Апогеем процесса стало надевание на толстом слое газет в коридоре того самого башмака с помойки. Ян натянул на ногу два носка, сверху — полиэтиленовый кулек и, в резиновых перчатках домработницы, под аплодисменты, надел башмак. Для второй ноги нашли старый отцовский резиновый сапог, из серии «пора бы уже выбросить, но еще жалко».
Вид получился — жуть полная. Шабуров посмотрел на себя в зеркало, загнулся от смеха. Перекосил лицо, повернулся к ребятам, протянул трясущуюся руку:
— По-по-по-дайте, люди до-добрые, на на-настойку бо-боярышника! — голос Ян изменил до неузнаваемости.
Ребята были в полном восторге.
— Ян, ты в цирковое не хочешь поступать? Тебе клоуном надо работать, — Димка хохотал громче всех, — у тебя дар людей смешить.
— Ка-каким к-клоуном? Я тут на по-помойке такие бабки зашибаю! Ты чё, пацан! У меня етот, бизьнес!
Вся компания дружно отправилась на улицу. Чтобы не привлекать внимания, ребята расположились вокруг скамейки. Димка тихо наигрывал что-то на гитаре. Ян же одиноко поплелся выполнять нелегкую миссию. Поначалу он немного стушевался и выбрал самый простой путь: подобрал пустую банку и сел у дороги, прямо на асфальт. Но, по-видимому, особой жалости у прохожих он не вызывал и подавать ему деньги никто не торопился. Ребята поглядывали на новоиспеченного бомжа, вернее, «бомжиху», перекидываясь шутками и приколами. Уговор был «работать до первой подачки». Разгорелись споры, удастся ли Яну получить милостыню.
— Ой, какая прелесть! — невольно вдруг воскликнула Лена: мимо шла бабулька с хорошеньким пекинесом на поводке. Малюсенькая собачка так смешно и неуклюже вышагивала по дороге, что все невольно улыбнулись, до того славная была собачонка.
Шабурову надоело сидеть на холодном асфальте, и он решил перейти в наступление. Поднялся, жертвой выбрал молоденькую дамочку в строгих очках, похожую на учительницу.
— Девушка! Помогите, Христа ради! На хлебушек подайте, сколько сможете!
Компания на скамейке отвлеклась от пекинеса, напряженно и заинтересованно наблюдая за происходящим. Девушка же торопливо достала кошелек, протянула Яну десятку и быстро пошла дальше. Ян, настолько искренне счастливый, что все удалось, прокричал ей вдогонку:
— Спасибо! Дай вам Бог здоровья и счастья!
Тут уже ребята просто упали от хохота. Ян, весьма довольный собой, двинулся по направлению к друзьям, но тут послышался чей-то истошный визг и крики.
Все резко повернулись. Девчонки хором вскрикнули. Пекинеса, которым они только что восхищались, держал в зубах здоровенный бульдог, мотая его в воздухе, как тряпку. Собачонка отчаянно визжала, барахтаясь в слюнявой пасти и вырываясь изо всех сил. Брызнула кровь. Хозяйка собачонки в ужасе бегала вокруг:
— Уберите свою собаку! Господи, да что ж это такое! Господи, ну помогите же! Помогите кто-нибудь! Что вы стоите, это же ваша собака!!! — кинулась она к бритоголовому высоченному мужику, равнодушно жующему жвачку.
— Ну моя, и чё я сделаю?
— Собаку уберите!
— Как я ее уберу? Тебе надо — ты и убирай.
Ян, не раздумывая, кинулся к бульдогу, бросился на него сверху, буквально сев верхом, схватил за ошейник двумя руками. Бульдог задергался, но хватку не ослабил. Пекинес продолжал истошно визжать и извиваться.
— Э-э-э! Ты, бомжиха поганая! — мужик наконец заинтересовался происходящим и даже выплюнул жвачку. — Ты чё…, делаешь?! Ты мне собаку щас раздавишь!
