Роза Бонёр — редкая женщина, занявшая достойное место в истории изобразительных искусств{352}. Она участвует в Парижских салонах, получает заказы, ее картины хорошо продаются за границей. В 1864 году императрица Евгения наносит художнице неожиданный визит и объявляет, что та станет кавалером ордена Почетного легиона, доказав тем самым, что у гения нет пола. Соответствующий декрет выходит 11 июня 1865 года, и Роза Бонёр становится первой женщиной, получившей такую награду за свою профессиональную деятельность. В 1894 году из рук президента республики Сади Карно она получает титул офицера Почетного легиона. Таким образом, и здесь она открыла путь другим женщинам. Роза Бонёр, исповедующая республиканские взгляды, не участвует в политической жизни. Она живет ради своего искусства и не считает провокацией тот факт, что носит мужскую одежду. Ее спокойной уверенности в выборе нонконформистского поведения и известности как художника с лихвой хватает для того, чтобы она стала иконой феминизма (к чему никогда не стремилась).
Кто унаследовал право носить брюки
В жизни Жанны Дьелафуа (1851–1916) сошлись несколько факторов, которые сделали ношение брюк приемлемым для женщин.
В период Прекрасной эпохи Жанна Дьелафуа прославилась тем, что вместе с мужем открыла археологические богатства Персии, а также элегантным мужским костюмом и короткой стрижкой{353}. Жанна родилась в тулузской буржуазной семье, став «так и не родившимся мальчиком», младшей из пяти дочерей. Едва покинув монастырский пансион для девочек, в 19 лет она выходит замуж за Марселя Дьелафуа, молодого студента Политехнической школы, увлекающегося Востоком. В 1870 году, пока муж служит капитаном, она становится вольным стрелком Армии Луары[46]. Именно тогда Жанна надевает мужской костюм: широкие серые брюки, заправленные в сапоги, широкий пояс, длинную куртку и бабочку, выделяющуюся на белой блузе (если верить художнику Габриэлю Гольсу, который написал ее портрет в 1871 году). Светлые вьющиеся волосы коротко острижены. Ее биографы полагают, что на нее могла повлиять Каталина де Эраусо, «испанская монашенка-знаменосец, которая получила право одеваться в мужскую одежду от самого папы римского (Урбана VIII)»{354}. Благодаря тому, что Жанна Дьелафуа сопровождала мужа-археолога в Марокко, Египте и Персии, она смогла вновь надеть мужское платье, более удобное, чем платья со шлейфами и корсет. В дороге ее принимают за мужчину, что позволяет ей избежать трудностей, с которыми сталкиваются женщины, не соблюдающие местных обычаев, например обязательного ношения чадры. С ружьем за плечом и хлыстом в руке, она носит ботинки со шнуровкой и бреет волосы, чтобы не подцепить вшей. Днем приходится испытывать физические трудности, проводя по меньшей мере восемь часов в седле. Она называет себя «сотрудником», а не «сотрудницей» Марселя Дьелафуа. Она ведет записи и фотографирует. В Сузах она вместе с группой мужа участвует в открытии фриза со львами и лучниками, охраняющими царя Дария. И вот приходит известность.
Вернувшись в Париж в 1886 году, она уже больше не расстается со своими «брюками из тонкой парусины безупречного кроя и белой перкалевой рубашкой, которую дополнял тонкий кожаный шнурок, повязанный на шею»{355}. Именно в этой одежде в Лувре она получит орден Почетного легиона. Впоследствии Дьелафуа станет журналисткой и писательницей, автором исторических романов. «Парисатис», удостоенный приза Французской академии в 1890 году, в котором оживают жители раскопанного в Сузах дворца, стал главным ее произведением, положенным на музыку Камилем Сен-Сансом. В 1892 году в романе «Доброволец» (действие происходит в 1792–1793 годах) она рисует портрет Поль, переодевшейся в солдата во имя любви к отцу. В «Брате Пелагии», вдохновляясь «Золотой легендой»[47], она обращается к судьбе средневековой святой Маргариты, которая также переодевалась в мужскую одежду, став монахом под именем Пелагий. Выдающиеся женщины, которые привлекают ее внимание, идеальным образом сочетают в себе качества обоих полов. Биографы нашли неизданные свидетельства того, что она изучала роль травести в истории, словно бы сама хотела сделать себя частью некоей тенденции и доказать, что в ней было меньше исключительного, чем принято считать. В своих психологических романах она высказывает очень консервативные суждения об эволюции нравов и, в частности, о разводе, который оскорбляет ее религиозные чувства{356}. «Эмансипе», которая демонстрирует определенное количество предрассудков, высказывается против развода (разрешенного в 1884 году), потому что он «против женщины, он ее уничтожает, деклассирует, лишает ее престижа и чести»{357}. Но она открыта к другим требованиям женщин и в 1913 году даже выступает с проектом разрешения женщинам работать на вспомогательных административных должностях в армии, что позволило бы отправлять на боевые задания больше мужчин. Она демонстрирует живой патриотизм, обратившись в Министерство военных дел с письмом, в котором сообщает, что хотела бы иметь честь стать первой женщиной, допущенной в армию{358}.
