Диана посмотрела на неё с изумлением.
– Вы с ума сошли, Энни! Да она растерзает вас на части!
– Не пугайте меня, Диана, я и так чуть жива от страха! – взмолилась Энни. – Проще забраться в пушку! Но всё-таки это нужно сделать. Моя вина – мне и отвечать. К счастью, у меня уже большой опыт в принесении извинений.
– Ну, она там, в комнате, – сказала Диана. – Можете войти, если… если хотите! Я бы не рискнула! И всё равно вряд ли у вас хоть что-нибудь получится!
Выслушав напутственное слово Дианы, отнюдь её не вдохновившее, девочка мужественно отправилась прямо в «клетку со львом». Она тихо постучала в дверь гостиной, и услышала грозное: «Кто там?»
Мисс Жозефина Берри, худая, плоская, надменная – живое воплощение Чопорности – яростно вязала, сидя у камина. Её просто трясло от гнева, а глаза-буравчики сразу же нацелились на Энни сквозь очки в золотой оправе. Развернувшись в кресле, она предполагала увидеть Диану, но перед ней предстала бледная, маленькая незнакомка с глазами, полными отчаяния и нескрываемого ужаса.
– Ты кто? – резко и бесцеремонно спросила мисс Жозефина Берри.
– Я – Энни из Грин Гейблз, – с дрожью в голосе ответила гостья, сцепляя пальцы рук в характерном для неё жесте. – Вот пришла, чтобы, с вашего позволения, извиниться.
– Гм, а за что?
– В общем, это с моей лёгкой руки мы прыгнули к вам в постель прошлой ночью! Это была моя идея. Диане это бы и в голову не пришло, уверяю вас. Диана – настоящая маленькая леди, мисс Берри. Так что вы должны понимать, как несправедливо ругать её за то, что случилось.
– Ещё чего, я должна?! Думаю, Диана уж от вас не отставала! Такие дела творятся в приличном доме!
– Ну, мы же просто дурачились, – оправдывалась Энни. – Думаю, вы должны простить нас, мисс Берри! Теперь, когда я извинилась… Во всяком случае, не сердитесь на Диану и… позвольте ей посещать уроки музыки! В сердце её звучат мелодии, и без уроков ей станет так тоскливо. Уж я знаю, как это ужасно, – мечтать о чём-нибудь и не получить его… Если вам уж так нужно излить свой гнев на кого-нибудь, – излейте его на вашу покорную слугу. С ранних лет я служила всем «козлом отпущения», так что в этом смысле уж повыносливее Дианы.
Глаза пожилой леди метали молнии; впрочем, внезапно в них загорелась искорка неподдельного интереса. Но она вновь сухо произнесла:
– То, что вы просто забавлялись, вовсе вас не оправдывает. В моё время маленькие девочки не увлекались подобными вакханалиями. Разве вы можете представить себя на моём месте? Забыться крепким сном после тяжёлой дороги и быть разбуженной посреди ночи двумя девицами, бесцеремонно прыгающими на тебя в кровать… Нет уж, избавьте меня от подобных ночных кошмаров!
– Да, я могла бы представить себя на вашем месте, – охотно отозвалась Энни. – Это, конечно, очень неприятно. Но и вы поставьте себя на наше место. Если у вас есть хоть капля воображения, мисс Берри, тогда представьте, как досталось нам! Мы просто убеждены были, что та спальня пустовала. И когда мы плюхнулись на кровать и обнаружили, что под нами кто-то шевелится, – мы испугались до полусмерти! А потом ведь так хотелось провести ночь в этой спальне! Положительно, вы привыкли спать в настоящих спальнях, правда, мисс Берри? Но для меня, круглой сироты, поспать в такой вот спальне было бы великой честью!
И весь «запал» мисс Берри куда-то исчез без следа. Она весело расхохоталась, и Диана, встревоженно дежурившая у дверей, вздохнула с явным облегчением.
– Боюсь, я уже не владею своим воображением так, как раньше, – призналась мисс Берри. – Сто лет не пускала его в ход, если честно! Ну, скажу я вам, вы вызываете симпатию, дитя моё! И это, безусловно, надо уметь. Садитесь и расскажите-ка о себе!
– К сожалению, не могу, – твёрдо заявила Энни. – Может, мне и хотелось бы остаться, так как вы – интересная леди. А вдруг мы с вами – родственные души?! Впрочем, я в этом не слишком убеждена, уж простите! А сейчас – пора домой, к мисс Марилле Катберт. Это – очень добрая леди, которая взялась воспитывать меня. Она старается, конечно, но, увы, это – неблагодарный труд! Не держите зла на неё, ведь в кровать прыгнула я, а не она! И прежде, чем я уйду, пообещайте, что вы не станете больше сердиться на Диану и проведёте здесь, в Эвонли столько времени, сколько и намеревались!
– Думаю, я, пожалуй, пойду на это… Только при одном условии: что вы снова навестите меня, и мы поговорим обо всём! – сказала мисс Берри.
