До Женки неожиданно дошло: нагары – это вовсе не живые татуировки, готовые по первому требованию прийти на помощь своему владельцу. Это симбионты! Отвратительные паразиты! Разумные существа, способные перекроить под себя человеческий мозг.
Еще немного, поняла Женька, и она станет с нагаром единым целым. Имя огненного ящера проникло в сознание запахом гари и потрескиванием раскаленной земли.
ЕРКУТ.
Отныне он будет ее частью…
В стене пещеры, за спинами Исси, появилось небольшое отверстие. Ровно за секунду оно увеличилось до размеров гаражной двери. По краю нового входа в резиденцию Эрколя Могучего рассыпались красные огоньки. Казалось, камень тлеет, словно кусок плохо просушенного дерева.
Едва отверстие перестало расти, как в него просунулся крысиный нос.
Зверюга размером с подросшего слоненка оглядела происходящее в пещере, флегматично шевельнула кустами седых усов и прыгнула. Она приземлилась точно перед столом, на котором лежала Женька. Одним ударом хвоста отшвырнула Тизерию и издала крик, похожий на визг тормозов железнодорожного состава.
Следом за крысой из дыры фиолетовым горохом посыпались синегрибы.
– Всем лежать! Руки за голову! Сопротивление опасно для ваших почек! – верещали они.
– Не дышать! Не моргать! Думать только по очереди!
– Всё, что вы скажете и не скажете, будет использовано против вас!
– Эй, жиртрест, пиши «чистосердечку» – на суде зачтется!
Не замеченные в этом гвалте в пещеру ворвались трое. Один, в черной куртке и зеленых спортивных штанах, вскочил на спину к ощетинившейся крысе. Другой, с копной медных волос, подлетел к ошарашенному Эрколю и накинул на толстую шею древнего героя тонкую удавку. Третий, самый маленький, бросился к Женьке.
Последнее, что она увидела, было бледное лицо Федора.
– Потерпи. Я сейчас… – зашептал юный целитель.
Его ладошка коснулась щеки подруги, и на нее, словно прохладный дождь в разгар жаркого дня, хлынул сон.
* * *
Фасад двухэтажного дома был похож на лицо изможденного старика. Два сводчатых окна жалобно смотрели на пустынную улочку, взятую в тиски разноцветными заборами.
– Ну и запах здесь, – поморщился Кудай. Он стоял в комнате второго этажа коттеджа напротив и разглядывал объект через тонкую занавеску.
– Хозяйка держит полтора десятка хорьков, – объяснил темноволосый атлет в сером камуфляже – один из подчиненных начальника службы безопасности. Главной особенностью бойца был голос. Бархатный, музыкальный, как у профессионального ведущего детских радиопрограмм. И фамилия была под стать – Кошкин. – Вы, Валентин Петрович, поосторожнее. Эти твари могут в штаны залезть. Брага десять минут назад так отплясывал, что у хозяйки от смеха икота началась. До сих пор остановиться не может.
– Брага или хозяйка? – Кудай незаметно похлопал себя по штанам.
– Оба!
– Что там у нас? Дома они?
Две одинаковые девушки, до этого неподвижно сидевшие в дальнем углу захламленной комнаты, синхронно подняли головы.
– Если здесь наконец-то станет тихо, мы сможем ответить на этот вопрос, – хором сказали они и снова уставились желтыми, выпуклыми, как у мопсов, глазами в окно.
Близняшки Ли-Лу были единственными акустиками в команде Морока. Все знали, что Люди крыш, нарисовав мысленный портрет человека, могут подслушать его разговор на расстоянии до четырехсот пятидесяти метров. И никакие стены, хоть со звукоизоляцией, хоть без, им не помеха. Но если представлять было некого, то слух кошек не сильно отличался от слуха усато-полосатых собратьев. Ли-Лу, взятые Мороком в СКК два года назад, действовали иначе. Им не требовалось устанавливать эмпатическую связь с источником звука. Они работали, как система локаторов – вдвоем пеленговали сигнал под углом друг к другу и тут же его расшифровывали.
– На втором этаже пусто, – сказала Лота, не мигая глядя на дом по другую сторону улочки.
– На первом тоже никого. Только мыши, – добавила Лиза.
– Сканируем подвал… Что-то есть.
– Двое. Слышу сердцебиение.
Сорок три минуты назад Морок получил весточку от Марты. Одина из ее групп, уже четвертые сутки прочесывающих город, засекла на крыше Дину. Ни у СКК, ни у кошек не было полной уверенности, что внезапно пропавшая две недели назад девушка переметнулась на стону пятой расы, но проверить не мешало.
