На лестнице послышался топот. В полутемную комнату ввалился Север с Потаповой. Черные волосы на невыбритой половине головы Ники наэлектризовались и теперь стояли дыбом.
– Не трогайте! – завопил старший аналитик СКК. – Вы их убьёте!
* * *
– Ты думаешь, они догадаются? – спросила зеленоволосая Тина, заглядывая через плечо Ларса в экран ноутбука.
– Уже, – нехотя ответил тот. – Эта девка, аналитик СКК, совсем не дура. Хоть и выглядит, как кошмар ботаника.
Оба сидели возле окна подъезда неприметной пятиэтажки. Грязные рамы были распахнуты, и сквозь просветы тополиной листвы не стоило труда разглядеть бурую крышу дома Ларса. За спинами представителей пятой расы, скрестив на груди руки, замерла Дина. Ее лицо было неподвижно, словно гранитный барельеф на стенах Вечного города.
Предводитель Людей сети последний раз взглянул на монитор, где вокруг двух кроватей толпились сотрудники СКК, и с тихим хлопком опустил крышку ноутбука.
– Уходим.
* * *
Стоило Женьке прийти в себя, как в голове возник образ асфальтового катка. Судя по ощущениям, он от души отутюжил ее несчастную тушку. Руки, ноги, грудная клетка – все ныло, как после первого в учебном году урока физкультуры. Но это были еще цветочки по сравнению с головной болью. Щека и часть затылка казались полными расплавленного битума. Или чем там заливают дороги, когда кладут асфальт?
– Открывай глаза! Я же вижу, ты проснулась! – потребовал знакомый голос над ухом.
Рядом с Женькой, на земляном полу сидел тот, кто ну никак не мог здесь находиться – Тимофей. На вид вполне живой и здоровый. Только исхудавший. В полутьме крупные веснушки на щеках казались пепельными, а зеленые глаза – черными.
За его спиной, по стенам низкой пещеры, разбегались тысячи красных огоньков. Они напоминали тлеющие угли. Пространство вокруг шелестело обрывками разговоров на непонятных языках. Женьке казалось, что она слышит итальянские, испанские, немецкие и даже латинские слова. Прохладный воздух был пропитан запахами влажной земли, озона и свежих шампиньонов.
– Ты как? Нормально? – спросил Тимофей, придвинувшись к Женьке. – Мы у синегрибов. В смысле, их итальянских родственников. Федька с Чухонем скоро будут. Кое-чего закончат и придут.
Что-то холодное коснулась горячей щеки. От облегчения Женька прикрыла глаза.
– Это бутылка со льдом, – послышался над головой голос Бруно. Женькину скулу защекотали фенечки на его запястье. – Ваш целитель сказал прикладывать, пока он не вернется.
– Сами разберемся! – злобно зашипел Тимофей. Похоже, его знакомство с итальянцем было не из приятных.
– Тим… – Женька ужаснулась, как хрипло звучит ее голос. – Почему ты тут…
– Потому! За тобой пришел! Это надо же было залезть в такую… клоаку!
– Я…
– Думаешь, она ради прикола здесь оказалась? – вступился за Женьку Бруно, все еще придерживая пластиковую бутылку. – Тебя спасти хотела!
– Вот и балда! – выпалил Тим. – Кто ей сказал, что меня надо спасать?
Женька резко села. Перед глазами поплыли красные инфузории туфельки, но она сделала усилие и сфокусировалась на двух сердитых физиономиях – смуглой с правильными чертами лица – итальянца, и бледной с вздернутым носом и упрямо выпяченной нижней губой – Тимофея. Очередной приступ вредности последнего внезапно исчерпал ее терпение. Женька почувствовала, что начинает звереть.
– Больше! Не буду! Никогда!
Бруно с сочувствием покачал головой.
– Не обращай на него внимания. Маленький еще, вот и петушится!
– Кто маленький? Я? – Тимофей тут же оказался на ногах и вскинул руку, словно собираясь угостить наглого итальянца «кошачьей лапой».
– А нет, что ли? Был бы старше – спасибо ей сказал!
Племянник Эдды тоже вскочил с земли. Он был на полголовы выше своего рыжеволосого соперника.
– Может, мне еще и тебе спасибо сказать?
– А чего? Скажи. Я тоже, как идиот, хотел из-за тебя у Исси остаться!
– Так чего не остался? Зассал? Решил, пусть девчонка сама отдувается?
Несколько секунд итальянец и Тим стояли друг напротив друга, точно два молодых кота, встретившихся на границе своих территорий, а потом оба прыгнули.