В тот вечер мисс Берри подарила Диане серебряный браслет и вполне «официально» заявила всем членам семьи, что распаковывает чемоданы…
– Остаюсь только потому, что намереваюсь получше узнать эту девочку Энни, – честно призналась тётя Жозефина. – Она привела меня в изумление, а в мои годы так редко встречаешь людей, которые действительно интересны!
Единственный комментарий по поводу всей этой истории, исходивший от Мариллы, был следующий:
– Так я и знала!
Бедный Мэтью принял этот камень в свой огород.
… Мисс Берри провела в Эвонли месяц и несколько дней. Она всё время пребывала в хорошем расположении духа, и Энни всячески поддерживала в ней это состояние. Они вскоре подружились.
При прощании мисс Берри заявила:
– Вы должны, Энни, навестить меня в городе. Я отведу вам отдельную спальню с огромной кроватью!
– Мисс Берри оказалась родственной душой, – призналась Энни Марилле. – Кто бы мог подумать, глядя на неё? Но, тем не менее, это так! В случае с Мэтью родство наших душ стало очевидно сразу же, но эта леди оказалась крепким орешком… Оказывается, родственные души попадаются куда чаще, чем я думала. Как хорошо, что их столько на белом свете!
Глава 20. Богатое воображение даёт осечку
И снова в Грин Гейблз пришла весна: канадская весна – красавица с переменчивым характером, прохладными деньками и розовыми закатами. И хотя переходный период носил весьма затяжной характер, апрель и май, наконец, вновь подарили природе чудо обновления и роста. На клёнах вдоль Аллеи Влюблённых набухли красные почки, а вокруг Потока Дриады, точно маленькие завитки, выбивались из-под земли нежные проростки папоротников. На пустоши, за усадьбой мистера Сайласа Слоана, расцвела сон-трава; «звёзды» её крупных, белых и розовых цветков заметно выделялись на фоне коричневых листьев. Одним золотым полуднем все школьники отправились собирать эти удивительные цветы и возвращались домой в призрачных сумерках, то и дело аукаясь и неся в руках и корзинках свои «трофеи».
– Мне так жалко людей, живущих там, где не растёт сон-трава, – вздохнула Энни. – Диана считает, что, возможно, там на их землях, – даже более красивая растительность. Но… что же может сравниться с сон-травой, Марилла? А потом Диана говорит, что раз они не знают, что это такое, значит им не о чем жалеть! Но в том-то и дело, дорогая Марилла. Это просто трагедия не знать, какая она, сон-трава, и совсем не скучать по её цветам-«звёздам»! Знаете, о чём мне думается, Марилла? Сон-трава – это души цветов, увядших в конце прошлого лета. Она – словно «небо», на котором живут теперь эти души… Сегодня мы чудесно провели время, Марилла! Обедали в совершенно романтическом месте – в устланной мхом низине, у старого источника. Чарли Слоан подстрекал Арти Джиллиса перепрыгнуть через него, что тот и сделал. И каждый на его месте обязательно прыгнул бы. Это сейчас так модно в школе – подзадоривать кого-нибудь… Мистер Филлипс, конечно, вручил все цветы, которые сорвал, Присси Эндрюс. Я сама слышала, как он сказал: «милые – для милой!» Знаю, откуда он взял эти слова – из книжки! Но, значит, и у него развито воображение… Мне тоже предлагали цветы, но я отвергла их с презрением. Не могу назвать вам его имени, так как поклялась, что оно никогда не осквернит мои губы… Мы сплели венки из сон-травы и украсили ими шляпки; а когда настало время идти домой, наша процессия с венками и букетами дружно маршировала по дороге, спускаясь вниз; мы шли парами и пели песенку «Мой дом на холме». О, какой трепет при этом мне довелось испытать, Марилла! Все домашние мистера Сайласа Слоана выбежали посмотреть на нас; каждый встречный останавливался и глазел на это впечатляющее «цветочное шествие». К нам было приковано всеобщее внимание, Марилла!
– Да и не удивительно! Вид-то у вас был, небось, совершенно дурацкий! – невозмутимо зашептала Марилла.
Вслед за сон-травой появились фиалки. Фиалковая Долина в конце концов оправдала своё название, покрывшись живым фиолетовым ковром из этих нежных цветов. Энни осторожно, с благоговением, ступала про нему, словно по священной земле. Глаза её, как всегда в подобных случаях, светились восторгом.
– Удивительно, – говорила она Диане, – когда прохожу через это место, – напрочь забываю о Гиле и о нашей с ним негласной конкуренции. Но в школе – всё по-другому: я снова рвусь в бой! Сколько же разных девочек сосуществуют, оказывается, во мне одной! Иногда мне кажется, поэтому я вся в проблемах… Если бы во мне жила лишь одна Энни, их бы поубавилось, но… и в половину не было бы так интересно!
