Глава 25
Лето пришло в Милтон-Кинес, но не было маргариток во ржи, росшей вперемежку с травой, покрывающей неровную десятиакровую поверхность земли, принадлежащей компании «Оранж Карз». Как и не обнаружил я вьющихся растений на чистом, строгом кирпичном здании самой компании. Пахло новыми коврами и включенными компьютерами. Я прошел через коридор без окон в кабинет Морта Салки, директора по связям с общественностью.
Морт Салки был на рабочем месте и выглядел свежим и бодрым. Черная копна его волос казалась наэлектризованной, а большие очки в темной оправе энергично отсвечивали, когда он, выйдя из-за письменного стола, усаживал меня за стоявший в углу кофейный столик.
— Кофе, — попросил он секретаря, щелкнув пальцами, и будто между ними пробежала электрическая искра. — Кофе, кофе!
Он быстро ввел меня в суть дела.
— Прекрасные гонки под Шербуром, — похвалил он, — и прекрасная яхта. — Казалось, он вспоминал что-то про себя. — Жаль бедного Джона, — продолжал он. — Это настоящая трагедия.
У меня возникло ощущение, что его слова — обычная вежливость делового человека, который стремится побыстрее соблюсти формальности и перейти непосредственно к делу, от которого его оторвали.
— Мы возлагаем большие надежды на тебя, — приступил он к главному, — и я постараюсь изложить тебе наши доводы.
Я кивнул. Появился кофе на подносе, жидкий, водянистый, в серебряном кофейнике и фирменных чашках.
— "Оранж Карз" является компанией, владельцы — в Японии, — продолжал он. — Мы работаем на Европейский рынок в Британии.
Недавно мы подписали договор о сотрудничестве с четырьмя европейскими странами: Францией, Германией, Австрией и Италией — и решили, что развернем широкую спонсорскую программу, потому что хотим в европейском масштабе поддерживать победителей, которые не боятся остаться один на один с враждебным морем. После Шербура нам выделили десять минут лучшего эфирного времени на европейском телевидении. О нас писала вся пресса. Конечно, мы давали деньги и Джону Доусону. — Салки криво усмехнулся, обнажив в улыбке длинные зубы. — Деньги, на которые можно бы купить десять секунд рекламы, да и то только во Франции. — Он положил свои длинные холеные руки на прозрачную поверхность кофейного столика. — Так что энергия спонсоров не потрачена зря.
— А что произойдет, если случится что-то непредвиденное? — спросил я.
Салки бросил на меня взгляд, в котором его энтузиазм внезапно сменился соображениями расчетливого дельца.
— Наши исследования показывают, что это лишь малая часть проблемы.
Широкая деланная улыбка снова обнажила его зубы целиком, до самых десен.
— Но, — сказал он, — если бы с бедным Джоном не произошло этого... несчастного случая, возможно, мы получили бы только половину времени на ТВ. Так что в любом случае все будет сбалансировано.
— Понятно, — сказал я.
— Еще одно! — Морт поднял руки над столом, и на стеклянной поверхности остались следы его пальцев. — Мы даем тебе деньги за участие в гонках твоей яхты. И полностью доверяем тебе. Но после твоего возвращения мы ожидаем от тебя самого не меньшего доверия. Мы делаем ставку на тебя. Поэтому нам хотелось бы, чтобы ты был любезен с прессой, помогал в делах компании, встречался с важными посетителями. — Он снова улыбнулся.
— Значит, и вы должны понять одну вещь, — уточнил я. — В любом случае прежде всего — это моя лодка и моя гонка, а уж потом мои обязательства перед спонсором.
— Доброе утро, мистер Диксон, — прозвучал еще один голос с другого конца комнаты. Я поднял глаза. Какой-то человек незаметно вошел в дверь во время нашего разговора. Он был худым и высоким, а над его лбом живописно вилась белокурая прядь волос. Он обаятельно и печально улыбался, как бы извиняясь за отсутствие в течение всего этого времени.
Морт Салки поднялся.
— Дуг Сайлем, — представил он вошедшего. — Наш европейский директор. — Голос его зазвучал вдруг необычно робко. — Думаю, вы встречались?
— Конечно, мы встречались. — Его рукопожатие было твердым и сухим. — В Шербуре. — Его датский акцент был мягким и твердым одповременно. — Морт ведет переговоры, я выписываю чеки. — Он протянул мне конверт. — Это ваш контракт. Посмотрите его вместе со своим юристом. Хорошо?
— Блестящая идея, Дуг, — заметил Салки.
Сайлем посмотрел на часы.
