«Макс, уговори ее, без нее я не пойду. Настроения нет». «Так, нет, ты пойдешь. И Мирра, ну лапулечка моя», игриво улыбается Макс. «Мы тебя просто так не отпустим». «Да мАкс», зевнул я. «Совсем забыл, у меня голова болит. Температура. В голове такое ощущение, словно гвозди забивают. Может, я все-таки не пойду, а ты пойдешь с Миррой»? Мне почему-то сейчас становиться отвратительно от мысли быть на «псевдо-диско». «Нет, у меня вот тоже голова болит, и температура, а я иду. Живем один раз. На пенсии будем дома с болезнью валяться». «Конечно», подмигиваю я Катьке. Он боится, что Мирра не пойдет. А с кем он тогда туда отправится. Один? «Ну да, я-то тоже не иду. Надоели эти вечерины. И что я там буду делать? Слоняться из угла в угол»? «Да так, пива накачаемся», вставляет Макс, пристроившийся рядом с Миррой. Мирра с усмешкой смотрит на его ухаживания.
«У меня денег нет на пиво», парирую я. «У меня есть, так что не отмажешься», улыбается Макс, его рука гладит миррины волосы. «Поедешь сейчас в Пирамиду и купишь билет». «Ладно», вздыхаю я, сам не понимая, почему дал себя так легко уговорить. «Пойдем, покурим», предлагаю я Катьке. Изобразив дикое страдание, я поднимаюсь со своего импровизированного сидения и иду с ней к дверям подсобки. Чай в моей кружке плещется и ложка, зачем-то брошенная в него, гремит, соприкасаясь с керамическим краем. «Макс», кричу я. «У тебя есть лимон»? «Да», отзывается он, в руке у него гитара, у которой всего три струны и Макс мастерски извлекает из нее вполне гармоничные звуки. Точнее он так ДУМАЕТ…
«Супер». Восклицает Катька рядом, а горячая волна от ее тела усиливается. Она сосет грязный ноготь. «Три струны, это как. Не помню, с одним известным музыкантом было. Ему струны оборвали, кроме трех, но он все равно сыграл. На трех. И это было божественно. Суметь с помощью трех струн извлечь то, что все могут только с семью». «Да», сказал я, мои пальцы обхватили рукоятку ножа, и остро наточенное лезвие отсекло от ярко-желтой, пупырчатой поверхности поеденного плесенью лимона не совсем ровную дольку. Один край у нее был больше другой. Как косые глаза Катьки рядом. Красота! Я опустил ее в чай, помешал и цвет поменялся. Коричневое стало прозрачно-золотым. Пригубил. Вкус, прежде горький, тоже изменился.
Мы курим с Катькой. На зуб мне попалось зернышко, и я машинально разжевал его. «Тьфу. Какое горькое», и я выплюнул его. «А что ты не идешь на вечерину», спросил я. «А я завтра в Польшу уезжаю. А так бы я не прочь»! «Тебе нравится электронная музыка»? Интересуюсь я. «Иногда, так я рок люблю». В этот момент Макс прекращает играть на гитаре, а из приемника звучит что-то вроде «DEPECHE MODE», какая-то тупая пародия. «О, вот это классная музыка. Так много хрипа тут ремиксового»! Радостно восклицает Катька. «Дискач? Что я там делать буду без амфетаминов? А ты как, с ними или без них на вечерины ходишь»? «Я не употребляю, мне и так хорошо. Просто иногда скорости хочется». «А я вот могу так с таккКкой скоростью танцевать, уххх, но не более получаса. А с ЭТИМ, до утра». Катька выкинула сигарету. «Но все же. Один раз я попробовала, больше не хочу. Танцуешь, не можешь остановиться, а потом три дня встать с кровати не в состоянии». Она улыбается и уходит внутрь подсобки, оставляя меня одного докуривать свою сигарету. Почему-то очень хочется нырнуть в горячую ванну…Осень?
Вот я вхожу внутрь. «Ребята, я за билетом. Не скучайте тут». «Давай Лакс, встречаемся в девять у Петра». Я надеваю куртку и выхожу. Автобус уносит меня на площадь. Выход. «Пирамида». Девушка с зелеными глазами у прилавка, где снимают штрих-код с купленного товара. «У вас билеты на вечерину «[email protected]@» продаются»? Глаза девушки отрываются от просмотра журнала мод. «Да, двести-пятьдесят». «Почему двести-пятьдесят», удивился я. «Вчера же было двести»? «Это вчера было, сегодня дороже. А в кассе «Вагонки» еще дороже будет. Но», она задумалась. «Хотите я вам свой пригласительный продам. Я не пойду». «Конечно, хочу». Две купюры мелькают в воздухе, а в моем кармане оказывается кусок синей мелованной бумаги, пачкающий руки недавней краской. Вот и все. Выхожу из музыкального магазина.
Я опять проверяю ощущения себя. Одиночество Эго-Я. Что там, внутри? Мерзко, мерзко, блевотная гниль, отвращение, какое-то очередное состояние ума. Помните, я почувствовал себя ремиксом на какую-то хорошую песню? Теперь я сто тысяч ремиксов, сто тысяч не совсем радующих песен. Где оригинал? Его нет!! Кусок мелованной бумаги в моем кармане, на нем черными буквами выдавлена реклама спонсоров, реклама следующих вечерин. Надпись: «Первый Осенний Рейв». Первый, а я последний. Но нет, я не буду звать тебя муза смерти, не надейся! И какое удовольствие получу я там, на этой вечерине? Никакое! Все будет как всегда, раскрашенные молодые парни и девушки, модные одежды. Яркий цветной лак. Блеск свето-музыки. Бит. Некоторые из тусовщиков под кайфом, некоторые нет.
