Ну да, я ведь - журналист, а не репортер. Для репортера главное – скорость, а для журналиста – качество. Не в первый раз «пишу» интервью. Если вы думаете, что те интервью, которыми пестрят газеты и журналы – настоящие, то я, наверное, вас сильно огорчу. Не каждый человек может давать интервью. Далеко не каждый. И не каждый журналист может расположить к себе жертву так, чтобы получился диалог. Я не говорю про публичных людей, привыкших давать интервью за интервью. Они – профессионалы. Они – актеры. Написанное «мы встретились с имярек в его кабинете» чаще всего на самом деле выглядит так «я целый вечер сидел и обрабатывал корявые ответы, присланные его секретарем на электронку». Или это выглядит, как лихорадочная стенография «бреда сивой кобылы» для дальнейшей художественной обработки до удобоваримого состояния.
– Ирвин Гамильтон – великий ученый. Его растения спасли жизни тысячам людей. Они широко используются в медицине, в парфюмерии, в магии. Думаю, что вам стоит уважить чужие заслуги. Об инциденте, который произошел, думаю, упоминать не стоит. Тем более, никто серьезно не пострадал, - пояснял мне канцлер от магии, пока «великий ученый» рядом чинно кивал, соглашаясь со всем сказанным.
Я промолчала, вспоминая, скольких душевных терзаний стоит превратить «мычащего быка, который не может связать два слова» в «интеллигента в седьмом колене, спокойно цитирующего Шекспира в оригинале наизусть». Легким движением пера «невменяемый неадекват» превращается …. превращается… в «образец для подражания». Реальное: «По пацански отвечаю за базар! Если че – бью рожу! Гы-гы-гы!» в тексте звучит примерно так: «Я – человек слова. Как говорил Вальтер Скотт: «Меньше скажешь слов, скорее справишь дело!» В связи с этим я стараюсь быть немногословным, а доказывать свою правоту исключительно поступками». Аплодисменты - в студию! Гонорар - в карман!
- Простите, но вы сами понимаете, о чем вы меня просите? –скривилась я, глядя в глаза канцлеру от магии. – Разумеется, перечислять все я не собираюсь, но при этом упускать важные детали не намерена. Никакие заслуги в прошлом не смогут покрыть позор настоящего. Выживший из ума старик, заседает в президиуме, входит во все возможные советы исключительно за прежние заслуги, а в свободное от заседаний время занимается сумасшедшими и опасными экспериментами, один из которых чуть не стоил мне жизни. При этом он врет на каждом шагу, поливает меня грязью и пытается выставить виноватой. Что еще можно добавить? Ничего.
В голове уже вертелся неплохой заголовок: «Пошлое настоящее прошлых заслуг». Но я отмела его, как неблагозвучный. Как журналист я не в обиде. А вот как человек….
- Да как ты смеешь! – возмутился Ирвин, вскакивая с места. – Я – заслуженный…
- Вы играете с огнем. Сами понимаете, чем может обернуться для вас правда, - перебил канцлер от магии, сплетая пальцы и хмуро глядя на меня исподлобья.
- Зато я прекрасно понимаю, чем обернется моя ложь. Пусть даже ущерб себе, но во благо чужой репутации, - усмехнулась я, идя на принцип и чувствуя себя, как двоечник на педсовете. – Я напишу статью. Упущу, так сказать некоторые подробности, но факт того, что прошлые заслуги не имеют ничего общего со старческим маразмом, я обязательно раскрою.
- Я еще раз повторяю, - зловеще произнес канцлер от магии. – Статья должна быть серьезной. Да, действительность придется приукрасить, но это – ваша работа. Если бы не Ирвин Гамильтон, то половину города стерли с лица земли эпидемии. Так что своему появлению на свет вы обязаны ему! За вами никто не стоит, поэтому я бы не рекомендовал вам …
Я почувствовала, как кто-то положил руки на спинку моего стула. Я даже не оглянулась. Не скажу, что этот странный жест придал мне самоуверенности, скорее он заставил меня слегка напрячься. Попасть между молотом и наковальней – сомнительное удовольствие.
- Вы же понимаете, чем чревата для вас правда? Даже с морально этической стороны? – поинтересовался канцлер от магии, внезапно сменив тон. – Человек, сидящий перед вами - легенда. Имейте же уважение. Элементарное уважение к чужим заслугам.
- Искажения фактов в угоду прошлым заслугам – неприемлемо, – раздался позади меня голос инквизитора. – Я вспоминаю о прошлых заслугах только при вынесении приговора рецидивистам.
- Я настаиваю на том, чтобы преступницу наказали по всей строгости закона! Мой бесценный Аннус, который я имел глупость назвал в честь это бессовестной девицы, пострадал из-за нее! – орал Ирвин, заглядывая в глаза своему защитнику, тыкая в меня пальцем и вскакивая со стула. На нем был все тот же слипшийся халат, одинокий тапок и заляпанные клеем очки. Жалкое зрелище. «Легенда становится психом!» - промелькнул в моей голове спонтанный заголовок. Неплохо. Совсем неплохо. Я подумаю.
- После этого заявления, я намерен ввести цензуру на названия, - раздался позади меня голос. - С завтрашнего дня мое постановление вступает в силу. Одной бессонной ночи вам должно хватить, чтобы достать словари и вспомнить правила словообразования и благозвучия. В противном случае я каждое заседание буду зачитывать особо понравившиеся названия вслух. Ирвинг Гамильтон! Будет справедливо, если я начну с вас. И если кто-то рассмеется, я приму меры. Даже с учетом прошлых заслуг, боюсь, что ваше кресло освободится очень скоро и его займет более достойный кандидат.
