— Отодвинься от меня, — произношу обманчиво ровно, словно не боюсь этой внезапной вспышки гнева. — И сбавь тон. Ты меня в чём-то обвиняешь, Саша? Ты? Меня?
Неотрывно глядя ему в глаза, завожу руку за спину и пытаюсь нащупать дверную ручку. Сердце в груди неистово трепыхается. Интуиция кричит бежать и не оглядываться. Сегодня, видимо, день такой. Все сбрасывают маски и обнажают свои души перед другими. И я уверена, обнаженная душа Соколова мне не понравится.
— Какая же ты сука, а строишь из себя кроткую овцу, — говорит Саша, но мое желание выполняет.
Откидывается назад на сиденье и обхватывает голову ладонями, запуская в волосы пальцы. Его грудь быстро вздымается и опадает. Он пытается взять себя в руки и успокоиться.
Я наконец нащупываю ручку и немного выдыхаю. Если что, успею её дёрнуть и вывалюсь наружу, даже если этот придурок вздумает тронуться с места. Особенно если он вздумает.
— Не помню, чтобы я кого-то из себя строила. Мы расстаёмся, думаю, тебе это понятно? Впрочем, это именно то, о чём я планировала с тобой сегодня поговорить. Собиралась сообщить при других обстоятельствах, но ты меня сам вынуждаешь, Соколов.
— То есть ты даже отрицать не будешь, что потрахалась с Гейденом на вечеринке в честь дня рождения его девушки?
— А нужно отрицать? Это что-то между нами изменит? — недоумеваю.
Моя измена очевидна.
Саша что, мазохист? Или его волнует сам факт того, был ли у меня половой акт с Мироном или нет? А это уже интересно…
Прищурившись, окидываю взлохмаченного Соколова оценивающим взглядом.
— Да ты понимаешь, Лина, что ни хера ему не нужна! Ваще ни одна ему не нужна, ни ты, ни какая другая. Он девками пользуется как одноразовыми перчатками. Один раз натянул и выбросил. Ни имени не помнит, ни телефона не записывает. Ходит в клубы, снимает шлюх, покупает девственниц. Спорит на них! Да он долбаный извращенец и коллекционер. Тебя такое вставляет? Хочешь быть его очередной?
— Я — нет. А ты?
— На что ты намекаешь? — визгливо взвивается Саша. Кажется, ещё чуть-чуть, и вцепится в волосы уже мне.
— Ты ведь не меня ревнуешь, да?
Догадки одна за другой всплывают во взбудораженном мозгу. Я только успеваю выстраивать логическую цепочку. И, наконец, многое становится на свои места. Пробелы заполняются недостающими деталями, и вот у меня перед глазами уже полная картина происходящего.
На сцене спектакля теперь три главных действующих лица. Соколов. Мирон. Я.
— Ты тоже в него влюблён. В Мирона…
— Заткнись!
— … вот поэтому и бесишься, пьёшь и используешь меня как ширму перед своими предками! Потому что не можешь принять себя и свою ориентацию! — на секунду я заливаюсь громким истеричным смехом. — Боже, какая я идиотка!
— Замолчи, Ангелина! — орёт Саша и, схватив меня за плечи, с силой встряхивает.
От неожиданности у меня клацают зубы и дёргается назад голова. Я пытаюсь вывернуться из хватки, но Соколов до боли впивается пальцами в мою шею. Пугаюсь, что он станет меня душить или захочет расправиться как-то иначе. Подумает, я его высмеяла. Потешилась над его чувствами, ещё и переспала с его любимым. Хотя всё совсем не так.
Причина моего истеричного смеха — моя глупость, наивность и неимоверное везение… из всех парней в универе я выбрала на роль своего парня самого неподходящего. Да и с Гейденом я не спала и не уверена уже, что буду. Всё слишком быстро меняется. Сегодня мой мир несколько раз за вечер перевернулся. А теперь вообще завис вверх тормашками.
Саша притягивает меня к себе и, уткнувшись в мою шею, шумно дышит. Замираю, застигнутая врасплох.
Держит, как может показаться со стороны, нежно, словно мы целуемся, а на самом деле впивается в мои плечи с такой силой, что грозит оставить после себя синяки.
— Что ты…
Недалеко раздаётся смех. И из темноты одна за другой начинают возникать знакомые фигуры. Узнаю пьяные голоса Марики, Вики, Стаса и других. Они нетвёрдой походкой направляются всё ближе, шумно выкрикивая шутки, как можно громче обозначая своё присутствие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я заплачу, — произносит Соколов прямо мне на ухо.
