Криков часовых мы так и не услышали. Не знаю, замедлила ли ход телега, подъезжая к воротам, или поддержка Кипа дала мне толчок, но вместе мы стали постепенно нагонять ее. Я даже различала пятна пота, что расползлись от подмышек возчика и почти слились в середине сутулой спины, и грубое плетение рогожи, покрывавшей дно телеги. Последний рывок – и мы запрыгнули на телегу, сразу укрывшись рогожей. Сучки и щепки разлетелись в разные стороны с негромким стуком. Я вновь испугалась, что нас разоблачат. К счастью, сама телега ехала с изрядным шумом: скрип колес, цокот копыт, ерзанье и понукание возчика. Через рогожу я смутно видела, как мелькали огни – мы проезжали мимо зажженных факелов, с наступлением темноты солдаты водрузили их на столбы вдоль стены.
Телега определенно замедлила ход и затем повернула к воротам. Прижавшись лицом к деревянному днищу повозки, я желала, чтобы тело стало полностью неподвижным. Я слышала дыхание Кипа, и каждый собственный вздох звучал невыносимо громко. К немыслимому облегчению, телега не остановилась у ворот, возчик лишь обменялся приветствием с часовыми.
– Разойдитесь, пока я и сам не стал уродом, – крикнул возчик часовым.
Кто-то засмеялся. Затем стук колес изменился – мы съехали с булыжной мостовой Нью-Хобарта на разбитую грязную дорогу, ведущую в лес. Я и не представляла, что ехать будет так больно. Телега подпрыгивала на каждой колдобине, меня нещадно трясло и порой подбрасывало так, что я сильно ударялась о днище. Я сплошь засадила занозами сбитые ладони и колени. Однако больше всего я боялась, что на одном из ухабов слетит рогожа и нас увидит возчик или часовые, оставшиеся позади, у ворот. Мне хотелось убрать несколько маленьких веточек, что вонзались в тело, но я не осмеливалась.
Мы ехали медленно, но минут через пять отдаленный звон топоров стал стремительно нарастать, оглашая лес. Дорога теперь казалась еще более ухабистой, и меня то и дело подбрасывало. Выглянув через рогожу, я увидела, что темнота совсем сгустилась. Голоса, как и удары топоров, слышались громче и отчетливее. Впереди ночную тьму рассеивали многочисленные огни факелов. Кип тоже наблюдал из-под рогожи, и когда я дотянулась до него, он дважды сильно сжал мои пальцы. На третье пожатие мы вместе встали на колени и соскочили с заднего конца телеги, тяжело упав наземь. Хоть прыгать пришлось невысоко, но узкая лесная дорога оказалась вся в рытвинах, и мы едва удержались на корточках. На мгновение мы замерли, но телега не остановилась, и возчик ничего не заметил. Его силуэт выделялся на фоне яркого света огней, навстречу которому медленно двигалась телега.
На миг эта сцена показалась знакомой. Но затем поняла, что она всего лишь пробудила воспоминания о взрыве, который я видела неоднократно. Огонь, рев, падающие деревья. Хотя это было несравнимо меньшей, замедленной версией взрыва. Вместо моря пламени здесь горело множество факелов. Топоры, которыми орудовали сотни солдат, неустанно опускались и поднимались в огненном свете, напоминая страшный механизм.
Мы наблюдали лишь секунду, а затем нырнули с дороги в густые заросли, пробираясь почти ползком. Кип нес сумку, которую я выронила, когда мы прыгали с телеги. Теперь мы бежали слегка пригнувшись, очень быстро, однако среди грохота падающих деревьев, криков и неровной мелодии ударов топоров даже не переживали, что нас могут услышать.
Вела я, но пока думала лишь об одном: уйти как можно дальше от солдат, звуков и огней. Мы бежали минут десять, когда шум, наконец, стал стихать и огни скрылись из виду. Я замедлила шаг, стараясь почувствовать, где мы находимся. Бежать мы больше не могли, так как лес стал гуще и кругом стояла непроглядная тьма. Адский свет факелов остался далеко позади. Мы стояли молча, пытаясь расслышать сквозь сбившееся дыхание звук погони. Наконец Кип прошептал:
– Ничего?
Я кивнула, затем вспомнила, что он вряд ли видит в такой темноте.
– Ничего. Я не чувствую погони.
У него вырвался тяжелый дрожащий вздох.
– Ты не знаешь, каким путем нам идти? Мне, в общем-то, всё равно, если только мы сможем уйти отсюда как можно дальше.
– Думаю, что нам надо вернуться.
Он засмеялся.
– Конечно. Для полного счастья нам только и не хватает, что сотни врагов с топорами.
– Нет, я серьезно.
– Мне повторить свою точку зрения насчет топоров? – фыркнул он. – И горящих факелов, с которыми мы уже познакомились, когда крали лошадей.
– Вот об этом я и говорю – факелы.
Он вздохнул. Я услышала, что он сел на бревно.
– Пожалуйста, скажи мне по-честному, что тебя озарило как провидца, что это не просто идея. Потому что это и вправду плохая идея.