Что меня влечет туда, скука? Я же давно понял, что это чушь? Давно сравнил удовольствие от сердца с удовольствиями мира. Просто сейчас нет удовольствия от сердца, и я хочу, пытаюсь, получить наслаждение от мира, зная, что его не будет. Ничего не радует, я не замечаю ничего, алкоголь? И очередная бутылка опрокидывается в мой рот, все выпито до капли, облизано зеленое горлышко, но. Мир вокруг течет как река, я отделен от его потока, я не нашел себя в нем. Вот прислонил свое тело к витрине магазина где продают косметику и, наблюдаю за людьми. Они все разные. Вот эта девушка, ее лицо говорит о том, что она любит женские романы. Этот молодой человек, его кулаки яростно сжаты. Бабушка, переходящая дорогу, ее ситцевая юбка колышется, взлетает под холодным ветром, открывая толстые голые ноги, по которым бежит сетка голубых вен. Черные калоши в грязи. Я равнодушно наблюдаю, как она переходит улицу. Помочь? Но мне сейчас все равно, я слишком в своем состоянии отупения и депрессии.
Вот она спотыкается, падает в лужу всего в пяти метрах от меня, парень с жестко сжатыми кулаками, который так мне не понравился, подходит к ней и помогает встать. Я-не-тут отворачиваюсь. В зубах новая сигарета, а в руке другая бутылка, холодное пиво так приятно бежит по моему больному, разгоряченному температурой горлу. Я хочу заболеть, заболеть, пусть температура подскочит до 40. Я рассмеялся, зло и громко, так, что окружающие люди обернулись на меня. Как я хочу рассыпаться сейчас, уйти, исчезнуть, превратиться в миллиард осколков, которые тут же растопчет мир своей лакированной подошвой. Уйти не с музой смерти даже, там нет полного забвения, и не в радость и в счастье души, уйти в абсолютную первобытную пустоту, откуда нас всех и взяли, отряхнули, отчистили от пыли и впихнули в эти тела. А я хочу обратно, а я хочу снова пустоты, где нет мысли, боли, счастья, страдания, откровения, совершенствования. Где только вибрирующий СВЕТ? Наверно все самоубийцы хотят этого, но истина в том, что мы туда вернуться не можем?
Черт, я совсем разнылся, лучше поброжу по городу. Мое тело прыгает, переваливается через ямы, лужи этого города, когда же сожжется время отделяющее меня от вечерины? Ускорим его, убыстрим. Завертим город. Станем этаким прогрессивным ди-джеем, мастерски касающимся своим потным пальцем черной пластинки реальности. Вперед, назад, звук мажется, люди идут вперед и назад. Палец проворачивает пластинку быстрей, все летят, автобусы, облака на небе, выражения лиц ускоренных людей. Они меняются каждый миг, радость, счастье, грусть, мелькают на них. Вот пробегает девочка лет восемнадцати в джинсовом пальто, щеки ее яростно работают, внутри жевательная резинка. Она резко поворачивает голову туда, сюда, выражение любви, выражение ожидания. Она замирает около памятника Ленину на площади.
Я злорадно улыбаюсь, и мой палец вертит пластинку быстрей. Она мнется, летает по асфальту. Сигарета. Дым молнией струится в небо, на котором появляется солнце, потом через секуундууу опять облака, потом опять солнце. Девочка перестает летать, ее тело нетерпеливо качается на потоках воздуха. Голова рушится вниз, часы. Это действие повторяется все время. Я кривлюсь, и начинаю опять крутить пластинку взад и вперед, заставляя ее голову совершать абсолютно одинаковое движение. Около меня шагает мужчина в строгом пенсне, его рука яростно рубит воздух. Я убираю палец, и все возвращается в нормальный ритм, мужчина медленно идет дальше. На лице девушки постепенно появляется безумный восторг.
Я слежу за ее взглядом, он горящий, теплый, страстный, возбужденный. Она смотрит на паренька в синей куртке, идущего через площадь. Помочь им воссоединиться? Мой палец опять касается черного винила. Один рывок. И парень подлетает к девушке. А теперь я сделаю их удовольствие таким долгим, долгим...Пусть они ощущают каждое мгновение. Мой палец притормаживает вращение диска, на моем лице выступает пот, слишком велика сила механизма времени, диск рвет, палец пронзает невыносимая боль, но я не отпускаю его. Восторг на лице парня, на лице девочки, его рука поднимается медленно, медленно, ее голова тихо поворачивается к ней, и рука тоже. Пальцы идут друг к другу сквозь замершие кристаллы воздуха, каждое движение видно мне, каждый оттенок чувства на их напряженных и в тоже время расслабленных лицах. Капелька пота течет по ее лицу, мне видно как она меняет форму при соприкосновении с новым участком кожи. Глаза девушки открываются все шире, глаза юноши тоже, они, как и весь мир теперь, существуют в абсолютной тишине, на такой скорости воспроизведения звук не слышен.
