— Так ты ломала комедию?
В Меншикове просыпается грубый мужлан. Полузадушенная Максимильена, отбиваясь от него, падает. В мгновение ока он оказывается на ней, хватает ее за волосы и рывком откидывает ей голову назад.
— Ты пыталась разыгрывать важную даму, но теперь ты ничто. Слушай меня! Я могу сделать с тобой все, что захочу. Ты закована и даже сопротивляться не можешь. Если мне будет угодно, я отдам тебя на потеху солдатам гарнизона.
У Максимильены нет больше выбора.
«Этот человек сошел с ума, — думает она. — Если я попытаюсь вырваться, он совсем одуреет от похоти, и тогда все погибло».
Посмотрев на него, она находит в себе силы улыбнуться.
— Александр, вы красавец. И вы уже давно мне нравитесь, — говорит она.
Лгать ей легко — достаточно вспомнить о сыновьях. У нее только одна цель — выиграть время. Меншиков от удивления вдруг успокаивается.
— Значит, вы решились быть со мной поласковее?
— Да, князь, я ваша, но мне хотелось бы, чтобы это произошло так, как виделось мне в мечтах.
Пользуясь растерянностью Меншикова, Максимильена встает и садится в кресло. Князь тоже поднимается. Лицо у него багровое, и он почти ничего не соображает.
— Князь, — произносит Максимильена с улыбкой, внутри же у нее все дрожит от возбуждения и страха, — сегодня ночью я буду принадлежать вам, но прежде мы должны поужинать вместе, не так ли?
Меншиков подходит к ней.
— Вы станете моей добровольно, без принуждения?
— Да, Александр, однако я должна вымыться и переодеться. Я хочу быть очень красивой в эту ночь. Ради вас.
Меншиков уже наполовину верит ей, хотя сомнения все еще остаются в его душе. Он привлекает Максимильену к себе и внезапно резко берет ее за подбородок.
— Маленькой графине не хочется подыхать, — говорит он насмешливо, — иначе она не стала бы строить глазки. И кому же? Мне, грубому солдафону, которого вы всегда презирали!
Внезапно Меншиков почуял опасность. Эта женщина всегда слишком занимала его мысли. Отпустив ее, он направился к двери со словами:
— Я подумаю над вашим любезным предложением, мадам, хотя уже был склонен его принять. Вам придется подождать, пока я вернусь… и, скорее всего, с дурными намерениями, — добавил он с сальной усмешкой.
Максимильена вздрогнула: он собирается уйти. Все пропало. Именно в это мгновение до ее слуха вдруг доносится пение из собора… Меншиков, уже повернув ручку двери, бросил Максимильене:
— Да, да, милочка моя! Это прибыл твой царь. Мне пора наведаться в собор… надо же проститься с великим человеком!
Мгновенно Максимильена оценила эту безнадежную ситуацию. Меншикова нужно было задержать любой ценой. Надо что-то придумать, и тогда у Ромо будет время… но что? И тогда Максимильена стала безмолвно развязывать шнурки на корсаже, хладнокровным и рассчитанным движением обнажая плечи, спуская на пол юбки. Зачарованный Меншиков не мог отвести от нее глаз. Вот он сделал шаг вперед…
— Не подходите! — кричит Максимильена и хватает один из пистолетов, неосторожно оставленных князем на каминной доске. — Не подходите или я вас убью! На колени, князь! Слышите, на колени!
Меншиков, позеленев от страха, опускается на пол. А Максимильена, продолжая целиться в него, медленно раздевается. Цепи мешают ей, но она разрывает на себе корсаж, и Меншиков видит прекрасную белоснежную грудь с розовыми сосками.
Поразительное зрелище представляют собой этот вельможа на коленях, в парадном мундире с золотыми аксельбантами, и закованная в цепи женщина, прикрытая лишь своими длинными волосами, с пистолетом в руках. Меншиков дышит прерывисто, тяжело — но владеет им уже не испуг, а безмерная радость. Ни одна женщина не обращалась с ним таким образом, и в это мгновение Максимильена могла бы сделать с ним все, что ей угодно.
— Максимильена, вы сведете меня с ума! Вы показываете мне все свои прелести, но не даете прикоснуться к вам. Я жажду обнять вас, жажду…
Максимильена отвечает нервным смешком.
— Князь, вы унизили меня, когда я вошла в эту комнату. Просите прощения.
Ничто уже не может остановить Меншикова, и он пылко восклицает:
— Да, да, прошу у тебя прощения! Сколько лет я желал тебя! Я грезил о тебе ночами… Ах, тело твое еще прекраснее, чем мне представлялось… Дай мне притронуться к тебе, Максимильена!
И князь ползет к ней.
— Нет, мой милый, не двигайтесь, или я разнесу вам череп, клянусь своими детьми!
Меншиков содрогается в счастливом возбуждении. Какая женщина! Он чувствует, что познает ни с чем не сравнимую радость… он неотрывно смотрит на это лицо с удивленными печальными глазами, на грудь и бедра, которые любил Петр Великий… и кровь ударяет ему в голову при мысли, что отныне он будет владеть этим сокровищем, а царю предстоит гнить в земле. А Максимильена вздрагивает от стыда под похотливым взглядом этого животного. Но минуты бегут, и она мысленно подсчитывает, сколько времени удалось ей выиграть. Пение между тем звучит все громче. Не сознавая этого, Максимильена опускает пистолет и говорит себе: «Если я выстрелю, сюда сбежится весь гарнизон. Что делать, Господи, что делать? Скорее бы появился Ромо!»
Внезапно Меншиков вскакивает с быстротой молнии и бросается на Максимильену, не дав ей времени опомниться. Он вырывает у нее из рук пистолет, заламывает руку и с размаху бросает на кровать. Она пытается вырваться, но Ментиков словно обезумел. Схватив цепь, он накидывает ее и прикручивает к одной из колонн в комнате. Молодая женщина не может теперь пошевельнуть даже пальцем, оказавшись в полной власти Меншикова. Обессилев, она затихает, с ужасом глядя на багровое лицо склонившегося над ней мужчины. А тот, забравшись на постель, ставит ногу в сапоге ей на грудь и, забавляясь, давит шпорой на живот. От боли Максимильена закрывает глаза, и из горла ее вырывается крик. Меншиков даже постанывает от удовольствия: ему нравится заставлять женщин вопить, а эта особа заслуживает подобного наказания. Максимильена, устыдившись своей слабости, пытается ударить его ногой. Тогда он неторопливо слезает с постели, подходит к окну и обрывает шнур от занавесок; с расчетливой медлительностью приближается к Максимильене, хватает ее за правую ногу и привязывает к колонне. Максимильена, понимая тщетность своих усилий, все же отбивается свободной ногой, но Меншиков без труда и ее прикручивает шнуром. Затем князь достает из ножен шпагу, и Максимильена с ужасом думает: «Мой час настал. Сейчас он убьет меня».
Однако Меншикову хочется всего лишь позабавиться: острием шпаги он обводит контуры обнаженного тела, распятого на постели, и Максимильена вздрагивает от холода. Он смотрит на нее с иронией и жадностью:
