— Что, не налюбовался еще сегодня?
— Душа не на месте, — мрачно ответил литературный куратор, — Боюсь, крупный нагоняй меня ждет. Похоже, литературная тема обострилась…
Литература была, конечно, темой серьезной. До распространения телевидения — вообще самой серьезной. Ведь и книги предлагают людям чужие мысли вместо своих! Прежние хозяева отечества — коммунисты — а они тоже были не дураки, опасность литературы осознали еще в тридцатые годы двадцатого века. Хотя и не в полной мере. Зато меры приняли, самые что ни на есть полные! Талантливых писателей оптом и в розницу принялись отправлять за полярный круг. Много позже стали сдержанней в расправах, зато все меньше печатали что-либо стоящее и все больше — никому не нужную макулатуру за авторством членов Союза писателей. Члены Союза — сознательные и мужественные люди, были в курсе грозной опасности литературы и посему талантливо творили такие произведения, читать которые население было не способно. И весь этот дискурс удавалось более-менее держать в секрете. (Только Великий Кормчий братского народа как-то раз, со свойственной иногда китайским товарищам прямотой, рубанул: «Чем больше человек читает, тем он становится глупее!» Но это дело удалось замять). В общем, до поры, до времени все было у коммунистов в порядке, но они, увлекшись борьбой с литературой, проворонили телевидение. Оно-то их и похоронило.
Во весь экран ноутбука крупным планом демонстрировался автобус. Он неторопливо ехал по ночной улице, нащупывая путь единственной уцелевшей фарой. За баранкой сидел Ванька Руль, московский чистый. За его спиной на пассажирском сиденье расположились двое гастролеров-золотоискателей: Злой Ян с Чукотки и Веревочник из Приморского края. Ванька Руль славился талантом находить в столице еще не разграбленные ювелирные магазины. И сейчас эта небольшая команда охотников за желтым металлом направлялась к месту предполагаемого расположения одного из них. По пути завернули на заправку — бензин заканчивался. Остановились, вылезли из автобуса. Ванька принялся колдовать над заправочным автоматом, а Ян с Веревочником решили оглядеть ближайшие окрестности.
— Господа кураторы! — гулко прозвучал в тишине павильона Узбекистан голос секретаря-референта.
Господа кураторы вздрогнули. Кто сидел, вскочили. Некоторые инстинктивно вытянулись по стойке «смирно». Литературный куратор захлопнул крышку своего «лаптопа».
Растворились тяжелые двери, инкрустированные драгоценными камнями, и в зал ступила величественная и прекрасная Сама — Клавдия Александровна Мурзик.
А программа моделирования событий будущего продолжала свое функционирование. Она работала постоянно, вне зависимости от того, вызывал ли кто-нибудь на монитор визуализацию ее результатов.
Первым в салон автобуса вернулся Злой Ян. Откуда-то из темноты прозвенел вдруг тоненький, срывающийся вопль: «Ай-кью!», и через секунду в правое плечо Яна вонзилась стрела с наконечником из ржавого гвоздя, выпущенная из лука юного дикаря — Маленькой Отвертки! Пока происходила заправка, мальчишка прошмыгнул в автобус и устроил засаду в задней части салона. Но отчаянный дикарь не успел вытащить из колчана вторую стрелу. Ванька Руль, появившийся в салоне следом за Злым Яном, мгновенно оценил обстановку и уже держал мальчишку на мушке своего ПМ.
Кучеряво выматерившись, Злой Ян выдернул стрелу из руки, переломил пополам и бросил на пол.
— Пристрелить щенка? — спросил Ванька.
— Оставь. Малый еще, дурной. Сам не понимает, что творит.
Маленькая Отвертка вдруг дернулся, захрипел, выронил лук и упал на сиденье. Это бесшумно вошедший через заднюю дверь Веревочник накинул на его шею петлю.
— Оставьте его, я сказал! — повысил голос Злой Ян.
Веревочник поднял лук мальчишки, приставил его к сиденью и ударил ногой. Раздался треск. Дикарь был обезоружен. Лишь после этого, нехорошо улыбаясь, Веревочник снял с его горла петлю.
— Ладно, — прошипел он, — Мы этого героя по-другому отблагодарим.
Веревочник полез в свою заплечную торбу, вытащил оттуда книгу в яркой обложке с надписью «Фантастика-2020» и протянул ее дикарю.
— Держи, пацан! Это тебе наш подгон босяцкий, за храбрость.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Яростно зарычав, Злой Ян метнулся к Ваньке, левой рукой выхватил у него «макарова» и, почти не целясь, пальнул в Веревочника.
— Не понял… — успел пробормотать тот, удивленно глядя на дырку в своей груди, и замертво свалился на грязный пол автобуса.
