– Кто он такой? – наклонившись вперед, вдруг громко спросила старушка.
– Полицейский из другого города, – крикнула ей мадам Летро.
Летро улыбнулся, но было видно, что он стесняется своей старенькой тещи.
– Значит, ты остаешься до завтра? Ой, я так рад! Даже не знаю, как тебя благодарить за то, что ты сделал.
Пеллетер отпил вина из своего бокала.
– Мне кажется, я что-то упустил.
– Ой, да ладно, у меня такое ощущение возникает постоянно, – признался Летро.
Пеллетер поспешил отправить в рот новый кусок, чтобы скрыть усмешку.
Все снова замолчали. Старушка не отрываясь смотрела на Пеллетера, и тот вдруг вспомнил про синяк у себя на лице. Он невольно потрогал его рукой.
Старушка кивнула и улыбнулась беззубым проваленным ртом.
– Как ты думаешь, найдем мы этого парня? – Летро повторил вопрос, который уже задавал Пеллетеру на вокзале. Но было видно, что он сказал это только для того, чтобы скрасить неловкое молчание.
– Конечно найдем. Это просто вопрос времени.
– А знаешь, я вообще-то не верю, что он до сих пор в городе, – продолжал Летро.
– А он опасен? – спросила мадам Летро.
– Ну… как тебе сказать… – начал было Летро, но, посмотрев на Пеллетера, осекся.
– Да, он опасен, – подтвердил Пеллетер. Он уже готов был идти, но ужин еще не закончился. Каждый пока съел только половину своей порции, и все не выпили даже первого бокала. Но у Пеллетера уже возникло ощущение, что он попусту тратит время. Летро считал, что Пассемье сбежал из города, и, возможно, Летро был прав, но у Пеллетера на этот счет были сомнения.
С улицы доносился какой-то шум – отдаленные крики и лай собаки.
Оба полицейских заерзали на стульях, и царившее за столом молчание тоже сменило тональность – вместо неловкости теперь чувствовалось ожидание. Только старушка не слышала доносившихся с улицы звуков и продолжала благодушно улыбаться.
Наконец Летро не выдержал и, с шумом отодвинув свой стул, встал. Старушка смотрела на него, улыбаясь, а мадам Летро, как ни в чем ни бывало, продолжала есть.
Пеллетер понял, что сегодня вечером он домой не поедет.
Шум на улице нарастал, и выглянувший с порога Летро тоже что-то крикнул.
Пеллетер встал и выбежал из кухни, не сказав ни единого слова обеим женщинам.
Летро стоял возле крыльца с молодым полицейским, вокруг которого топталась группа парней весьма агрессивного вида, утром вызвавшихся подключиться к поискам.
Где-то в толпе лаяла собака, но ее не было видно. Сумерки уже сгустились, и было почти темно.
– Я прошу прощения, шеф, – сказал молодой офицер.
– Да нет, все правильно ты делаешь.
– Но в этом же нет необходимости…
– Нет, я настаиваю!.. – сказал Летро, посторонившись, чтобы пропустить его в дом. Увидев Пеллетера, он объяснил: – Они обыскивают сейчас наш квартал. Каждый дом. И хотят обыскать также и мой – чтобы исполнить мой же приказ без исключений. А я ему говорю, что это правильно!
Молодой офицер растерянно стоял на пороге, не отваживаясь приступить к обыску.
– Заходи! – приказал ему Летро.
Офицер и с ним двое парней с ружьями прошли в дом. Они рассредоточились по дому в уже отработанном за день порядке – один направился прямиком к лестнице, другой в кухню и заднюю часть дома, а офицер остался стоять в дверях.
Офицер, видимо, нервничал, потому что все время вытирал вспотевшие ладони о брюки.
– Мне правда очень жаль, шеф…
– Да все правильно ты делаешь, – успокоил его Летро, хотя теперь, когда в доме у него шел обыск, он уже не выглядел таким веселым и беззаботным. – Я сам-то еще наверху не был, а ведь там какое отличное местечко, чтобы спрятаться!..
Парни на улице смеялись. Собака не переставала лаять. Кто-то прикрикнул на нее: «Заткнись!»
Слышно было, как наверху ходил человек, со стуком распахивая все двери.
– Извините, дамы, – донесся из кухни голос другого парня.
Летро стоял напряженный, вытянувшись в струнку.
Пеллетеру обыск тоже был неприятен. Их совместный ужин, даже с этим периодическим неловким молчанием, был их частным пространством, которое теперь было нарушено вторгшимися сюда чужими людьми. Сам Пеллетер сейчас смотрел на дом не как гость, а как полицейский. Гостиная казалась ему маленькой и тесной из-за того, что в ней стояли три человека. В глаза бросались потертости на диванчике и креслах, фотографии в рамочках на стене висели косо, в углу под потолком темнело коричневатое вздувшееся пятно от протечки.
