– Следующий опрос будет посвящен женщинам, живущим с родителями и имеющим любовников, подойду к вашей подруге с анкетой.
– Лучше на работу ступайте, – деловито посоветовала Ира, – дома она и слова вымолвить не сможет, отца побоится.
– Где трудится ваша подруга?
– Наташка-то? Ой, не могу, со смеху помереть, да за углом, в супермаркете между полками бегает.
– Что же смешного в торговле продуктами? – удивилась я.
– От другого обхохочешься, – щебетала Ира, – мы с Клыковой в одном классе учились. Она самая умная была, сплошные пятерочки. Я после восьмого в училище ушла, на парикмахера учиться, а Натка за один год два класса осилила и в институт попала, какой-то математический. Мне ее всегда в пример ставили: вот видишь, Ира, как Наташа учится. И чего вышло? На работу по специальности устроиться не смогла, ей во всяких НИИ такие деньги предлагали, целых триста рублей в месяц. Она, правда, год поколупалась, а потом ушла. Да и куда деваться, родители старые, пенсионеры, кушать хотят, самой одеться надо. Плюнула Натка на науку и теперь в супермаркете людям кланяется за хорошую зарплату. Ну и чего? Стоило ради подобного места институт заканчивать? Вот и вышло, что я двоечница была, зато сейчас у меня клиентов море. Адресок по эстафете передают, чаевых – лом, ни от кого не завишу, а у Наташки никакой профессии, только таблицу умножения знает.
Какой от ее умища прок?
Уйти от болтливой Ирочки оказалось не так просто.
Я пару раз порывалась встать, но хозяйка продолжала тарахтеть, словно гигантская погремушка. Слава богу, во время рассказа про очередного своего кавалера Ира замерла, потом воскликнула:
– Ну ни фига себе! Заболталась! Мне же на работу!
Боясь, что она снова начнет нести глупости, я нацепила туфли и побежала искать супермаркет, завернула за угол, увидела большое здание с огромными стеклами и, не поглядев на вывеску, влетела внутрь.
Сразу стало понятно, это не супермаркет, продуктами тут и не пахло. Повсюду висела одежда, нескончаемые ряды юбок, брюк и платьев, я машинально подошла к стойке и подвигала вешалки. Сначала под руку попались два жутких ярко-зеленых костюма с синими пуговицами. Но за ними обнаружилось миленькое бежевое платье с клешеной юбкой, я взглянула на ценник и удивилась, сто рублей. Недоумевая, я разыскала продавщицу и спросила:
– Вещь с браком?
– Мы же дисконт-центр, – ответила женщина.
– Извините, не понимаю.
– Система наших магазинов предлагает ассортимент по демпинговым ценам, – охотно пустилась в объяснения сотрудница, – продаем товарные остатки. Ну, допустим, разорился бутик, знаете, такой, в котором вещи простому человеку не купить. Магазин-то погорел, но товар остался, не выбрасывать же его? Вот и привозят к нам и ставят за копейки, чтобы хоть что-то выручить.
Еще поступает конфискованное с таможни. Есть такие дельцы, ввозят в страну, допустим, мужские костюмы от дорогого производителя, не хотят пошлину большую платить и оформляют их как детское питание. Только ничего хорошего не получается. Таможенники обман просекают, большой штраф накладывают, а шмотки конфискуют и к нам. Да вы походите, поройтесь, тут славные вещички за копейки отыскать можно. Умные люди не во всякие бутики, а сюда едут.
Я, забыв про дела, пошла бродить по залу и через полчаса, отыскав коричневое платье, зарулила в примерочную. Повертевшись перед зеркалом, я попросила другую продавщицу, женщину лет пятидесяти:
– Посмотрите, сзади не морщит?
Служащая внимательно оглядела меня.
– Сидит очень хорошо, только разрешите дать вам совет?
– Конечно.
– Зачем берете унылую вещь невразумительного цвета?
Я растерялась: давным-давно, лет с семнадцати, ношу одежду мрачных оттенков – черную, темно-фиолетовую, серую, неужели продавщица не понимает, в чем дело?
– Я толстая, вот и хочу казаться стройной.
Продавщица мягко улыбнулась:
– Кто вам сказал такую глупость?
– Светлое полнит, всем известно.
– Я не про цвет одежды, вы женщина нормального телосложения, а не сушеная кикимора. К тому же обладаете яркими глазами, красивыми волосами. Следует подчеркнуть достоинства, погодите минутку, сейчас принесу, тут висит один костюмчик, словно на вас сшит.
Сказав эту фразу, продавщица ушла. Я села на стоящий в примерочной стул. Через пару минут она принесла вешалку, на которой висели пиджак и слаксы цвета берлинской лазури.
– Не ношу брюки, – попыталась отбиться я, – только юбки.
– Почему?
– Ну с моим задом…
– А вы попробуйте.
– Нет, нет.
– Померяйте, – настаивала женщина, – за пробу-то денег не берут, что случится, если просто прикинете?
Я молча принялась натягивать вещи, а и правда, отчего не померить?