— Теперь я должен идти, — сказал он. — Джим, вы надежный человек. В деловых отношениях это всегда является преимуществом. Мы надеемся, что вы быстро ознакомитесь с контрактом. Чек на первоочередные расходы уже выслан. Думаю, он удовлетворит вас. — Сайлем снова бросил на меня полувопросительный взгляд. Это был взгляд высокоинтеллигентного человека, который воспринимает мир таким, каков он есть, и который знает, что чек выписан на сумму действительно достойную, что бы об этом ни говорил я или кто-либо еще.
Когда он ушел, Салки повел меня по территории фабрики, где в течение трех часов я пожимал руки и наблюдал улыбки всяких официальных лиц, заходил в офисы. Навесы над помещениями были выкрашены в бледно-зеленый цвет, а вспышки и скрип роботов-сварщиков действовали, как гром в замкнутом помещении. Но я обнаружил, что думаю все время об одном: «Самое главное — яхта». Затем был ленч в столовой. Я все время улыбался, даже и после него, в офисе Морта, когда явилась бригада дизайнеров и предложила посмотреть эскизы ярлыков с надписью, которую они хотели прикрепить повсюду на яхте «Секретное оружие». Мы договорились с рабочими встретиться на Уотерфорд-Баул через два дня и провести покрасочные работы, чтобы подготовиться к гонкам. Яхта «Секретное оружие» перестала существовать. Да здравствует яхта «Апельсин-2»!
Когда все закончилось, Морт Салки подвел итог:
— Джимми, благодарю, что ты нашел время посетить нас. И за твое полное доверие к компании «Оранж Карз».
Я посмотрел в его серьезные карие глаза за огромными стеклами очков и подумал: интересно, что бы он сказал, если в знал, что сейчас у меня три основных обязательства: одно — по отношению к компании «Оранж Карз», чуть более ответственное — к выигрышу в регате «Вокруг островов», но самое главное — связанное с моими подозрениями в поисках того, кто обмотал шею Эда Бонифейса шнуром и туго затянул его.
Глава 26
Возвращаясь в Пултни, я медленно ехал вдоль Кей-стрит, объезжая ранних туристов, бредущих почему-то посредине улицы и оставляющих за собой, как правило, шлейф мусора. Мне было одиноко и хотелось домой.
В садике перед коттеджем Джорджия поливала герань, Мэй в своей комнате наряжала игрушечного медвежонка, принадлежавшего близнецам, а Скотто чистил к обеду картофель. Вполне уютная домашняя сцена. Это заставило меня сразу почувствовать, что моя собственная жизнь состоит в основном из скучной работы, разбавленной немалым количеством черного кофе.
— Все в порядке? — спросил я у дочки, обняв ее.
— Что? — переспросила она, посмотрев на меня своими большими синими глазами, будто жизнь не могла быть никакой иной, кроме как замечательной. Неожиданно я ощутил себя полнейшим глупцом из-за того, что поддался своему желанию встретиться с нею. Нет, даже более чем глупцом: я сам себе казался сейчас грязным, запятнанным убийством, деньгами, обманом...
— Ты опять уезжаешь? — довольно спокойно поинтересовалась Мэй.
— Завтра гонки, — ответил я. — Мы участвуем с Чарли. Кубок Уотерфорда. Из Плимута во Францию и обратно. Потом как проклятые будем работать всю неделю и готовиться к регате «Вокруг островов». Все это займет около двух недель, после чего мы с тобой сможем некоторое время провести вместе.
— Ты надеешься выиграть?
— Естественно.
Мэй улыбнулась улыбкой, которая всегда заставляла меня помнить, что, несмотря на все, что ей пришлось пережить, она, в сущности, оставалась маленьким постреленком, таким же, как любая девочка ее возраста.
— Ты не обязан выигрывать, — заметила она.
— О нет! Я должен это сделать... и побыть с тобой, — ответил я и поднялся.
— Побереги себя, папа, — попросила дочь на прощание, поцеловав меня в щеку. И тут же с возгласом удивления пошла к близнецам, раскрашивающим в этот момент за столом белый хлеб зеленой краской.
— Оставайся обедать, — предложил Скотто. — Я нанял лодку до Плимута, она совсем неплохая и уже готова к отплытию.
— Спасибо. Но мне хотелось бы добраться немного раньше, ведь завтра начнутся гонки. Вечером надо еще заехать домой и прихватить с собой кое-какие вещи.
— Но... — начал было Скотто.
— Мне надо это сделать, — прервал я его на полуслове.
— Джеймс, у нас возникла какая-то проблема?
Большое загорелое лицо Скотто выражало готовность помочь. И вновь я почувствовал себя виноватым: мои проблемы его не касались, и поэтому не следовало вмешивать его в них. Поэтому я ответил:
