружить с парнями своего возраста, но его не брали в компанию. Ведь у нас в деревне дружба складывается с детства и выстраивается годами. Пантелей не смог вписаться ни в одну компанию. Ему хотелось дружить с девушками, но он не умел ухаживать за ними и говорить красивые слова.
В общем, в один прекрасный момент Пантелей накинулся на одного мужичка, который сделал ему вполне невинное замечание, и чуть не задушил его. Приехали милиция, «Скорая помощь»… Пантелея признали душевнобольным и запихнули в психиатрическую больницу. В больнице ему хорошо промыли мозги. Врачи тогда были просто замечательные! Разложили все по полочкам – что у него в роду уже давно наблюдается тихое помешательство, что эта болезнь мешала его предкам нормально жить в обществе… Да и его самого воспитывали не в том духе, который присущ здоровому коллективу. В итоге все это наложилось друг на друга, и болезнь Пантелея вылилась, как вода из закипевшего чайника.
Бедный Пантелей целый год провел в больнице, прежде чем ему удалось стать нормальным человеком. Конечно, нормальным – это громко сказано, но он стал хотя бы общаться с людьми. Без агрессии, без самодовольства, а обычным образом, как мы с вами общаемся. Правда, с этих пор он четко для себя усвоил, что его болезнь – наследственная и его дети переймут от него все качества, которыми обладает он. Поэтому на девушках Пантелей поставил крест и окунулся в работу. Надо сказать, что у него была замечательная голова. Пантелей нигде не учился, но схватывал все на лету. Порой даже инженеры с высшим образованием спрашивали его мнение при разработке новой детали.
– А где он работал?
– На оборонном предприятии. Здесь недалеко, километрах в пяти. Правда, сейчас оно закрыто, но в советские времена там трудилась вся наша деревня.
– А Матрена нам сказала, что это от работы у Пантелея начались проблемы с головой.
– Много она знает, – фыркнула Изольда Сергеевна. – Ее тогда и в деревне-то не было, она в городе жила! Хотя доля правды в этом есть. Пантелей еще несколько раз лежал в больнице. Все-таки умственная работа предполагает определенные перегрузки, а ему никак нельзя было напрягать мозги. Вот он и ложился в стационар, поправлять здоровье.
– А что, для этого были причины? – заинтересовался Эрик. – Он опять на кого-то напал?
– Нет, просто он становился агрессивным. И тогда сам шел на прием к доктору, и тот определял, стоит ему подлечиться или можно обойтись подручными средствами. Ну, а когда завод закрылся, Пантелей не стал искать другую работу, ушел на покой. С тех пор мы ничего особенного за ним не наблюдали. Вот только он перестал пить на ночь. Боялся чего-то.
– А это тоже интересная история, – подхватил Эрик. – Что за непонятные страхи? Я понимаю, когда ребенок пугается невесть чего. Но ведь он – взрослый мужик!
