– Убирайся! – тоже понимая, что концерт срывается, крикнула княжна. Она в отчаянии показала «охотнику» кулак и вдруг оттопырила средний пальчик. Сергей чуть не споткнулся от удивления. Он с трудом подавил спазм смеха и снова поклонился, выигрывая на этом поклоне с попятным движением еще несколько шагов.
И тут ситуация разрядилась. Князь перевел взгляд на приближающихся солдат и обнаружил, что они уже никуда не идут, а ржут, едва не падая на землю. Сергею стало любопытно – откуда этим чужакам известен смысл освоенного нежной и благородной княжной похабного жеста, но любопытство могло подождать. Преображенский сделал еще один шаг и боком скользнул в тень первого из спасительных контейнеров…
* * *
– Сергей! – Нина шла медленно, заглядывая во все закоулки бесконечного лабиринта ящиков, остовов машин, больших и малых деталей различных механизмов и вросших в землю контейнеров.
– Я здесь, княжна. – Преображенский прижал Нину к себе и прикрыл ей рот ладонью. – Тише!
Нина обняла его и замерла, едва слышно вздохнув. Как показалось князю – с облегчением.
– Кто научил тебя так ругаться? – шепнул Сергей, чуть отстраняя девушку.
– В кино видела. – Нина слабо улыбнулась. – Охранники приходили ко мне трижды. Последний раз – полчаса назад. Я сказала, что собираюсь спать, и они обещали не тревожить. Идем…
– Мне кажется, что здесь безопаснее, – с сомнением произнес князь.
– Они хотят прочесать свалку, я подслушала разговор двух офицеров. – Нина замялась, словно не решаясь сказать что-то важное.
– Что еще они говорили? – Сергея охватило неприятное предчувствие.
– Они поймали почти всех беглецов… землян… – Девушка отвела взгляд и украдкой смахнула слезинку. – В розыске только ты, Горохов и трое технократов.
– Технократы тоже бежали? – Князь нахмурился. – Черт… Эти чиниды не такие уж слабаки.
– Стражников очень много. К ним прибыло подкрепление. Я видела чужих солдат. Они такие страшные… У них зубы… как у зверей. Кажется, их называют краагенами. А еще мне показалось, что их боятся даже сами чиниды.
– Немудрено, – задумчиво произнес князь. – Тем более опасно идти к тебе. Вдруг за твоим домиком следят?
– Да, следят, но я угостила солдат настойкой. Они не придут в себя еще час, а после не посмеют признаться, что заснули на посту.
– Настойкой?
– Мне было скучно, вот я и занималась кулинарией, – Нина снова улыбнулась. – Выпросила у интенданта немного спирта… Теперь ко мне заходят все свободные от дежурства офицеры. Они никогда не пробовали спиртного, и для откровенных разговоров им хватает одной рюмки. Ну, а солдатам я дала почти тройную порцию.
– Я всегда говорил, воздержание от чего бы то ни было – губительно. – Сергей усмехнулся. – Идем.
Домик был уютным, но каким-то прозрачным. Тонкие стены и символический силовой купол крыши могли предохранить от осадков, которых летом на Торбане и так было немного, но почти не спасали от прослушивания. Любой более-менее мощный микрофон направленного действия мог снять звуковые колебания стен, да и самого поля в два счета. Оценив надежность убежища по пятибалльной шкале на твердую «двойку», Сергей снова прижал к себе Нину и едва слышно шепнул ей на ухо:
– Говорить будем жестами…
Она кивнула и указала на постель.
«Тебе надо отдохнуть», – читалось в ее взгляде.
«Не важно», – князь небрежно махнул рукой.
«Я же вижу, как ты устал». – Она нежно провела пальцами по его волосам и лицу.
«Я не хочу терять такие бесценные минуты. – Сергей взял ее за руки. – Рядом с тобой я не чувствую усталости…»
Нина чуть потянула его к себе и села на низкий диванчик. Преображенский присел рядом и обнял ее за плечи. Так они просидели довольно долго. Неподвижно, словно впитывая каждой клеткой тела энергию друг друга и подзаряжая порядком севшие от множества испытаний внутренние «аккумуляторы», словно… Сергей прижал Нину чуть крепче, и она подалась к нему, хотя казалось, что ближе быть уже нельзя.
Преображенский поймал себя на мысли, что ближе быть все-таки можно, однако это не является сейчас ни главной, ни второстепенной задачей. И не потому, что вокруг враги и в каждую секунду это счастье – просто быть рядом – могло закончиться. Нет. Дело было в том, что Нина для него являлась не тривиальным объектом вожделения. Она была чем-то более значимым… Кем-то более значимым. Сергей никак не мог подобрать нужного слова… Она была частью его самого. И слова здесь были излишни. Чувство потому и называется чувством, что не требует словесного описания. Оно просто существует, управляет эмоциями, поведением и устремлениями. Оно перекраивает сознание и выворачивает душу, словно по команде «к осмотру». Каков был прогноз для чувства, зародившегося на поле сражения и прошедшего все этапы развития там же? «Любовь до гроба», «полевой роман», «сильное до умеренного»?.. Разве это имело сейчас значение? Вот сидел он, рядом, в его объятьях сидела она. Больше ничего вокруг не существовало. Разве этого мало?
