— Никого не впускать, приказ князя Меншикова. Понятно?
Солдаты дружно кивнули.
— А я, — продолжал Бутурлин, — проверю, как закованы пленники. Ну ты, дурень, пошевеливайся, — грубо бросил он переодетому Ромодановскому.
Молодой лейтенант, подойдя к капитану, почтительно осведомился:
— Не мало ли будет одного солдата? Их в каземате много.
Капитан и князь похолодели. Отказаться было нельзя — все знали, что капитан всегда берет с собой нескольких стражников. Поэтому Бутурлин, одобрительно кивнув, сказал:
— Ты прав, иди с нами, и ты тоже, — добавил он, указав на одного из солдат.
В бастион они вошли вчетвером. Когда за ними захлопнулась тяжелая дверь, охранник отомкнул решетку, и они двинулись по бесконечным коридорам. Царский бастион представлял собой настоящий лабиринт, поскольку сначала надо было спуститься в подземелье, находившееся ниже Невы, а затем вновь подняться по узкой витой лестнице. У каждого поворота стоял стражник, и князь все более отчаивался: казалось немыслимым проделать обратный путь вместе с узниками и без лишнего шума снять всех часовых. Наконец маленький отряд добрался до этажа, где в каземате были Флорис и Адриан. За решеткой стоял только один охранник. Бутурлин сказал ему:
— Открывай! Князь Меншиков приказал проверить, надежно ли закованы пленники.
Стражник явно колебался.
— Господин капитан, — промолвил он нерешительно, — это секретные узники, мне нужно письменное распоряжение.
Ромодановский покрылся потом.
— Ах ты, дубина! — гаркнул Бутурлин. — Распоряжение необходимо, чтобы вывести их из камеры, а я хочу войти к ним.
— Да, конечно! Простите, господин капитан.
Сняв с пояса ключ, стражник открыл решетку, а затем затворил ее вновь, пропустив четырех человек. Взяв факел, он повел их по темному коридору и вскоре остановился у низкой двери; отыскав нужный ключ в своей связке, он Вставил его в замочную скважину, и дверь с лязгом распахнулась. Бутурлин вошел первым, за ним — лейтенант, его солдат и переодетый князь. Охранник спросил:
— Мне остаться снаружи, господин капитан?
— Нет, — ответил Бутурлин, — заходи и ты.
Флорис и Адриан заснули в темнице с беззаботностью, присущей детям. От грохота запоров они проснулись, словно от удара. Федор и прочие слуги не спали — пение, доносившееся из собора, не давало им сомкнуть глаз. Заслышав шум, они насторожились и приподнялись, надеясь на лучшее, но, увидев Бутурлина и солдат, вновь отчаялись. Бутурлин грубо крикнул:
— А ну, покажите цепи моим солдатам!
Сам капитан остался у двери рядом с охранником. Лейтенант направился к женщинам, а солдат — к Федору, свирепо сверкавшему глазами. Ромодановский же, подойдя к Флорису и Адриану, произнес:
— Эй, показывайте цепи, мерзкие мальчишки.
Флорис с Адрианом даже не удивились. Им казалось совершенно естественным, что перед ними стоит их друг Ромо — ведь он обещал прийти. Князь, надвинув шапку на лоб, наклонился и подмигнул им. Дети не шелохнулись, ожидая сигнала. Федор, Грегуар и остальные также узнали голос князя, и в сердцах их зародилась надежда. Тогда Ромодановский, повернувшись к Бутурлину, воскликнул со смехом:
— Не бойтесь господин капитан, ничто не сможет освободить узников, разве что пение молитв в соборе!
Стражники захохотали, приняв это за остроумную шутку. Бутурлин же, услышав эту фразу, в мгновение ока схватил охранника за шиворот. Князь бросился на лейтенанта и оглушил его, стараясь не убить, а Федор, взмахнув цепью, раскроил голову несчастному солдату, который даже не успел осознать, что происходит. Узники, обступив Ромодановского и Бутурлина, стали от всего сердца благодарить их. Князь наклонился и привлек к себе детей.
— Вам не было страшно?
Уязвленные, Флорис с Адрианом гордо выпрямились.
— Нет, Ромо, мы обещали Петрушке, что будем такими же, как он, и что никогда не станем бояться.
Ромодановский, чтобы скрыть волнение, поспешно проговорил:
— Слушайте меня, друзья, нам осталось самое трудное. Но сначала надо связать этих двоих, поскольку третьего ты, кажется, прикончил, Федор.
Казак скромно потупился, и на лице его появилась гримаса, означавшая улыбку.
— Мы запрем их в этой камере и спустимся в подземелье. Капитан Бутурлин знает дорогу.
Все посмотрели на капитана с беспокойством, ибо помнили, что именно он приказал надеть на них цепи.
— Ромо, ты уверен, что это наш друг? — спросил Флорис.
— Да. И ему придется бежать вместе с нами. Однако, — продолжал Ромо, — на пути к подземелью мы должны будем оглушить часовых.
— Я возьму это на себя, — сказал Федор.
— Гм! Будь по-твоему, только излишнего рвения не проявляй.
Чтобы не вызвать подозрений при возможном столкновении с обходом, Бутурлин шел впереди, а Ромодановский был замыкающим. Забрав ключи у полузадушенного охранника, беглецы закрыли камеру, без труда отомкнули решетку и начали спускаться по лестнице. Дети, радовавшиеся этому новому приключению, держались ближе к князю. Элиза и Грегуар шли рядом. Блезуа, бледный как смерть, поддерживал Мартину, у которой подгибались ноги. Только Федор излучал довольство. Бездействие тяготило его больше всего: если даже впереди ожидала смерть, он намеревался дорого продать свою жизнь.
Они достигли первого поворота, где стоял часовой. Ромодановский сделал знак Бутурлину, и тот подошел поближе.
— Надо заманить этого солдата в темный угол, тогда он не успеет выстрелить.
— Я понял, князь.
Капитан внезапно возник перед стражником, который ничуть не встревожился, увидев его.
— Иди-ка сюда, ты мне нужен.
Солдат последовал за Бутурлиным и, не успев даже вскрикнуть, рухнул на пол под ударом могучего кулака Федора. Ромодановский, встав на колени, связал ему руки и ноги, а потом заткнул рот кляпом — веревки и тряпки предусмотрительный князь захватил с собой. Флорис и Адриан с живейшим интересом наблюдали за этой сценой, и на лицах их читалось явное сожаление, что им приходится быть всего лишь зрителями.
«Экая досада, — думал Флорис, — Ромо все еще считает нас маленькими детьми».
Путь был свободен, и беглецы двинулись дальше. Тактика князя оказалась в высшей степени успешной: Бутурлин, уходя на разведку, отправлял часовых к Федору, а тот глушил их одного за другим. Все шло как по маслу, но Ромодановский тревожился, потому что до подземелья было еще далеко. Когда они уже подходили к потайной лестнице, ведущей в подвал, где ждал их старый поп, послышался топот сапог. Это был патруль, обходивший посты. Цель была уже так близка, но все могло рухнуть в одно мгновение — увидев оглушенных часовых, стражники неминуемо бы подняли тревогу. Ромодановский прошептал:
