class="p">— Тогда едем в издательство, делаем тебе авторское право, подписываем договор и издаем твои труды.
— Как же я хочу скорее дотронуться до своей мечты, — проговорил я, представив на секунду, как в руках держу изданную мною собственную книгу.
— И вскоре твой талант, оценят многие, я в этом уверена.
— У меня нет таланта, я просто слишком много работал над этим.
— Возможно, но ты одарен, пусть это будет талант или нет, неважно, но ты особенный Томас.
— Я бы отдал весь свой талант и все свои книги, лишь только за то, чтобы мы всегда могли с тобою сидеть так оба на кухне. Держаться за руки, и строить совместно наше с тобою «завтра».
Она сильнее сжала мою руку.
— Я готов отказаться от всемирного признания, хоть и жаждал этого все свои осознанные годы. Лишь бы ты, ждала меня всегда дома. Хотела бы засыпать со мной. Хотела и меня. Мне было бы важно, знать с какой любовью ты готовила бы мне ужин. Боясь пересолить, чтобы не испортить вкус, — я слабо улыбнулся, осознавая в каких простых вещах, оказывается, скрывается счастье. — И даже если бы это было бы настолько ужасно, я бы все равно все съел, и поблагодарил бы тебя за прекрасный ужин.
Николь засмеялась, продолжая держать мою руку.
— Я хочу быть гораздо лучше, чем я есть, — продолжил я. — Потому, что ты заслуживаешь лучшего. Я хочу расти в твоих глазах и становиться особенным, чтобы ты всегда могла бы мной гордиться. Мне важно, чтобы глядя на меня, ты всегда бы с восхищением смотрела в мои глаза. Чтобы никогда ты бы не смогла усомниться во мне, чтобы я не сделал, ты бы всегда знала, что все это только ради тебя.
С глаз Николь скатилась слеза, я сразу же тыльной стороной ладони вытер ее, после чего продолжил всматриваться в ее прекрасное лицо.
— Книга, это только начало, что я создаю для тебя. Я буду писать о тебе, про тебя, для тебя, чтобы ты всегда, в любой момент могла бы взять книгу, и в каждой главе, на каждой странице, в каждом абзаце и предложение, ты смогла бы прочитать между строк о том, как сильно я тебя любил…
***
Спустя час, я начал вызывать себе такси, так как утром Николь рано вставать на работу, и ей необходимо было выспаться перед началом трудовой рабочей недели.
Она вышла со мною в подъезд, решив проводить до лифта. Подходя к дверям, я знал, что таксист уже ждал меня, но я не мог уйти, не насытившись ею. Я резко повернулся, прижав ее к стене, я жадно впился в ее губы. Руками я стал сжимать ее грудь, просунув свои ладони под ее футболку. Чувствуя, какая она теплая, я не смог удержаться и стал облизывать ее сосок. Мне нравилось, когда она была без лифчика, в такой уютной домашней одежде. Она словно становилось настоящей.
— Не заводи меня на ночь, — шепотом промолвила она. Но я словно ее уже не слышал, я просунул ей руку в штаны и сжал сильно ее ягодицы, снова начиная целовать, такие родные и вкусные губы.
Я чувствовал, как мои джинсы стало распирать от нахлынувшего возбуждения, я хотел взять ее в этом подъезде и насладиться ею.
Свободной рукой, я тоже вошел в ее штаны, проводя медленно пальцами по выбритому лобку. Дотронувшись до клитора, я услышал сдержанный ее стон сквозь зубы.
— Зачем ты мучаешь меня? — спросила она, и снова застонала. Каждое мое прикосновение издавалось ее тяжелым дыханием.
Проведя пальцами по половым губам, я просунул в ее промежность один палец, ощутив какая сильная влага, стала выделяться мгновенно.
Я пытался довести ее до оргазма, продолжая мастурбировать ей своими длинными пальцами. И через несколько минут, волна удовольствия нахлынула, сопровождаясь сильными судорогами всего ее тела.
Она сильно выдохнула, после пика наслаждения.
— Доброй ночи, надеюсь теперь, ты сможешь уснуть хорошо, — проговорил я, улыбнувшись самодовольной улыбкой.
— Это было восхитительно, — так и не отдышавшись, сказала она. Затем, она, продолжая смотреть расширенными зрачками в мои глаза, она стала руками расстегивать мой ремень.
— Не надо, — проговорил я, ведь уже несколько раз автоответчик звонил, говоря, что меня ожидает машину внизу.
— Как ты себя успокоишь? — проговорила она, пальцами касаясь выпуклоности на моих джинсах.
Я театрально достал сигарету, и, прижав ее губами, дал понять, что никотин успокоит меня.
— Я хочу тебя нормально, войти в тебя, прочувствовать, а не просто снять напряжение. В эту секунду лифт снова приехал на наш этаж, я поцеловал ее в губы, я попрощался с ней, вздохнув запах страсти напоследок, что продолжал витать в этих подъездных стенах.
***
— Я могу покурить в машине? — спросил я, когда водитель продолжал гнать по опустошенной ночной дороге.
— Конечно, не угостишь? — проговорил он.
Я, молча сразу же достал две сигареты, а затем мы одновременно закурили, открывая немного окна.
— Все никак не могу избавиться от этой дурной привычки, — сказал водитель, делая жадные вздохи никотина в себя. — Чтобы не срываться, перестал покупать себе сигареты, но каждый раз срываюсь, когда вижу, кого-то кто курит.
Я, с начала, делал вид, словно не слушаю его, терпеть не мог, когда водители навязчиво начали темы для разговора. Но через считанные секунды, я вдруг стал внимательно слушать его.
— Хоть курю я недолго, наверно даже года еще нет. С детства был спортсменом, всегда поддерживал свою форму. Ни алкоголя, ни никотина в моей жизни не было долго. Но именно они вошли в мою жизнь, когда не осталось больше никого.
Водитель словно вел монолог, и ему неважно было, слушаю я или нет. Он продолжал смотреть прямо на дорогу, хоть его взгляд блуждал где-то совершенно далеко.
— Что случилось с вами? — спросил я, выпуская дым в ледяной воздух.
— Сначала жена стала изменять мне на стороне, потом потребовала развод. Затем началось самое ужасное, дележка нашего семилетнего сына. Самое страшное, что это касается всегда детей. Ребенку всегда нужны родители, оба, какие бы они не были. Нельзя разрушать их детские мечты и взгляды на эту жизнь.
— Вы согласились на развод?
— У меня не было особого выбора, даже если бы я простил ей измену, я знал, что это будет продолжаться снова и снова.
— Вы часто видитесь с сыном?
— Раз в две недели, и он стал меня потихоньку забывать. Это страшно, когда ты приходишь к нему, а он называет тебя дядей.
На секунду мне показалось, что это поездка, не просто нелепое