Говорят, весенние драки кошек – захватывающее зрелище. Опытный боец может на лету несколько раз ударить противника, оставив по четыре глубоких пореза. Нередко смертельных. Раны, нанесенные Людьми крыш, долго не заживают. Одна Сохмет знает, в чем тут дело. Ведь, по сути, «кошачья лапа» – это «кратковременно материализующаяся иллюзия», как объяснил однажды Женьке Шепот. Призрачные когти твердеют лишь в момент прикосновения к телу врага, чтобы тут же исчезнуть.
Между летящими навстречу фигурами полыхнули две тусклые вспышки. Противники почти успели ударить, когда траектория их полета внезапно изменилась. Оба парня, миновав друг друга, врезались в земляную стену.
– Сохмет твою…
– Porca puttana … [7]
Женька не стала дослушивать. Отбросила в сторону лиловую фибру, подняла руку и повторила недавно освоенный трюк. Из глаз Тима фонтанчиками брызнули слезы. Умудренный неприятным опытом Бруно, почувствовав, что сейчас произойдет, уткнулся лицом в рукав своего комбинезона. Через пару секунд соперники рыдали, точно две домохозяйки над трагичной судьбой Дона Педро.
– Угомонились? – Женька была в бешенстве. Не в том, когда не управляешь собой и мечтаешь превратиться в огнедышащего дракона, а в том, которое делает мысли удивительно ясными. – Хотите друг друга убить – пожалуйста. Мешать не буду. Только мне приснилось, или у нас есть дела поважнее?
– Женечка, ну о чем ты! – всхлипнул Бруно, пытаясь изобразить обаятельную улыбку. Получилось плохо. – Если бы этот сопляк не провоцировал…
Слегка обмелевшие слезы тут же хлынули по щекам итальянца с новой силой. Женька не собиралась давать слабину.
– Хватит! – процедила она. – А теперь, Тим, говори! Как ты нас нашел, и чем закончилось мое посвящение в Исси?
Тимофей неуклюже поднялся с земли. Не спеша отряхнулся, вытер покрасневшее лицо рукавом куртки и мрачно уставился на Женьку. Он явно раздумывал, стоит ли разрешать подруге собой командовать. Потом сердито шмыгнул носом и начал рассказывать.
Нашел он Женьку по маячку. Тому, что висит у нее на шее. Да, обруч с синим камнем. Нет, Морок тут ни при чем, наводку дал совсем другой человек. Кто? Потом.
Этот же человек сообщил, что Женьке срочно нужна помощь, и Тим, собрав друзей, рванул к ней. Через грибной тоннель. По нему путешествие от России до Италии заняло около часа.
– Так грибная почта – это тоннели синегрибов? – Женька шлепнула себя по лбу.
– А ты не знала? У них по всему миру транспортная сеть. Часа за три можно и до Австралии добраться.
Слегка придушенный Тимом Эрколь не стал сопротивляться – без лишних разговоров сдал бесчувственную Женьку на руки непрошеным гостям. Заодно отпустил Бруно – зачем Наместнику лишние рты под землей? Чай, не санаторий с полным пансионом. Что? Маска? Про маску тогда никто не вспомнил.
– Ну что же ты натворил! – Женька наконец-то осознала размер катастрофы. Благодаря героизму ее друга она оказалась там, откуда начинала: ни маски, ни идей, как ее заполучить. – Мы же никогда не сможем тебя вылечить!
Тимка надолго замолчал. Он отошел к стене и медленно сел на земляной пол, уперев локти в колени.
– Неужели ты и правда собиралась ради меня остаться с этими чудиками? – наконец тихо спросил он. – Это же в сто тридцать три раза хуже, чем жить у крысюков.
– А ты бы поступил иначе?
– Ну, я парень. Ты – девчонка…
– Разве это что-то меняет? – Женька подошла к Тимофею и села рядом. Подняла с земли бутылку и прижала к щеке. Лицо по-прежнему горело.
– Нет, то есть… Не бери в голову. И вообще… Мне, наверное, сразу надо было все рассказать. А я тянул, как дурак – сам не до конца верил. Короче, Север последние недели работал вот над этой штукой. Только-только закончил. – Тим расстегнул ворот мастерки и достал медальон. Он напоминал большую таблетку в оболочке. Правда, черную. – Если ее надеть, голова почти не болит. Даже наверху.
Когда до Женьки дошел смысл его слов, она едва удержалась, чтобы не расцеловать колючку-Тимофея.
– Значит, ты поправился? Да?
– Нет, – Тим неловко поморщился. – Север сказал, что эта штука создает магнитное поле, которое извне понижает давление. Как-то так. Но болезнь все равно развивается…
Женькина радость исчезла, как горсть снега под проливным дождем.
– То есть ты всего лишь получил отсрочку? – Бруно сел с другой стороны от Тимофея. Женьке почудилось во взгляде итальянца искреннее сочувствие.