Мальчишка-дикарь забился в угол сиденья и взирал на оставшихся двух чистых глазами, полными ужаса.
— Ян… Я сейчас тоже не понял, — сказал Ванька Руль.
Он произнес эти слова спокойным тоном, и лишь смертельная бледность лица выдавала его крайнее волнение.
— Ты что сейчас сделал? Дикаря убийцу пожалел, а своего собрата убил!
— Он не собрат мне, — ответил Злой Ян, тоже спокойным голосом, — Я всегда говорил и буду говорить: кто распространяет дурман, тот не человек. Тот — хищная крыса и враг всех людей! Я притоны-библиотеки жег и буду жечь! А распространителей этой дряни убивал и буду убивать! Ведь из-за нее же все это… — Ян повел вокруг себя дулом пистолета.
— Да что он дал-то ему! Ведь это ж шутка просто! Подумаешь, «Фантастика-2020»! Тоже мне, дурман!
— Хороши шутки! — вновь взъярился Злой Ян, — Или ты не видел, как от дурмана пацаны в считанные месяцы деградируют?! Сначала он фантастику почитает, потом «Войну и мир», а там — отрастит хвост и на дерево полезет! Обезьяной станет… И вот, что запомни. Сука тот, кто делит людей на дикарей и чистых. Мы — один народ! Один народ.
Мародер
Дело близилось к полудню. А Владик бродил тут с девяти утра. Уже очень хотелось перекусить. С собой у Владика были пирожки, но есть их холодными не хотелось. Надо бы где-то подогреть… Ага! На ловца и зверь бежит. Камень за ближайшей оградой явно имел стеклокерамическую поверхность. Конфорка! Владик открыл калитку и вошел. О, да тут и микроволновка есть! Для пирожков это еще лучше. Но сначала — дело. Владик подсоединил наушники. Итак, что у нас тут?
Из могилы послышался голос:
— Здравствуйте. Меня зовут Калашников Петр Васильевич.
— Это вы могли не сообщать, Петр Васильевич, — усмехнулся Владик, — Ваше имя я уже на памятнике прочитал.
— Я был поэтом, — продолжал покойный, — Буду рад прочесть вам свои стихи. Для начала, небольшое стихотворение философской направленности. Оно называется «Размышления».
Кто мы? Пылинки, брошенные в вечность,Закинутые кем-то в пустоту.Летим из ниоткуда в бесконечность,Пересекая времени черту…
— Спасибо, все понятно, — пробормотал Владик. — Злостная графомания. Ладно, зато теперь с чистой совестью можно организовать ланч.
Он открыл стеклянную дверцу памятника, положил в камеру пирожки и запустил разогрев. Видео-то у него тут выводится на это стекло? Ага, выводится. Интерфейс, в принципе стандартный… На стеклянной дверце появилось лицо покойного Петра Васильевича.
…Пусть не всегда наш путь проходит гладко,За мигом миг течет в колодец лет.Но смысл бытия для нас — загадка.Вопросов много. А ответов нет.
— Спасибо за внимание! Если вы хотите послушать это стихотворение еще один раз, нажмите «1». Если вы хотите послушать другие мои стихи, нажмите «2». Если вы хотите переписать себе все мои стихи одним файлом, нажмите «3». Я не возражаю против публикации моих стихов, при условии указания авторства. Если вам интересно ознакомиться с моей биографией, нажмите «4»…
Но Владик нажал на «стоп», открыл дверцу и достал разогретые пирожки.
— Стихи ваши, господин Калашников, мне не пригодятся. Публиковать их никто не будет, — жуя, сообщил покойному Владик, — А вот за печку спасибо!
— И не стыдно жрать-то на могиле? — раздался голос из-за ограды. — Еп-понский городовой!
Владик обернулся. На дорожке, опираясь на лопату, с полупустой бутылкой пива в руке стоял кладбищенский смотритель.
— Добрый день, Илья Григорьич. — Вы скажете тоже — стыдно жрать! А для чего ж, по-вашему, покойный в своем памятнике печку организовал? В смысле, родственники его. Для того и сделали, чтоб можно было на могиле с комфортом посидеть и покойного помянуть, и стихи послушать, и пирожки покушать. Видать, хорошим человеком был покойный. Хотя и графоман.
— Ох, не уважаю я эти мясорубки-гидроэпиляторы!
— Не гидро-, Илья Григорьич, — засмеялся Владик, — Виброэпиляторы.
— Да по мне хоть нитрокалькуляторы! Ну скажи, разве это хороший памятник на могиле, когда он еще и кухонная плита? Это ж вылитой воды позорище царя небесного! Ведь как раньше было чинно-благородно: выходит из земли кабель с фэ-эс-бэ разъемом…