Ее довели до коттеджа на окраине города и передали под наблюдение бойцам Кудая. Чтобы не соваться в логово врага вслепую, безопасник решил предварить силовой захват акустическим сканированием.
– Это они! – Кошкин принял позу кота, готового прыгнуть на зазевавшуюся птаху.
– Вряд ли, – флегматично заметила одна из близняшек. – Если только наши клиенты не астматики. Они дышат с помощью какого-то аппарата.
– Больше в доме никого? – спросил Кудай. – Тогда готовимся, Кошкин. У тебя ровно минута.
Чуть позже среди заросшего бурьяном двора замерцали кольца радужных порталов. Из них выскочили бойцы в камуфляже и, спустя несколько мгновений, исчезли в доме. Вся операция заняла пятьдесят четыре секунды.
– Ни парня, ни девчонки! – озадаченно сообщил Кошкин, когда на пороге подвальной комнаты, где попискивало медицинское оборудование, появился Кудай. – Смылись. Вот, только эти…
Начальник службы безопасности подошел к кровати с погруженной в кому женщиной. Словно надеясь разглядеть признаки пробуждения, склонился над ее бледным лицом. Массивный лоб Кудая залил холодный свет экрана, по которому бежали частоколы зеленых зигзагов.
– Любопытно. Это хозяева дома?
– Да леший их разберет. Лежат, кажись, давно. А с домом вообще не ясно. Вроде, померли его хозяева. Лет пять назад в автокатастрофе погибли, – Кошкин взмахнул по-девичьи загнутыми ресницами. – Тут это… Север с Кирзой прибыли.
– С Потаповой, что ли? – усмехнулся Кудай новому для него прозвищу.
– Ну да, я и сказал, с Кирзой – с нашим суровым, как армейская обувь, аналитиком.
– Заводи.
– Да они уже, того, дом осматривают. Там наверху пара жилых комнат есть, в них кое-какая техника. Север сейчас разбирается.
– Ладно, пойду, перекинусь с ним словечком. А ты медиков вызывай. Беглецы не вернутся, так что присматривать в пустом доме за этим ежиками в тумане некому, – Кудай кивнул на неподвижные тела. – Пора им переезжать на новую жилплощадь.
Когда на тихую улочку вырулила машина «Скорой помощи», большая часть группы захвата успела покинуть коттедж. Кошкин вместе с парой помощников обшаривали дом в безнадежной попытке найти хоть что-нибудь, указывающее на то, где сейчас Ларс и Дина. Север вместе с Потаповой возились в комнате, полной свечных огарков. Их заинтересовал большой монитор на стене. Кудай сам встретил медиков – бригаду из частной клиники, обслуживающей СКК.
– Привет, Махитыч! – поздоровался безопасник с приехавшим врачом. Маленький человечек в нежно-сиреневой униформе, напоминавшей пижаму, недовольно поправил громоздкие очки.
– А без этого нельзя?
– Чего «этого»? – включил дурака Кудай.
– Ну, вот этих подколов? Какой я тебе Махитыч? Я Михайлович! Выучи наконец!
У врача «Скорой помощи», много раз латавшего бойцов Кудая, было два недостатка: вдавленный подбородок, который делал его похожим на индюка, и полное отсутствие чувства юмора. Если первое ему охотно прощали, то второе пытались воспитывать. Так Адриано Михайлович превратился в Махитыча.
Весельчак Брага утверждал, что обладатель столь утонченного имени не может обходиться простым, как деревянная колода, отчеством Михайлович. Поэтому перед его знакомыми и друзьями стоит задача избавить врача от явного противоречия. К сожалению, сам Махитыч не смог оценить самоотверженного порыва Браги и каждый раз жутко обижался, когда кто-нибудь из доброхотов коверкал его отчество.
– Ладно, не кипятись, – Кудай примирительно хлопнул тщедушного медика по спине. – В конце концов, не отчество делает человека, а человек отчество. Идем. Пациенты заждались.
Махитыч бегло осмотрел спящих людей и уже было отдал распоряжение грузить их на каталки, когда его заинтересовал затылок мужчины.
– Ты видишь то же, что и я? – подозвал он к себе одного из помощников – увальня Валеру. – Из затылка этого человека торчит толстый белый провод?
– Ну да, – удивленно пробасил тот, по-собачьи склонив голову набок. – На телеантенну похож. Смотрите, Махи… Адриано Михайлович, он по стене наверх уходит.
– И у дамы такой же, – Кудай успел приподнять голову спящей женщины.
На лестнице послышался топот. В полутемную комнату ввалился Север с Потаповой. Черные волосы на невыбритой половине головы Ники наэлектризовались и теперь стояли дыбом.