— Что… — не понимаю.
Нас замечают. Вика останавливается недалеко и, пошатываясь, тычет пальцем в нашу сторону. Смех звучит громче. Кто-то кричит, чтобы мы заканчивали обжиматься и выходили.
Саша, напротив, прижимается теснее. Мне неприятно и хочется скинуть с себя его руки. Отодвинуться. Вздохнуть свободнее. Выйти из машины и оказаться дома…
— Я заплачу сколько нужно, — горячо шепчет, продолжая меня удивлять. — Мои родители тоже готовы платить. Они стесняются, понимаешь? Мне нужна подставная девушка для общества. Красивая правильная жена. Я сниму тебе квартиру, буду приезжать, давать денег на еду, косметику, шмотки. Оплачу учебу. Отправлю на отдых. Всё останется как прежде...
— Но?
Всегда есть «но».
— Но про Мира ты забудешь. Раз и навсегда.
20
— Эй, голубки, давайте завязывайте трахаться на людях! — кричит Стас. — Нам тоже сразу хочется, а возможности нету.
— Возможность всегда можно найти, — пьяно хихикает Марика.
Другие одобрительно подхватывают, свистят и отпускают похабные шуточки ниже пояса, от которых мне тоже хочется громко и истерично рассмеяться. Саша отличный актер, и не только я была не в курсе, как обстоят дела с его ориентацией на самом деле. Припоминаю, как Марика, захлебываясь своим ядом, говорила, что меня не примут в их компанию, несмотря на то что я сосу член Соколову. Неужели его друзья, близкие люди, вместе с которыми он вырос, не приняли бы его выбор? Неужели он не может дать отпор своим идеальным родителям и отстоять своё мнение и любовь? Только вот не думаю, что Мирон готов ответить ему взаимностью.
Это просто смешно!
Гейден полчаса назад чуть не занялся со мной сексом в ванной, несмотря на менструацию. Он определенно любит и хочет женское тело. Хотя… я ведь не могу быть уверена в его полной гетеросексуальности на сто процентов?
Часто богатенькие зажравшиеся детки поддаются экспериментам разного характера. Пробуют запрещённые вещества, устраивают оргии, покупают девственность и… трахаются с представителями своего пола ради опыта и интереса.
К горлу подкатывает ком тошноты, когда я представляю Мирона — моего Мирона: взлохмаченного, возбуждённого, с расширенными зрачками и покусанными от моих поцелуев губами — с парнем…
Нет. Нужно выбросить эти видения из головы.
Пытаюсь сбросить с себя Сашины руки и отползти от него подальше. Только где там! Он, может, и нетрадиционной ориентации, но это не делает его менее сильным. Он сжимает мои предплечья до боли, не позволяя двинуться с места.
Глухо вскрикиваю.
— Отпусти… ты… блин… — шиплю сдавленно.
— Давай решайся, Лина. Да или нет? Мне нужен ответ сейчас, — говорит Саша.
— Если ты боишься, что я тебя сдам твоим же друзьям, как только выберусь из машины на свободу, то ты ошибаешься. У меня нет плана погубить твою репутацию, потому что она утащит на дно и меня.
— Всегда думаешь о себе. Молодец, малыш. Хвалю твой холодный ум и расчётливость, — вяло улыбнувшись, Саша отстраняется, но не для того чтобы отпустить меня и дать наконец свободу.
Он прижимается к моему рту в показательном поцелуе. Плотнее сжимаю губы, не собираясь впускать его язык.
В окно со стороны водительского сиденья раздаётся нетерпеливый стук. Соколов лениво поворачивается, словно его оторвали от самого вкусного десерта в мире и мешают его доесть. Глубоко вдыхаю через нос и украдкой провожу ладонью по лицу, не беспокоясь о целостности своего макияжа.
— Мы гоним во «Флай», — еле ворочая языком, произносит Вика. — Вы с нами? Или отчаливаете? Такси уже приехало.
Смотрит сначала на Сашу, а затем переводит в мою сторону расфокусированный взгляд. Она сводит брови на переносице. Таращится на мои растрёпанные волосы, сбившееся на груди платье, и я буквально чувствую, как горят на шее отметины от зубов и губ Гейдена — она пялится прямо на них.
