Поколебавшись, он неохотно ответил:
— Ладно. Я пошёл, потому что пригласил приятель. Он ставил "Пароход".
— Отлично, мои ожидания оправдались! А нельзя ли выяснить у вашего приятеля, пропускала ли Мередит спектакли в октябре в связи с болезнью?
— Попробую, — вяло согласился он.
Шилдс перезвонил минут через двадцать:
— Рафаэль, режиссёр, говорит, что Мерри действительно несколько дней болела, но понятия не имеет когда. Он позвонил её дублёрше, и та сказала, что Мерри отсутствовала три дня в октябре, у неё было что-то с носом. Уж ей ли об этом не помнить.
— Да, наверное. Спасибо, Ларри, большое спасибо.
— Был рад помочь, — не без ехидства отозвался он.
Что ж, всё подтвердилось, и многообещающая зацепка в который раз сгорела синим пламенем. (Кстати, с самим Ларри Шилдсом я так до сих пор и не разобралась!)
Передать не могу, с каким унынием я мысленно перебирала оборванные ниточки расследования и тупики, в которые они заводили.
Но оказалось, что это ещё цветочки. Ягодки были впереди…
Глава 25
Во вторник с утра мне сообщили новость. Не новость, а просто обухом по голове.
— Я выяснил кое-что интересное о твоём клиенте, — произнёс Филдинг бесцветным тоном, когда я сняла телефонную трубку.
— Что? — невозмутимо осведомилась я. Разве у меня были причины волноваться?
— Насчёт того совместного ужина с приятелем в вечер убийства.
— Какие проблемы с ужином?
— Он не состоялся.
— Не состоялся? — тупо переспросила я.
— Иными словами, твой клиент солгал.
— Сейчас приеду.
У меня коленки подгибались, когда я рванула к лифту, и сердце колотилось как бешеное. И только в такси по дороге в участок я немного пришла в себя.
Даже если Питер и солгал насчёт ужина, к преступлению он всё равно никакого отношения не имеет. Он просто не способен на такое. Вооружённое нападение и Питер — вещи несовместимые. В этом я была уверена на тысячу процентов.
Когда я вошла, Филдинг разговаривал по телефону. Он жестом пригласил меня занять место у его стола. Коркорана — о радость! — нигде не было видно.
Филдинг вскоре закончил разговор и принялся громить мою нервную систему:
— В воскресенье у нас наконец дошли руки до алиби Уинтерса. Мы с Коркораном заглянули в ресторан, в котором он якобы ужинал.
— Якобы? А вы разве не допрашивали его бывшего однокашника? Они вместе там были.
— Конечно, допрашивали, — рявкнул Филдинг. — Ещё в самом начале, и он подтвердил слова твоего клиента. Вот мы и не стали копать дальше. Верно, по всем правилам следовало сразу наведаться в ресторан. Но у нас тогда хлопот был полон рот, да мы и не подозревали твоего паренька.
— А почему теперь стали подозревать? — еле выдавила я.
— Потому что, покрутившись изрядно, решили вернуться назад, к началу, и обдумать всё заново. И… — Он запнулся, а потом взревел: — Да я совсем рехнулся! Какого черта я должен перед тобой оправдываться? Ясно одно: твой клиент солгал. Ресторан, в котором, по его утверждению; они с приятелем сидели в понедельник, по понедельникам закрыт!
— Это всё? — У меня камень с души свалился. — Ты же знаешь, Питер бывает немного не в себе. — Пожалуй, я перегнула палку — Тим, чего доброго, решит, что у моего клиента случаются состояния аффекта, — и торопливо добавила: — Ведь на него такое горе свалилось. (Филдинг взирал на меня с каменным выражением лица.) Вероятно, он просто перепутал название…
— Побереги силы, — перебил сержант. — Вчера мы беседовали с его однокашником, зовут Норман Флинт. И после парочки весьма недвусмысленных угроз Флинт признался, что они с твоим клиентом не сдвигали стаканы в вечер убийства. (Я вдруг почувствовала себя так, словно некие злобные пришельцы разом выкачали из меня всю энергию.) Они намеревались так поступить, — продолжал Филдинг. — И даже в начале седьмого обсуждали по телефону, куда пойти, но тут кто-то позвонил в дверь Уинтерса. Он открыл, а потом сказал Флинту, что перезвонит через несколько минут. И перезвонил, чтобы отменить встречу. На следующий день Флинт уехал домой в Мэн, и в тот же вечер твой клиент по телефону попросил подтвердить его липовое алиби.
— Флинт сказал, где Питер на самом деле был в понедельник? — Сердце стучало так громко, что я едва расслышала собственный вопрос.
