притягивая ближе, и резко впивается в губы. Чтобы было удобнее, хватает за волосы, наплевав на прическу, и запрокидывает голову. Углубляет поцелуй, жадно смакуя каждую минуту.
А мы ведь не одни. И оттого еще более неловко.
Я подписывалась на фейковые отношения, а тут даже близорукий разглядит, что притворством и не пахнет.
В голове странно шумит, лицо вспыхивает, а сердце несколько ударов пропускает.
Ненасытная ласка губ все мысли выбивает. Чувствую, что еще немного, и я окончательно рехнусь. Тихонько ладонью отталкиваю.
Горящие губы с трудом поддаются.
— Хватит.
На этом всё и заканчивается. Взгляд Раевского проясняется, хватка слабеет, и я тут же отстраняюсь.
Без слов иду к выходу, сдерживая ненавистные слезы и стараясь не оборачиваться. Я свою часть выполнила. Теперь его очередь.
Тимур потеряет ко мне интерес, забудет и наконец-то заживет своей крутой жизнью. Не знаю почему, но от этой мысли легкие тисками сковывает. Становится и легко и больно одновременно.
Не думала, что так бывает.
— Мирослава, — меня догоняет Сергей, — вы не подождете в машине?
Еще бы. У Раевского ведь дела поважнее — надо наследство получить, с бумажками разобраться.
— Конечно, — соглашаюсь, чтобы не спорить, и беру ключи.
Хватит на сегодня потрясений.
Как послушная дурочка иду к машине, но лишь для того, чтобы забрать свою сумку. Там телефон, ключи от дома и немного денег. Достаточно, чтобы купить несколько шмоток и переодеться.
Тачку оставляю открытой, предварительно бросив ключи на переднее сиденье. Вряд ли угонят. Да и в случае чего Тимур мало что потеряет. Новую найдет.
В ближайшем магазинчике, смахивающем на секонд-хенд, беру юбку с длинной водолазкой, кроссовки и на месте переодеваюсь. Не совсем мой размер, но жмет поменьше свадебного платья, которое я оставляю в примерочной. Мало ли, вдруг кому пригодится.
Мне теперь уж точно не нужно.
Ловлю такси и вскоре добираюсь до дома. Все дни в голове спутались, поэтому я по-настоящему удивляюсь, обнаружив внутри Алинку. При виде меня подруга срывается с места и крепко обнимает, позволяя опустить чугунную голову на ее плечо.
А дальше слова льются из меня потоком. Все быстрее и громче, пока я не начинаю задыхаться от собственных воплей.
— Тише, Мира, тише, — успокаивающе гладит по спине.
Я выкладываю абсолютно все, потому что чувствую, что если это не сделаю, то просто взорвусь от массы эмоций. Алина только слушает, позволяя мне выговориться.
Глаза стекленеют, а в голову приходит еще более абсурдная вещь.
— Давай сходим в клуб. Я хочу оттянуться.
И рот затыкается на моменте, когда хочу сказать правду.
Хочу забыться.
Через пару часов слезы заканчиваются. Я чувствую опустошение и приятную пустоту, словно вулкан потрясений наконец-то выбрался на свободу и жалящим пламенем к чертям отрубил все живое. Пустая башка, тихое сердце и расфокусированный взгляд.
Свернувшись калачиком на диване, смотрю на стол, заставленный горячей и домашней едой. Алина приготовила. Пахнет вкусно, но желудок узлом закручивает. Мотаю головой на предложение поесть.
— Так нельзя, — упрямо закидывает котлеты в тарелку, — что теперь, из-за каждой свиньи себя голодом морить?
— Не надо. Не напоминай, — нервы и без того хлипкой ниткой натягиваются.
Того и гляди треснут.
— Ладно. Съешь хотя бы половину, и я отстану.
Раздается звонок. Кто-то яростно тарабанит в дверь, и я уже успеваю подумать о том, что Раевский по мою душу явился, однако тут тишину сотрясает женский голос. Злой такой.
И я его узнаю. Уж лучше бы Тимур приперся.
— Не открывай, — одергиваю подругу. — Ей здесь не рады.
А сама сомневаюсь. Мама приходит только в двух случаях. Первый — проверить, жива ли я. И второй — похвалиться дорогими дочурками своих знакомых, которые уж точно лучше меня. Не хамят, родителей уважают и пятки им целуют.
В моем случае уважать особо не за что.
Почему пришла? Из-за новостей? Раевский уже запустил свою гранату в виде фоток со свадьбы?
Мне любопытно, поэтому встаю и подхожу к двери. Может, мама сама какую-то подсказку даст. В гневе она страшна.
— Мира, я знаю, что ты дома! Открой сейчас же! Как ты посмела без моего одобрения замуж выйти, соплячка?
Отлично. Еще даже не вечер, а она уже пьяная.
— Уходи.
Не слышит. Орет как резаная и каблуками по двери бьет. Через глазок вижу, что лицо краснющее. Хотя одета прилично. Видимо, специально перед визитом ко мне напилась.
Стыдно перед Алиной. Уже не в первый раз такое происходит.
Глазами прошу ее уйти и дверь прикрыть. А еще лучше телевизор на всю громкость врубить. Чтоб наверняка.
Открываю замок, но цепочку оставляю. Не хочу задерживаться, и так внутри все полыхает.
— Приходи, когда протрезвеешь.
— Паршивка, — поправляет белые, почти седые волосы и кривит ярко накрашенные губы. — За что мне такое наказание?
— Так чего ты орешь? — я усмехаюсь. — Сама же мне говорила не упустить такого мужика. Вот я и послушалась.
Ага. Прям белая и пушистая. Только когти спрятаны.
— Ты даже на свадьбу меня не пригласила!
Еще забавнее. Я бы и себя туда не приглашала, если бы могла.
— Мне пора на работу, — бросаю пыль в глаза. Всё равно она ничего не знает. — Если это все, уходи.
— Почему ты все еще живешь здесь? Муж тебя в первый же день выкинул, да? Не стерпел твой мерзкий характер?
— Что-то вроде того.
От равнодушия в моем голосе мама чуть ли не бледнеет.
— Если не любишь, зачем тогда замуж вышла? Плевать тебе, я же вижу. На деньги повелась? — костлявые руки подрагивают. — Я тебя не так воспитывала.
Ну-ну. Значит, о сватовстве с мамкиными сынками мы уже благополучно забыли. И я, как всегда, хуже всех.
— Езжай домой и проспись. Потом поговорим.
Захлопываю дверь прямо перед ее носом и на несколько секунд замираю. Дожидаюсь, пока подъезд опустеет, и только потом возвращаюсь на кухню.
— Опять у нее пластинку заело, — от злости даже аппетит просыпается. Берусь за вилку. — Теперь ее на свадьбе заклинило. Еще что-то о деньгах говорила.
Мучительно удерживаю себя от желания включить телефон и погуглить. Мало ли что там написали.
Но держусь. Вместо глупостей сипло роняю.
— Кстати, о деньгах, — терять уже нечего, — я сегодня угощаю. Давай оторвемся в самых крутых местах Москвы.
Алина видит мое состояние и не спорит. Деликатно откашливается, пока я ее стряпню нахваливаю.
— Может, нам переехать?
Теперь я начинаю кашлять. Кусочек в горле застревает.
— Что? Куда? — глаза выпучиваю.
Раньше мы об этом не говорили. Да и хорошо тут, не шибко дорого.
— Найдем что-то еще, — пожимает плечами, — чтобы твоя мама и Тимур не смогли найти. А