Ян, не обращая на него внимания, крикнул:
— Ребята, дайте палку какую-нибудь!
Подбежала вся компания. Федя, подобрав на земле толстую палку, пришел на помощь Яну, и они вместе принялись засовывать палку бульдогу в рот, пытаясь разжать ему зубы.
— Э! Вы чё делаете! Уроды! Я щас на вас его натравлю! — хозяин псины схватил Литвинова за шиворот и оттащил от своей собаки, но это оказалось как раз вовремя, поскольку бульдог выпустил из зубов пекинеса и чуть не прокусил Феде руку. Пекинес, хромая, бросился к своей хозяйке. Бабулька, рыдая, прижала его к себе:
— Маленький мой, Тосенька, живой, слава Богу!
Бульдог же, разозленный до предела, теперь пытался добраться до Шабурова, который продолжал крепко, как только мог, держать его за ошейник.
— Ты, уродина вонючая, отпусти собаку! Нашлась тут защитница фауны! Еще мне вшей на собаку напускаешь! Я тебе щас ноги поотрываю!
— Рот закрой!!! — Литвинов встал перед мужиком, прямо и нагло смотря ему в глаза. — У меня отец — областной прокурор! Ты еще этой бабушке заплатишь за ущерб! А если не уберешь сейчас же собаку и, не дай Бог, она кого-нибудь покусает, то сядешь как за убийство!
Матерясь последними словами, мужик взял бульдога за ошейник. Ян отпустил собаку и, не удержав равновесия, свалился рядом на асфальт. Мужик, плюясь и чертыхаясь, с трудом потащил бульдога по улице за поводок.
Шабуров тяжело поднялся. Бабулька кинулась к нему:
— Спасибо вам! Дай вам Бог здоровья! Как благодарить вас — прямо не знаю…
— Да все нормально, — Ян только сейчас понял, насколько его трясет. — Сильно он его покусал?
— Не знаю даже… К ветеринару срочно сейчас пойдем, — бабулька плакала. Она достала кошелек, выгребла оттуда все деньги и протянула Шабурову: — Вот, вы возьмите…
Ян отпрянул назад:
— Вы чего?! — тут же понял, снял с головы шляпу, пробормотал: — Да это… Это… так просто… шутка… пари.
Бабушка не въезжала. В другой ситуации ребята бы ухохотались, но сейчас всем было очень жалко собачонку и было как-то не до смеха. Федя пришел на помощь:
— Бабушка, он с нами. Мы просто его переодели… Это так, игра. Вы идите сейчас лучше в больницу… с собачкой…
До старушки понемногу начало доходить происходящее. Она весьма странно посмотрела на Яна, сконфуженно убрала деньги и сказала:
— Вы простите меня, старую, ребятки… Спасибо вам. Просто Бог вас послал.
Со слезами на глазах бабулька перекрестила Яна с Федей и ушла. Ребята долго смотрели ей вслед.
Шабуров немного оклемался, улыбнулся Литвинову:
— Ничё ты Олега-то в прокуроры записал! Ему б подошло.
— Ян, я никогда не имею в виду Олега под словом «отец», — раздраженно ответил Федя.
— Ты чё так серьезно воспринимаешь?
— Да ничё! — Федю почему-то взбесила тема. — Что первое пришло в голову, то и сказал. И вообще, пошли домой. Тебе переодеться надо.
— Да, и помыться желательно, — Ян, картинно сморщившись, понюхал подмышку.
История разлетелась по школе со скоростью молнии. Шабуров обрел небывалую популярность на несколько дней и очень этим гордился. Однако постепенно все забылось, как это всегда происходит, и жизнь пошла своим чередом. Потянулись долгие учебные дни, похожие друг на друга, как скопированные файлы. Осень, опавшие листья, холодный ветер и дожди… дожди… дожди…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
