Я бросился в палатку за углом. Там продавались только британская вишневка и сигареты. Я сгорал от нетерпения, но должен был терпеть, пока она налила и залпом выпила стакан вина, прикурила сигарету и кашляла в течение добрых пяти минут.
— Кто-то звонил, — наконец опять прошамкала она. — Я слышала, как они говорили. Его куда-то вызывали, но разобрала только название — пристань Хоулетт.
— Пристань Хоулетт? — переспросил я.
— Да, кажется, так. Это звонил его брат.
— Его брат?
— Два дня назад. Я слышала их разговор по телефону. Дел... милый мальчик этот Дел. — Язык проскользнул снова, будто серая крыса, вылезшая из канализационной трубы. — Знаете, вы очень с ним похожи. С братом. Выпьете?
— Нет, — отказался я. — Нет, благодарю вас.
Я бросился к «ягуару», быстро выехал с Хэншоу-стрит, нашел телефонную будку и позвонил приятелю, который занимался маклерством у дока Святой Катарины.
— Пристань Хоулетт? — спросил он. — Господи Иисусе Христе, но это же самая вершина! Что ты предполагаешь там найти?
Я сказал ему, что хочу кое-что уточнить, обогну острова и на обратном пути навещу его. Я подумал, что буду абсолютно счастлив, если все удачно завершится и я выполню то, что задумал.
Но эту мысль настойчиво перебивали другие. Почему Дел сказал мне только половину правды? Если по какой-либо причине он должен был мне солгать, то почему дал правильный адрес Эда? А если он хотел, чтобы я все-таки нашел его, почему не послал сразу на эту пристань?
Я вспоминал выражение самодовольства, появившееся на его лице, когда он говорил о себе как о торговце яхтами. И пришел к выводу, что Дел — мелкая душонка, не слишком-то коварная, но и не очень щепетильная. Возможно, он послал меня на Хэншоу-стрит, так как просто не имел достаточно воображения, чтобы послать еще куда-нибудь.
* * *
Пристань Хоулетт находилась позади Собачьего острова и представляла собой квартал высоких пакгаузов, которые кто-то когда-то решил превратить в очаровательные домики для отдыха ребятишек городских богачей. Дорожные знаки, указывавшие на места расположения береговых домиков и стоянок яхт, мелькали в свете фар моего «ягуара». Уже почти стемнело. Холодный бриз дул с болот к востоку, унося запах сточных вод от служебных помещений в сторону моря. На складе не горел свет, и ветер гулял в пустых помещениях, сдававшихся в случае необходимости внаем. В хибарке, рядом с темным силуэтом главного здания, я вдруг увидел тусклый свет. Когда подъехал ближе, то понял, что это сторожка. Я постучался в нее. Сторож оказался плешивым стариком, принявшимся удивленно разглядывать меня.
— Я ищу мистера Бонифейса!
— О! — Его череп, когда он покачал головой, отразил тусклый свет голой, без абажура, лампочки.
— Где его яхта?
— "Мелодия"-А10? Вы не пропустите ее, сейчас не слишком-то много яхт.
Я двинулся вдоль бетонной стены набережной. Казалось, здесь более удобно и уютно, чем в квартирах богачей. Очень сильно пахло канализацией. Было больше свободных мест, чем пришвартованных судов, и вода зловеще булькала вокруг пирса. Я вспомнил время, когда мы плавали с Эдом, услышал его смех, которым он заливался, когда в лицо попадали брызги чистой зеленой воды. Какого черта он делает на этой свалке?
А10 стояла рядом, чуть левее. Когда я шел, шаги мои эхом отдавались от бетонной поверхности пакгауза. В иллюминаторе горел свет. Мне было достаточно света звезд на небе, чтобы увидеть и понять, что «Мелодия» — старый моторный парусник. Белая обшивка его палубы была испещрена ржавыми полосами и облеплена зелеными водорослями. На карточке пульта управления было написано: «ПРОДАЖА: МОРСКИЕ СУДА». Воспоминания о чистой зелени воды Атлантики все еще были свежи и сильны. Я быстро осмотрелся, надеясь увидеть старину Эда.
Поднявшись на бортовой леер, постучал в дверь рулевого отделения и вошел внутрь.
Мне показалось, что меня окутывает алкогольный туман. Самый сильный запах шел из бутылок, лежавших на палубе: из-под рома, водки, виски. Помещение напоминало прогулочную яхту: электричество, телефон. Радио-2 было включено — играл оркестр Джеймса Ласта. Кругом валялись клочки бумаги, похожие на груды снежных хлопьев. Стоял столик, покрытый пленкой под деревянную панель, на полу — грязные разводы оранжево-коричневого ковра.
— Эд, — позвал я.
Ответа не последовало. Я ощутил покачивание яхты, проходя мимо плиты. Звуки радио, позвякивание грязной посуды в раковине — все это делало тишину еще более настораживающей.