Ее переодевание оценивается с внешней, а не политической стороны. На рисунке в Assiette au beurre 1905 года изображена чета Дьелафуа с необходимым уточнением: «Господин Дьелафуа слева». Он изображен женственным, в рубашке, а его супруга — в брюках. Автор рисунка советует читателю одиннадцать раз подряд произнести фразу «Раскопки мадам Дьелафуа любопытны»[48]… Журнал Vraie Mode положительно оценивает то, с какой легкостью она себя держит в «строгом и простом костюме из черного бархата, пиджак которого застегнут до самого воротника», и то, что «ее голова лишена неудобной чести носить тяжелые шиньоны»{359}. В этой удивительной бездетной паре, в которой царило равноправие, Марсель, один из величайших археологов Франции, член Института Франции (он входит в состав Академии надписей и изящного искусства с 1895 года), становится объектом насмешек. Он уважает решения, принимаемые женой, и это служит для него возможностью вновь выразить уважение к своей матери, которая стала главой семьи после смерти его отца. В данном случае мы сталкиваемся с брюками для красоты, допускаемыми обществом, хотя они и наносят ущерб мужественности супруга той, которая их носит.
После того как Жорж Санд и Роза Бонёр открыли путь женским брюкам, эта одежда уже в меньшей степени считается нарушением для будущих поколений женщин из парижских литературных и артистических кругов. Хороший пример тому — отношения с брюками у великой актрисы Сары Бернар (18441923). Эта история крайне важна, поскольку слава этой женщины огромна. Первый же сыгранный ею на сцене герой — травести (Эдуард в «Детях Эдуарда»), после этого в 1869 году она с триумфом играет Занетто («Прохожий»). А затем Гамлета, Лорензаччо и Орленка, что в 1900 году было настоящей смелостью для женщины ее возраста. Последней ролью-травести был для нее Даниэль — в 1920 году. «Она носит одежду противоположного пола с совершенной непринужденностью», — восхищается Беатрикс Дюсан{360}. Склонность играть такие роли актриса объясняет тем, что ее привлекают мужские характеры, мужской интеллект. Всего она с блеском сыграла около 20 ролей травести. В этом она уступает Виржини Дежазе (1798–1875), которая сыграла таких ролей около сотни. Большой популярностью как травести пользовалась и Ева Лавальер (18661929) с внешностью «юного пажа»{361}. В то время театр был центром культурной и светской жизни, он знакомит публику с допустимой и желанной андрогинией.
Великая трагическая актриса и театральный режиссер, Сара Бернар в свободное время занимается рисованием и скульптурой. Острое желание сделать себе рекламу заставляет ее позировать фотографу в собственной мастерской, где она рисует и лепит скульптуры, в совершенно оригинальном ансамбле, состоящем из белых брюк и белого пальто из холстины. Какой путь прошла та, которая поступала в консерваторию в платье с кринолином! Мужская одежда дает почву для мини-скандала: появляются слухи о том, что она за деньги позирует в мужском одеянии. Однако эта причуда выглядит вполне невинной по сравнению с фотографией, где она лежит в гробу, который держала у себя дома. В 1881 году Caricature на первой полосе изображает Бернар в кюлотах и на лошади завоевывающей Америку — классический образ эмансипированной женщины, глядящей в сторону «страны, где царит женщина». Тело актрисы, слишком худое для того времени, не воспринимается современниками как женское. Поэтому, чтобы украсить себя, Сара Бернар играет на показной роскоши, мехах, обтягивающих платьях, расширяющихся книзу, и на целом море дорогих украшений. Она служит живой рекламой для портных, которым повезет ее одевать. Она ненавидит силуэт мужского костюма и обувь без каблуков, надевая костюмы, да и то светлых тонов, лишь отправляясь в поездки или играя в теннис. Брюки и кюлоты для нее представляют собой нечто экстравагантное и неординарное. Если отдельные критики и посмеиваются над «месье» Сара Бернар, этим «хорошим» и «необычным мальчиком»{362}, то в основном из-за природы отношений, которые она поддерживает со своей большой подругой Луизой Аббема. Даже в богемных кругах Монмартра, где между 1880 и 1910 годами развивается культура, враждебная буржуазным ценностям, их жестоко очерняют и называют «гермафродитками»{363}. Это не мешает Саре появляться на публике вместе со своими друзьями-гомосексуалистами и проявлять свои политические предпочтения: сдержанный феминизм (она, в частности, играет в двух пьесах Жорж Санд), дрейфусарство (она сообщает о «еврейской крови, которая течет в [ее] жилах») и неприятие смертной казни.