Парень, обыскивавший кухню, вернулся, а наверху пока еще слышался стук и грохот.
– Ну как, удачно? – сострил Летро.
– Нет, месье.
– Ну и хорошо.
Другой парень наконец спустился сверху, он так спешил, что чуть ли не кубарем катился по ступенькам.
– А ничего себе у вас домик, шеф, – сказал он, не вынимая дымящейся папиросы изо рта.
Летро промолчал, и парень вышел на улицу. Там он, видимо, что-то сказал своим приятелям, и те дружно заржали. Их веселье напоминало скорее дружескую попойку, нежели поиски беглого преступника.
Офицер смущенно улыбнулся, пожелал шефу доброй ночи, повернулся и вышел.
Поисковая группа направилась дальше по улице в сторону дома Алис. Летро провожал их глазами с порога, возможно, думая о том, что они сейчас наведаются с обыском и к ней, и наверняка напоминал себе о том, что все должны быть равны перед законом.
Наконец Летро закрыл дверь и с накалом в голосе проговорил:
– Да, шмонают они профессионально…
Он на секунду остановился у лестницы, словно раздумывая, не подняться ли наверх и не посмотреть, не остался ли там беспорядок и не пропало ли что-нибудь. Но потом передумал и направился в кухню, где жена и теща доедали свой ужин.
За столом он теперь молчал и, сердито сопя, уничтожал то, что осталось на тарелке. От его прежней веселости не осталось и следа. Жена и теща не реагировали на его мрачный настрой. Доев свою порцию, мадам Летро встала и пошла к раковине мыть освободившиеся тарелки. А Пеллетер, стараясь жевать пищу на той стороне, где на лице не было ушиба, думал о том, каким типичным выглядит этот ужин в домашнем кругу.
Это был промозглый апрельский вечер, настойчиво предлагавший считать всякие надежды на приход весны преждевременными и необоснованными. Холод казался еще более ощутимым после прекрасного солнечного дня.
Ламбер ждал Пеллетера возле железнодорожных путей – стоял с поднятым воротником, скрестив на груди руки и спрятав ладони под мышки. Рядом с Ламбером, безразличный к суровой погоде, стоял Арно.
Пеллетер понял, что его друг просто сгущает краски для пущего эффекта.
– А где же твоя дорожная сумка? – поинтересовался Ламбер.
– Я не еду домой сегодня.
– И почему меня это совсем не удивляет?
– Мне нужно еще раз съездить в тюрьму, чтобы повидаться с Мауссье. Мауссье… – Пеллетер осекся на полуслове и глянул на стоявшего в сторонке Арно. Тот либо не слушал, о чем говорят Пеллетер с Ламбером, либо делал вид, что не слушает. – Официальное расследование здесь закончено. Они рано или поздно разыщут Пассемье, развесят на столбах его фото и описание внешности. А до убийств им нет дела. Тут начальник тюрьмы был прав – никому нет дела до нескольких убитых арестантов.
– И зачем тебе встречаться с Мауссье?
– Да он сказал одну вещь… И вообще с него все это началось. – Пеллетер посмотрел вдаль на рельсы, не приближается ли поезд, и прибавил: – Ты бы только знал, как он мне омерзителен.
– Господи, какой же холод!.. – со вздохом проговорил Ламбер.
– Да ну, это разве холод? – возразил Арно.
– Не знаю, как ты тут продержишься-то, – вздохнул Пеллетер.
– Торчать ночью на холоде в сельской местности как раз была моя мечта, – ответил ему Ламбер.
– А как действовать будем, ты уже знаешь?
– Когда поезд прибудет, Арно пойдет вдоль вагонов с той стороны, а я с этой. Не знаю, правда, удастся ли нам что увидеть в такой темнотище.
– Я помогу.
– Думаешь, что-то будет видно?
– Нет, не думаю.
– Думаешь, он уже сбежал из города?
Пеллетер помедлил с ответом, потом сказал:
– Нет, я не думаю, что он уже сбежал.
Ламбер хорошо знал Пеллетера и поэтому промолчал, чтобы не мешать шефу думать. Так они и стояли втроем на холоде, как будто не ждали чего-то, а собирались стоять там вечно.
Наконец рельсы загудели, и вдалеке показался свет приближающегося поезда. Арно поспешил перейти на другую сторону колеи.
Огонек, рассекая ночную мглу, приближался, уже можно было разглядеть вагоны и паровозный дымок. Стук колес нарастал.
Ламбер по знаку Пеллетера прошел вперед, к месту остановки головных вагонов.
Пеллетер, озираясь, вглядывался в темноту, но ни в окрестных кустах, ни вокруг зданий не заметил никакого движения.
Поезд замедлил ход, чеканный стук колес сменился натужным пыхтением.
Пеллетер вспомнил, что сегодня утром уже видел такую картину, и мысленно постарался себя утешить, что торчит в Вераржане пока еще меньше недели.
