Похоже, он ошибся. Мир приберег для него кое-что особенное. Одну последнюю пытку, предназначенную исключительно для Каладина.
И имя ей – Четвертый мост.
7
В рамках здравого смысла
«Они полыхают. Они горят. Они приносят с собой тьму, и все, что можно увидеть, – это их полыхающую кожу. Горят, горят, горят…»
Записано в паланишев, 1172, 21 секунда до смерти. Наблюдался ученик пекаря.Шаллан заспешила по рыжевато-оранжевому коридору, покрытому теперь пятнами сажи. Девушка надеялась, что фрески на стенах не слишком пострадали.
Впереди показалась группа паршунов с тряпками, ведрами и стремянками – собирались отмывать грязь. Когда Шаллан проходила мимо, паршуны безмолвно поклонились. Они умели разговаривать, но редко это делали. Многие казались немыми. Ребенком она считала мраморные разводы на их коже красивыми. Это было до того, как отец запретил ей проводить время рядом с паршунами.
Она сосредоточилась на своей цели. Как же убедить Ясну Холин, одну из самых влиятельных женщин в мире, передумать и взять в ученицы Шаллан Давар? Принцесса явно упряма; она уже много лет сопротивлялась любому принуждению к миру со стороны обителей.
Девушка вошла в главную пещеру с высоченным каменным потолком и нырнула в толпу хорошо одетых людей. Она чувствовала себя сбитой с толку, но увиденный мельком духозаклинатель ее зачаровал. Дом Давар в последние годы вышел из забвения. Это случилось в первую очередь благодаря политическим талантам ее отца, которого многие ненавидели, но беспощадность позволила ему высоко подняться. А еще благодаря богатству – доход от недавно открытых месторождений мрамора на землях семьи Давар.
Шаллан всегда подозревала, что с этим богатством что-то нечисто. Каждый раз, когда очередная каменоломня семьи оказывалась выработанной, ее отец вместе с помощником уходили и… обнаруживали новое месторождение. Только допросив советника, Шаллан и ее братья узнали правду: их отец, используя запретный духозаклинатель, создавал новые залежи, соблюдая разумную осторожность, чтобы получать доход, но не вызывать подозрений.
Никто не знал, откуда у него фабриаль, который она теперь прятала в своем защищенном кошеле. Духозаклинатель был испорчен – сломался в тот самый злосчастный вечер, когда умер отец. «Не думай об этом», – приказала себе Шаллан.
Они наняли ювелира, и тот отремонтировал испорченный инструмент, но фабриаль все равно не работал. Их дворецкий – доверенное лицо отца, советник по имени Луеш, – умел пользоваться устройством, но даже он не смог заставить духозаклинатель действовать.
Долги и обещания отца превосходили их возможности. У них не было выбора. У ее семьи осталось еще немного времени – скорее всего, не больше года, – прежде чем пропущенные платежи станут непростительными и прежде чем отсутствие отца уже невозможно будет скрыть. В кои-то веки изолированное, провинциальное расположение их земель оказалось преимуществом – этим они объясняли задержки в обмене сообщениями. Ее братья вели игру, рассылая письма от имени отца, временами изображая его и распространяя слухи о том, что светлорд Давар планирует что-то грандиозное.
Все ради того, чтобы она смогла воплотить в жизнь свой отважный план. Разыскать Ясну Холин. Стать ее ученицей. Узнать, где принцесса держит духозаклинатель. И подменить его неработающим.
С фабриалем они откроют новые каменоломни и восстановят состояние. Сотворят еду, чтобы накормить свою армию. Имея достаточно средств, чтобы выплачивать долги и давать взятки, они смогут объявить о том, что отец скончался, не опасаясь уничтожения.
Шаллан замешкалась посреди главного холла, обдумывая следующий шаг. То, что она собиралась совершить, крайне рискованно. Ей придется исчезнуть так, чтобы ее в тот же миг не обвинили в краже. Хотя девушка уже достаточно времени посвятила размышлениям на эту тему, ничего придумать так и не удалось. Но у Ясны много сильных и знатных врагов. Должен быть способ свалить на них «поломку» фабриаля.
Об этом она подумает позже. Пока что ей как-то предстояло убедить принцессу взять себя в ученицы. Любой другой результат неприемлем.
Шаллан нервно вскинула руки в знаке просьбы о помощи: прикрытая защищенная рука пересекает грудь и касается локтя свободной, поднятой и с растопыренными пальцами. Подошла полная женщина в сильно накрахмаленной белой рубашке со шнуровкой и черной юбке – такая одежда была универсальным знаком старшего слуги – и почтительно присела:
– Да, светлость?
– Паланеум, – сказала Шаллан.
Женщина поклонилась и повела ее вглубь длинного коридора.
У большинства женщин вокруг – включая служанок – волосы были убраны, и Шаллан почувствовала себя слишком заметной из-за распущенных волос. Из-за рыжины она еще сильней выделялась на общем фоне.
Вскоре пол круто пошел вниз. Но и через четверть часа Шаллан все еще различала где-то позади звон колокольчиков. Возможно, потому здешние жители их и любили; благодаря колокольчикам даже в недрах Конклава можно слышать мир снаружи.
Прислужница подвела ее к величественным стальным дверям и поклонилась. Шаллан отпустила ее кивком.
Она не могла не восхититься красотой дверей; створки покрывала искусная резьба – сложные геометрические узоры из кругов, линий и глифов. Что-то вроде чертежа, разделенного на две половины. Увы, изучать детали было некогда, и она вошла.
За дверями обнаружилась такая большая комната, что просто дух захватывало. Стены из гладкого камня тянулись ввысь; слабое освещение не позволяло определить, насколько высоко, но она видела где-то далеко огоньки. На стенах рядами располагались маленькие балконы, в точности как частные ложи в театре. Из многих лился мягкий свет. Единственными звуками были шелест страниц и тихий шепот. Шаллан прижала защищенную руку к груди: великолепное помещение подавляло ее.
– Светлость? – К ней приблизился молодой слуга. – Вам что-то нужно?
– Да, новое чувство перспективы, – рассеянно проговорила Шаллан. – Что…
– Перед вами Вуаль, – негромко объяснил слуга. – Она предваряет сам Паланеум. Оба возникли еще до того, как был основан город. Некоторые считают, что эти залы вырезали сами Певцы зари.
– А где книги?
– Паланеум как таковой находится вон там. – Слуга взмахом руки указал на несколько дверей на другой стороне зала.
Через них она вошла в маленькое помещение, разделенное на части толстыми хрустальными стенами. Шаллан подошла к ближайшей, потрогала. Поверхность хрусталя была грубой, как тесаный камень.
– Духозаклятые? – спросила она.