Передняя кабина была пуста. Пол вообще отсутствовал из-за небольших размеров яхты.
Я открыл дверь рубки.
И все смотрел вперед, надеясь увидеть старину Эда. И увидел... Он был здесь. Сидел на жестяной крышке унитаза, глядя на меня огромными выпученными глазами, чудовищно выделявшимися на почерневшем лице. Язык вывалился изо рта. Он протягивал ко мне руки, моля о помощи. Но у меня уже не было никакой возможности что-либо сделать для него, потому что кто-то обмотал шею Эда Бонифейса веревочным шнурком и крепко затягивал его до тех пор, пока он не задохнулся.
Глава 23
Я стоял, глядя на него. За бортом журчала вода. Оркестр Джеймса Ласта и хор исполняли приторно-сладкую песенку «Капли дождя падали на мою голову». И я сказал себе: «Ведь это Эд Бонифейс, и он умер, потому что ты, Джимми, опоздал».
Я протянул руку и осторожно дотронулся до его лица. Оно было холодным, но не таким, как воздух. И все это вместе — мерзость вокруг, пьянка и внезапная смерть моего друга от затянутого кем-то на шее шнурка — подействовало на меня как шок. Я буквально вывалился из двери рубки, перегнулся через борт и исторг содержимое желудка в бурлящую грязную воду. Потом вернулся в кубрик и собрал бумажки, валявшиеся вокруг.
Здесь смешались в беспорядке страницы, вырванные из вахтенных журналов, недописанные письма, сомнительной подлинности документы, требующие гарантий для судов, которые никогда бы не были построены. Но на них, этих бумажках, ни одного имени или клички. Я подошел к телефону и уже протянул было руку к диску, но тут же подумал: «Отпечатки пальцев» — и отдернул ее. На белом пластике стены позади телефона я увидел несколько номеров, наскоро нацарапанных тупым карандашом. «ДХСС» — был одним из них. Под другим было написано: «Сузи». Подальше справа — код Эссекса, обведенный кружком. Номер Дела. Под ним виднелся другой номер — лондонский. Я взял клочок бумаги, записал этот номер и сунул в карман. Вышел на палубу, еще раз посмотрел на темнеющую неподалеку бесформенную массу, которая недавно была телом Эда, и пробрался в переднюю каюту. Только сейчас я осознал, что Эд умер. Пьяница, хитрец Эд ушел навсегда. Это все, что приходило в голову. Эд, этот морской Фальстаф, был прекрасным компаньоном, с которым я одерживал победы в гонках. И поднимался в душе тяжелый гнев против того, кто вымогал у него деньги, уничтожил его яхту и, наконец, убил его самого. Я вызвал полицию из сторожки на берегу.
Полицейские явились очень быстро и забрали меня с собой. Полагаю, что они увезли и Эда тоже. Сержант Поттер привел меня в комнату, стены которой были выкрашены блестящей зеленой краской, и задал мне несколько вопросов. Я беспокоился, нет ли в полицейском отделении Плимута сведений о совместных действиях братьев Бонифейс и моих, которые могли быть заложены в компьютер. Но этот вопрос, казалось, их совсем не интересовал. Они установили, что Эд умер по крайней мере двенадцать часов назад. Сразу же после того, как было установлено мое алиби, они потеряли ко мне всякий интерес.
Сержант Поттер и сам был моряком: около Дагенхэма ему принадлежало одно из предприятий на тамошнем водохранилище. Он знал о моей победе в гонке из газет, а потому доверительно сообщил:
— Проклятые алкаши! На этой верфи устраивают себе дома свиданий всякие гомики. Возможно, один из таких и затащил его сюда, посулив полбутылки «Президента». — Он вздохнул. — Если вы что-нибудь узнаете новенького, сообщите нам, хорошо? Да, вот еще что: один из наших парней перегнал сюда ваш автомобиль. Отличный двигатель.
Я сказал, что непременно сообщу, если что, и коридорами, пахнущими сосновым дезодорантом, вышел в предутренний холодный воздух, спрашивая себя, почему я не сказал ему всего, что знал. Ответ нашелся легко: мне хотелось встретиться с тем, кто убил Эда, лично, без посредников.
Я подошел к «ягуару» и сел в него. Двигатель завелся с обычным успокаивающим чиханием и ворчанием.
Хорошо, думал я, теперь надо повидаться с Делом. Рука нащупала переключатель скоростей. Но через полчаса езды я вдруг остановился.
Алана убили, чтобы он перестал задавать вопросы. Теперь я был в этом уверен. То же было и с Эдом. И кто-то уже готов прийти за мной...
А что, если они начнут давить на меня с другой стороны?
Я переключил скорость и повернул на запад. Так как уже рассвело, я поехал по набережной Пултни.