Надев костюм, я повернулась к зеркалу. Следует признать, такой роскошной вещи я никогда не имела в своем гардеробе. Этти, с радостью отдававшая мне мебель, ковры, плиту, духи, никогда не предлагала одежду, да и понятно почему. Свекровь носит сорок четвертый размер, и ее юбчонки мне даже на нос не налезут. Денег же, чтобы самой пойти в хороший магазин, и меня не было никогда, и вот теперь всего за двести пятьдесят рублей предлагается вещица, полностью изменившая мою внешность.
Длинный пиджачок с красивыми перламутровыми пуговицами подчеркивал невесть откуда взявшуюся талию, потом он расширялся книзу и прикрывал полноватые бедра. Широкие, свободные брюки создавали обманчивое впечатление того, что внутри их находятся стройные ноги. Я выглядела замечательно, первый раз понравилась сама себе.
– Блеск, – чмокнула губами продавщица, – словно на вас сшито, ну-ка, погодите.
И она снова испарилась. Я, не веря своим глазам, вертелась перед зеркалом. Там отражалась молодая женщина приятной полноты, кокетливая пышечка, но более того, уродливая толщина испарилась без следа.
– Вот, – азартно выкрикнула, прибегая назад, продавщица, – немедленно надевайте. Наверное, тридцать восьмой носите?
И она поставила передо мной туфли, простые, но очень элегантные лодочки серо-синего цвета.
– Абсолютно точно, – пробормотала я, – как вы угадали?
Женщина засмеялась.
– Я всю жизнь с обувью работала, только последний год сюда перебралась. Меряйте, к ним и сумочка имеется в тон.
– Нет, нет, – замахала я руками, – спасибо, не надо.
– Если денег с собой нет, могу отложить, – настаивала продавщица, – да на цену посмотрите! Такая обувь и всего за двести рубликов, качество отменное, уж поверьте, знаю в товаре толк.
– Деньги-то у меня есть, – вздохнула я.
– Так в чем дело?
– Каблук не ношу.
– Ну попробуйте.
Пришлось послушаться и признать, на каблуке я стала выглядеть еще лучше, стройней и привлекательней.
– Конфетка, – воскликнула продавщица, – прямо так и ступайте. Если возьмете костюм и туфли, на сумочку скидку сделают, вообще за копейки ее получите. Нет, как все-таки одежда меняет внешность, каждый раз просто диву даюсь. Знаете, вам еще надо оттенить волосы, сделать их чуть рыжее, и просто шикарной станете. Вот ведь какие пустяки: одеться по-другому, перечесаться, и готово, иной человек.
Я заплатила и вышла на улицу, дверь в супермаркет оказалась рядом со входом в дисконт-центр. В огромном зале равномерно гудели десятки холодильников, шумели покупатели, стрекотали кассовые аппараты. Я пошла вдоль стеллажей, первой на глаза попалась краска для волос. Может, и впрямь оттенить волосы? От природы мне достались густые кудри, они красиво лежат и слушаются даже неумелого парикмахера. Вот только цвет подгулял, серый, маловразумительный, словно мех мыши зимой.
Наверное, приветливая продавщица из магазина распродаж права, рыжий оттенок мне будет к лицу. Как она только что сказала:
– Оденься по-другому, сделай новую прическу, и готово, иной человек.
Внезапно я остановилась.
Переодеться, изменить цвет волос… Отчего фраза мне кажется важной? Что заставило меня встрепенуться?
Отчего я насторожилась?
Глава 18
Наташа Клыкова работала в отделе рыбных консервов. Маленькая, худенькая, черноволосая, она аккуратно расставляла пирамидой банки с лососем.
Решив подъехать издалека, я спросила:
– Девушка, тут тунец представлен, он тушкой или кусочками?
– Сейчас поглядим, – ответила приветливо Наташа, – смотрите, написано: «рубленый», следовательно, в баночке лежит не целая рыбка. Да и потом, тунец-то огромный, его в консервы невозможно целиком запихнуть, это же не шпроты и не сардины.
– Ага, ясненько. Может, еще и про крабов знаете?
– Что именно?
– Почему на одних банках пишут: «камчатский продукт», а на других «Чатка», что это слово значит?
Наташа улыбнулась, обнажив мелкие, но ровные и белые зубы.
– На самом деле смешная история. Боюсь соврать, в каком году, довольно давно, для одного камчатского рыбозавода отпечатали новые этикетки. На них должно было стоять: «Камчатка. Крабы в собственном соку». Но произошла типографская ошибка, и получилось просто «Чатка. Крабы в собственном соку». Слог «Кам» испарился. Заметили сей ляпсус поздно, тираж уже был готов, переделывать его дорого, подумали, подумали и решили: раз этикетки есть, их следует использовать, и наклеили на банки. Неожиданно продукция ушла влет, загадочное слово «Чатка» заинтриговало покупателей, и тогда рыбозавод оставил его, сделав своей торговой маркой. На Камчатке много предприятий, производящих консервы, но только одно указывает на этикетке «Чатка».
