воды и газа. Крик предупредительного сигнала замер: торпеды «Ястреба» так и не полетели.
– Могли прикинуться мертвыми, – сказала Наоми.
– Алекс, держи прицел рельсовой.
– Исполняю.
Они ощутили слабый намек на «верх» и «низ» – это Алекс корректировал орбиту, чтобы держать «Ястреб» в поле зрения. Новых предупреждений о прицельных лучах не поступало. Ни один активный радар не тронул их обшивку. Джим снова подключил связь, попробовал нащупать их лучом, сам не зная, что скажет, если Мугабо отзовется. Тот не отозвался. Лаконский корабль продолжал движение по своей низкой и быстрой орбите. Если он не залечит ран, то в ближайшие недели притяжение планеты превратит его в горящий метеор. Если они не прикидываются покойниками в расчете, что Джим, торжествуя победу, развернет корабль и получит ядро рельсовой в двигатель.
– Алекс, – сказал он. – Переходи снова на маневровые. Если они не двинутся следом… Разворачивайся и уходи с орбиты.
– Принято, – отозвался Алекс, и «Роси» под Джимом шевельнулся.
Они двигались мягко. Медленно. В ожидании тревожного сигнала, который означал бы, что «Ястреб» только притворяется убитым.
Сигнал так и не прозвучал.
– И что дальше? – спросил Алекс.
– Дальше рассчитываем кратчайший путь к кольцу и уходим отсюда.
– Есть идеи куда? – осведомился Алекс. – В полетном плане у меня Фирдо, но…
– На Фригольд, – спокойно и уверенно произнесла Наоми. – Нам и раньше требовалась дозаправка, а маневровые выжгли немало реактивной массы. И защита своих не помешает, пока мы вычислим, как вляпались в такое дерьмо.
– Да, – угрюмо проговорил Алекс. – Этакая «доброта к незнакомцам» добра не сулит.
Джим услышал, как отстегнулась Наоми, и почувствовал ее рядом с собой. Она погладила его по голове, а он поймал ее руку и нежно поцеловал пальцы.
– Совсем нехорошо вышло, – сказала она.
– Да уж.
Она еще помолчала, прежде чем спросить:
– Что с Амосом?
Джим покачал головой. «Мы его потеряли» не шло у него с языка. «Я его потерял».
– Да уж, – сказал Амос, – со мной совсем хреново получилось.
Он появился из лифта в том же летном комбинезоне – продранном и мокром, будто чернил плеснули. Выходное отверстие на груди затянулось бледной кожей вокруг плоского ониксового кружка. И улыбался Амос едва ли не робко.
Наоми смотрела на него пустыми глазами.
– Эй, кэп, мы Кроху-то вытащили, а?
Джим не сразу осознал, что это не сон, а потом все же ответил:
– Да, вытащили.
– А псину?
– И ее тоже.
Амос шагнул в рубку и, опускаясь на свободный амортизатор, крякнул, будто у него ныли кости.
– Хорошо. Кроха ее здорово любит. В шлюзе адски грязно. Я приберусь, только мне бы сперва пожрать. Здорово проголодался.
Алекс на звук его голоса выглянул из кабины. Он был бледен.
– Амос?
– Привет. – Механик помахал ему. – Похоже, меня там внизу подстрелили? Я не все запомнил.
Джим хотел радоваться – и радовался. Но к этому примешалось что-то еще. Ощущение какой-то неправильности, когда получаешь удар за ударом, а после еще происходит что-то насилующее врожденное представление об устройстве вселенной. О пределах возможного.
– Тебя убили, – сказал он. – Выстрел в спину вынес большую часть грудной клетки. Я видел твой позвоночник. Перебит надвое.
Амос замер по своей новой, выводящей из равновесия привычке, а потом хмуро кивнул.
– А, вот оно как. Это я вроде бы помню.
Джим рассмеялся – с недоверием. И, может быть, с облегчением. И еще с чем-то, чему не знал названия.
– Тебя теперь хоть чем-нибудь убить можно?
– Заморить голодом – запросто, – подтвердил Амос.
– Черт, – выдохнул Алекс. – Господи боже!
Наоми все молчала. Амос потрогал черный кружок раны, изучая то, что уже не было кожей. То, чем воскресший труп Амоса заменил поврежденную плоть. Джим задумался, как это выглядит изнутри. Ему впервые пришло в голову, что внесенные лаконскими дронами изменения не прекратились, когда его старый друг покинул планету. Амос становился чем-то иным. И процесс продолжался. Что-то в этой мысли заставило его похолодеть.
Амос насупился, словно прочитал его мысли.
– Я не знаю, как это получается. Но лучше бы часто не повторять.
Глава 14. Элви
Элви недоставало гравитации. Ей бы хотелось, сидя у ложа Кары, прочувствовать давящую книзу тяжесть изнеможения. И как растягивается вся шея, когда свесишь голову на грудь. И вес своих рук и ног. Умом она понимала, что дошла до грани обморока, но в невесомости не ощущала знакомых подсказок тела. Разве что дрожь крупных мышц осталась, но в отдельности от других признаков она ощущалась как страх.
Кару, чтобы не уплыла, привязали широкими белыми лентами. Глаза ее были закрыты, расслабленные губы приоткрылись. Они стали белыми, бескровными, будто вырезанными из воска, и за ними виднелись краешки белых зубов и темно-лиловый язык. Дышала девочка глубоко и ровно, медленно. Организмы Кары и Ксана даже после переделки ремонтными дронами поддавались действию седативных. Правда, разлагали их быстрее обычного, но это даже к лучшему. Уж слишком щедро приходилось их применять.
Автодок настроили в соответствии с основными параметрами, выведенными Кортасаром в ходе многолетних наблюдений. На экране едва помещались текущие результаты анализов крови и записи нейронной активности – система пыталась сопоставить эту Кару с прежней, искала способ свести воедино два набора данных.
Стандартная медицинская кровать сошла бы с ума, а эта показывала, что Кара понемногу возвращается к своему обычному диапазону функций. Элви же только наблюдала, потягивала из груши чай и дрожала.
Случилось это посреди очередного погружения, когда они просеивали галлюцинации и нечеловеческие воспоминания в поисках фрагментов головоломки: как создавались врата, и есть ли способ сделать их безопасными. Элви была почти уверена, что они подошли к стадии, когда чужие стали осознавать большой мир за пределами своей ледяной раковины. Она ждала, что на этом этапе для Кары откроется дверь к столь необходимым практическим решениям. И тут Кара завопила, будто ее подстрелили – а если не ее, то кого-то близкого. Все мониторы показали пиковую активность, мозговая деятельность полыхнула бутылкой с зажигательной смесью.
Началось паническое отступление. Харшаан Ли перекрикивал орущую, захлебывающуюся рвотой Кару, отсчитывая этапы выхода из эксперимента. К моменту выхода Кара потеряла сознание. И до сих пор не очнулась.
Губы девочки шевельнулись, она сглотнула. Под закрытыми веками задвигались глазные яблоки, потом веки открылись. Черные, сплошь черные глаза Кары нашли Элви, и девочка с трудом улыбнулась.
– Привет, док.
– С возвращением, – ответила Элви. – Как самочувствие?
Кара замялась, но это не была та жуткая нечеловеческая неподвижность. Она просто искала ответ на трудный вопрос.
– Будто меня выжали. Никогда не напивалась пьяной, но, может, это похмелье? Похоже на похмелье.
– Как его в книгах описывают? – Элви взяла девочку