Сергей наклонил голову, и почти сразу к его губам прижались губы Нины. «Никто не бывает один, даже если б он смог…» – вспомнилась ему стихотворная строка. Преображенский с удивлением осознал, что всю жизнь был один. У него были родители, друзья, подруги… и немало подруг, но он никогда не находил в их обществе полноты и завершенности чувств, мыслей, ощущений… Законченности мироздания – вот чего, по большому счету, он не находил. А с Ниной он пока даже толком не познакомился, но чувствовал, что нашел именно Ее, ту, которая ждала именно Его… Князя Сергея Преображенского.
Что думала на этот счет Нина, осталось загадкой. Говорить они не могли (да и не хотели), а жесты с такого расстояния рассмотреть было трудно. Впрочем, их и не было. Медленное, почти неуловимое движение «молний» комбинезонов, бурные, страстные, почти горячечные, но долгие ласки, незаметное, словно случившееся само по себе, перемещение на кровать…
Протяжный вздох Нины… затем снова ласки, снова вздох, другой…
«Пусть сойдут с ума от любопытства все операторы подслушивающих систем…»
Когда солнце выбросило из-за горизонта первый луч, Сергей нежно поцеловал княжну и в сладостном изнеможении откинулся на подушки. Он снова не мог даже примерно предположить, что думает Нина, но ему почему-то казалось, что она счастлива. А в таком состоянии что за необходимость – думать?
Возлюбленная в сладком полусне прижалась к его плечу. Сергей не шевелился, чтобы не нарушить ее сон. Он лишь повернул голову в сторону окна и наблюдал, как разгорается заря. Сон почему-то не шел. Князь на время закрыл глаза и попытался уснуть, но спустя минуту снова уставился в окно.
Побег, усталость долгого перехода, схватка с охотником, близость с Ниной – все это отвлекло от главных размышлений, но сейчас в предутренней тишине тревожные мысли вернулись вновь. Мысли о чудовищном обмане, в котором живет Гордеев, о предательстве… родственничка? Как там называется брат жены? Шурин? Брат жены? Вообще-то Нина никаких обещаний ему не давала, но… Да нет, черт возьми! Конечно, она не откажется! Что за сомнения?! Значит, шурин? Вот уж Гордеев будет «доволен». Так бы – расстрелял на месте этого предателя, после как-нибудь объяснил бы народу Европы, помягче, поделикатнее, что князь погиб при исполнении… вечная память. А теперь придется маневрировать. Правитель одной Европы – полбеды, а вот единое семейство двух княжеств – беда полновесная. С плеча тут не рубанешь. Хотя до Гордеева еще надо добраться. Теперь во что бы то ни стало и непременно вместе с Ниной!
Сергей осторожно поцеловал девушку в закрытые глаза, и она сквозь сон улыбнулась. Сердце князя снова защемило. Определенно, он нашел свою судьбу. Если раньше Сергей опасался, что это лишь иллюзия, теперь он был уверен в своем чувстве. На степень его влюбленности не повлияло ничто – ни усталость, ни сам факт близости (где-то в глубине души было такое опасение: увидел, загорелся, победил, остыл…). Сейчас Нина была ему еще ближе и дороже, чем раньше. Теперь она была частью его жизни, его существа, его судьбы…
За окном что-то стукнуло, и Сергей очнулся. Он так и не смог уснуть, а пребывал в какой-то полудреме, поэтому отреагировал на посторонний звук очень живо. Он осторожно высвободил плечо, встал и на цыпочках подобрался к окошку. Новый рассвет мало чем отличался от предыдущего. Те же багряные сумерки, тени домов, кустов-деревьев и… юркие силуэты людей. Вот мелькнул один – от соседнего дома к ближайшему контейнеру свалки, вот другой – исчез где-то рядом с домиком княжны, скорее всего, человек залег на дне ограничивающей территорию канавы…
Преображенский быстро натянул комбинезон и тронул за плечо спящую девушку. Княжна открыла глаза, но несколько долгих секунд никак не могла прийти в себя. Однако, увидев одетого Сергея, поняла все без слов. Трогательно прикрываясь простыней, она нашарила свою одежду и принялась торопливо одеваться. Шороху было гораздо больше, чем хотелось Преображенскому, и он уверенно положил руку на ее плечико. Нина на мгновение замерла, затем кивнула и продолжила одеваться быстро, но уже без дрожи в руках.