— Не-а, — ответил Филдинг. — Клянётся, что не знает. Мол, Питер никому не может сказать правду о том, где он был. Флинт согласился его покрывать, потому что уверен: Уинтерс — не убийца. — После паузы он мрачно добавил: — Мне бы его уверенность.
— Послушай, если Питер солгал…
— Если?
— Ну хорошо… Значит, у него были веские причины, чтобы говорить неправду. Он без ума от Мэри Энн. И он не убийца. Я знаю.
— Ты прямо слово в слово повторяешь лепет его однокашника. — Ещё немного, и я бы разразилась пламенной речью в защиту добродетелей моего клиента, но Филдинг смягчился: — Если честно, то и я не верю в виновность Уинтерса. Однако верить и знать — не одно и то же.
— Ты уже встречался с Питером?
— Мы с Коркораном наведались к нему сегодня в семь утра. Но ничего не добились. Посему я приказал не пускать его в больницу. Мы не можем подвергать девушку риску, один раз она уже чуть не погибла…
— Но в её палате сидит охранник, — возразила я.
— Верно. Тем не менее, случись что, мне с этим жить. Никто, на кого упало хоть малейшее подозрение, в палату не ступит ногой.
— Но зачем Питеру убивать?
— Понятия не имею. Однако это ещё не значит, что у него не было мотива. Он мог поссориться со своей подружкой, как Шилдс с её сестрой, а мог пуститься во все тяжкие ради денег. Откуда нам знать, не унаследовал ли твой клиент кругленькую сумму? — Тим медленно покачал головой и с яростью произнёс: — Хотел бы я взглянуть на это завещание… если оно, конечно, существует, — спохватился он, не дожидаясь, пока его одёрнут.
— Но Питер полагал, что Мэри Энн не будет дома, — освежила я его память по другому вопросу.
— Да? А разве она не могла сообщить, что у неё изменились планы?
Резонное возражение. Дальнейшее препирательство смысла не имело, и я решила зайти с другого боку:
— Видишь ли, Тим, по-моему, ты совершаешь огромную ошибку, запрещая Питеру бывать в больнице. Ты не хуже меня знаешь, что он не убивал. А он мог бы оказать девушке большую помощь. Больше, чем все врачи, вместе взятые.
— Это обсуждению не подлежит, — ровным тоном заявил Тим, и, судя по выражению его лица, решение было окончательное.
— Еду к Питеру, — заторопилась я.
* * *Поверите ли, ближайшая к полицейскому участку телефонная будка стояла пустая, с сиротливо торчащими проводками! Что они себе позволяют — как воришки, так и стражи порядка! У следующего аппарата, чуть подальше, была оборвана трубка. Лишь через четыре квартала мне повезло: аппарат пребывал в целости, сохранности и рабочем состоянии.
— Мне необходимо с тобой встретиться, — заорала я, услыхав в трубке голос Питера.
— А, ты была в участке, — уныло догадался он.
— Можно заехать прямо сейчас?
— Прости, Дезире, но мне нечего тебе сказать.
— Нам надо поговорить.
— Ладно, — со вздохом согласился он.
Питер жил в шестиэтажной коробке на Западной Тридцать восьмой. Я не успела нажать на кнопку звонка, как он уже открыл дверь:
— Увидел тебя из окна.
Я впервые была в гостях у Питера. Маленькая чистая квартирка, далеко не блиставшая роскошью, но уютная и обжитая. Кроме непременных дивана, кресел и стола, я увидела пару книжных полок, забитых книгами, и массивную подставку под орех с прочими необходимыми аксессуарами: телевизором, видеомагнитофоном, проигрывателем и полками с видеокассетами и компакт-дисками. Стены украшали фотографии и репродукции, на светлом деревянном полу лежал пёстрый индийский ковёр.
— У тебя очень мило, — заметила я, дабы снять напряжение.
— Ничего особенного, но мне нравится, — вежливо улыбнулся Питер.
Я опустилась в кресло рядом с диваном, а он — на диван. Ходить вокруг да около я не стала:
— Питер, что происходит?
— Я не могу об этом говорить, Дезире. Но клянусь, что не имею никакого отношения к нападению. Ты мне веришь?
— Разумеется, верю. Но какой от этого прок? Полагаю, тебе известно, что, пока ты не представишь объяснения сержанту Филдингу, тебя не подпустят к Мэри Энн? — Произнося имя, я скрестила пальцы, чтобы не сглазить: а вдруг в больнице лежит Мередит?
— Я только что разговаривал с её невропатологом и, думаю, сумел уговорить его повлиять на полицию. Доктор Бейкер считает, что мои посещения очень важны для выздоровления Мэри Энн.
— Если он даже и замолвит за тебя словечко, я бы на это не очень рассчитывала. Вряд ли кому-то удастся переубедить Филдинга.