Я нащупала себе место на бревне и присела рядом.
– Не всегда можно точно сказать, что есть что. Сумка у тебя?
Я услышала, как он подвинул ее ко мне ногой. Мы молчали с минуту, пока я рылась внутри. Среди складок одеяла я нащупала буханку хлеба, фляжку с водой, ножик в ножнах. И наконец маленькую коробочку в восковой бумаге, которая зашелестела, когда я стала ее разворачивать.
– Как давно был дождь? Несколько недель назад, да?
– Ты хочешь поговорить сейчас о погоде?
– Послушай, – сказала я спокойно. – Нам нужно устроить пожар. Поджечь лес.
– Нет, не нужно. Нам нужно убраться отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Нам неслыханно повезло, что мы дошли сюда. А если мы устроим поджог, они поймут, что кто-то здесь есть, и придут сюда.
– Вот поэтому нам надо вернуться туда, где солдаты, и там начать пожар так, чтобы они подумали, что это из-за их факелов.
– Мы только что выбрались из города. Зачем искать лишние неприятности?
– Потому что это касается не только нас. Ты слышал, что сказала Эльза – они все окажутся в ловушке. Их теперь еще сильнее прижмут к ногтю. Будут проверять каждую регистрацию. Это будет не город, а тюрьма.
– Ты думаешь, регистрация стоит того, чтобы рисковать нашими жизнями? Регистрация – это просто способ следить за происходящим.
– Не будь так наивен. За кем и чем, как ты думаешь, они собираются следить? За людьми вроде меня с могущественным близнецом, чтобы можно было их заточить навечно. За людьми, вроде тех детей, которых отняли у Эльзы и которых считали ненужными и одноразовыми, вполне подходящими для экспериментов. За людьми, которых они поместят в резервуары, как тебя. Понимаешь это?
В кромешной тьме я едва могла разглядеть его лицо. Я ждала, что он ответит, различая лишь собственное дыхание, постепенно стихающее после бега.
– Сейчас почти конец лета, – сказал он наконец. – Сухо, но не так, чтобы полыхали пожары.
– Знаю. И он может не разгореться. Но в худшем случае мы отвлечем их, замедлим их дело. А в лучшем – остановим надолго. Лишим их леса, который так удобно расположен под боком, задержим строительство стены. Может быть, дадим другим шанс выбраться из города.
– В худшем случае, Касс, нас поймают. Для меня хуже всего – оказаться снова в резервуаре, а для тебя – запертой в камере. Вот что самое худшее.
Я встала.
– Нет. Не пойми меня неправильно, я не хочу, чтобы нас поймали. И ты знаешь, что не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но это касается не только нас двоих. Мы еще не знаем всего, что Совет планирует сделать с Омегами, но знаем, что ничего хорошего. И закрыть Нью-Хобарт – пока только один шаг в этом направлении.
Повисла долгая пауза, тишину нарушал лишь едва слышный стук топоров.
Кип ссутулился, подперев рукой подбородок. Наконец взглянул на меня.
– Ты боишься?
– Конечно, боюсь.
Он провел ногой по земле, сдвинув пожухлые листья и веточки.
– Чтобы устроить пожар, обязательно надо вернуться назад?
– Если мы не вернемся, они не подумают, что это несчастный случай. И ветер дует сейчас со стороны Нью-Хобарта. Если мы не вернемся к окраине города, рядом с лесом, огонь не дойдет до солдат с топорами, не задержит их и не сожжет деревья, необходимые им для строительства.
– Еще такой вопрос: нет вероятности, что мы случайно сожжем город?
Я покачала головой.
– Нет, пока ветер не изменит направление.
Он встал, повесил сумку на плечо и направился туда, откуда мы пришли. Через несколько шагов он оглянулся:
– Теперь твоя очередь нести сумку.
Глава 16
Обратный путь занял гораздо больше времени. Стояла такая темень, что одну руку я постоянно держала перед собой, чтобы не ушибиться и вовремя убирать низкие ветви. Временами лес становился совсем густым и труднопроходимым, и приходилось то ползти по бурелому, то протискиваться среди кустов. Размышлять о направлении, к счастью, не было нужды: мы просто шли на стук топоров, который делался все громче.
– Как ты думаешь, они собираются работать всю ночь? – спросил Кип.
– Возможно, – я пожала плечами. – Скорее всего, они будут работать по сменам и не останавливаясь, пока не возведут стену…
Вскоре кромешная тьма начала рассеиваться, проступили очертания деревьев, и среди них показалось красное зарево. Высокие факелы были воткнуты в землю. Осторожно, стараясь не шуметь, мы подползли как можно ближе. На большой поляне суетились и непрерывно взмахивали топорами солдаты. Одни подрубали деревья, другие влезали наверх и привязывали веревки, затем всем скопом мужчины налегали, тянули и валили подрубленное дерево. Просека становилась все чище. Дорога оттуда вела к краю леса, а вдалеке за ним виднелся Нью-Хобарт, мерцая движущимися огоньками. Это совершал обход патруль.
