то только нервы треплют.
— Да брось. Еще тебя стеснять. Опять вещи перетаскивать, к новому месту привыкать. Нет, давай без этого.
Хотя, если так подумать, вариант неплохой. Но я сейчас не в том состоянии, чтобы всерьез думать о переезде.
Я доедаю, мою посуду и нервно тараню взглядом телефон. Банально становлюсь параноиком. Что ни говори, а равнодушие на свадьбе мне с трудом далось. Хотелось любым способом заполнить пустоту внутри.
И я делаю это, рискуя показаться трусихой. Предлагаю весь день провести вне дома. Устроить что-то вроде девичника. Повод то есть, пусть и хреновый. Зато буду точно уверена, что Тимур не нагрянет.
Сначала шопинг. По магазинам мы болтаемся до тех пор, пока не устаем. И опять никаких эмоций. Трачу деньги Раевского как сумасшедшая и ни черта не чувствую. Ни удовлетворения, ни радости. Только ноги устают, поэтому мы идем в ближайший ресторан и заказываем все то, что я никогда не пробовала.
Северные деликатесы, пицца с черным трюфелем и лобстеры на вкус как пластмасса. Ну, хоть Алине нравится. Я больше барным меню увлекаюсь. И ближе к ночи становлюсь почти неудержимой.
Хмель в голове не выветривается даже после часовой прогулки. Внутри плещется дикая энергия, которую срочно нужно куда-то направить.
В клубе оказываемся минут через тридцать. Я удивляюсь, узнав, что здесь нужно платить за вход, но потом все встает на свои места. Элитные тусовки всегда стоят денег, а тут еще и отдельная программа. Диджей врубает мощные биты, на сцене отжигают эффектные красотки, а публика неистово пялится на полуголые тела.
Горячо, ничего не скажешь. Даже я заценила.
Так это необычный клуб. Тут вроде даже фейсконтроль должен быть жестким. Странно, что паспорт не спросили.
— Тебе что заказать? — пытаюсь докричаться до Алины.
— Давай лучше домой поедем, — неуверенно на мужиков косится.
— Да брось. Ты видела тех мордоворотов у входа? С такой охраной нам ничего не сделают. Расслабься, — усмехаюсь.
— Ладно, — все еще мнется, — но тебе не показалось, что охранники странно на тебя смотрели?
— Не придумывай.
Мы пропускаем по стаканчику и пробираемся к центру. Я тоже хочу поглазеть. Может, научусь чему-то.
Со смешком вспоминаю свою неуклюжесть и просто отдаюсь стихии. За счет полусумрака и беснующихся отблесков неона стеснение напрочь пропадает. Я просто себя отпускаю, решив ни о чем не думать. Хотя бы сегодня. Хоть раз без него.
От мужчин нет отбоя, и это льстит. Я без супер прикида, в обычных джинсах и топе, но люди все равно смотрят. Подходят, предлагают угостить и имена называют. Ни одно не запомнила. Нафиг мне оно надо.
Тешу свое самолюбие, пока сердце в бешеном ритме не заходится. Дыхание перехватывает, и я устало плюхаюсь за столик. Алина рядом.
— Ну что, всех демонов из себя выгнала? — посмеивается подруга.
— Почти, — ближе подсаживаюсь, чтобы музыку перекричать. — Спасибо за сегодня. Я правда благодарна. Круто отдохнули.
— Главное завтра об этом не пожалеть, — хмыкает в ответ.
Внезапно боковым зрением замечаю, как кто-то словно из-под земли вырастает. Сцену загораживает, да еще и тень отбрасывает.
— Эй, мужик, ты не мог бы подвинуться? — грубо зыркаю. Рассудок вообще не включаю. — Смотреть мешаешь.
— А твоя подруга права, — раздается хриплый баритон. — Главное, чтобы ты завтра об этом не пожалела.
С титановым терпением говорит. Его голос будто по кровотоку разносится, посылая стаи мурашек по коже.
Я поднимаю голову и пьяно усмехаюсь.
— А ты чего тут? Тоже пришел на сцене позажигать? Так раздевайся.
Тимур прожигает меня таким взглядом, что я чуть не плавлюсь под ним. Злится, похоже.
Вот и отлично. Усну счастливой, зная, что у него нервный тик вызываю.
Перед глазами долбаные звездочки, поэтому я не спешу вставать. А то еще рухну ему прямо под ноги. До жути стыдно будет.
Раевский оценивает обстановку и, наконец, отходит. Я не успеваю этому обрадоваться, потому что он рядом садится. Да так, что я бедром его ногу чувствую, а загребущие руки на талии устраиваются.
Эх, зря я с кем-то не потанцевала. Было бы еще веселее.
На шее кадык дергается, а тонкие губы в одну линию сжимаются.
— Смотрю, ты навеселе. Завтра также будет круто, когда в моем доме проснешься? — взгляд на руку падает. — И даже без обручального кольца.
— Я же не дура, чтобы с ним мужиков кадрить. Ко мне бы никто и не подошел.
— Я видел. Желающих много, однако.
— Вот именно. Так что проваливай. Сделай милость.
— Это мой клуб, Мирослава, — припечатывает, обжигая горячим дыханием. — Так что вечеринка закончена.
14
Нервный тик не дает мне покоя. Кажется, именно в этот момент я по-настоящему понимаю, что значит задохнуться от злости. В районе груди кожа буквально вскипает, а кровь в жилах стынет.
Нет слов. Хотя чему я удивляюсь. Раевский вряд ли бы ограничился простой недвижимостью. Для него это слишком скучно, вот и скупает то, что самому нравится.
Хорош муженек.
— Какой же ты подлый, — я вообще не соображаю.
Мне горько и обидно. А этот еще сидит с ухмыляющейся рожей и моей реакцией наслаждается.
Ладно. Хочет настоящих эмоций — он их получит.
Дергаю ладонью, чтобы залепить пощечину, но не успеваю. Стальные пальцы смыкаются на запястье и больно дергают мою руку, да с такой резкостью, что я буквально заваливаюсь на него, изо всех сил цепляясь за рубашку.
— В прошлый раз я дал тебе разрешение, но ты им не воспользовалась. Теперь поздно, — скользит рукой по оголенным участкам тела, отчего я тут же вздрагиваю и пытаюсь отстраниться, но он не позволяет. — Долго будешь меня бесить?
— Да плевать мне на тебя, — жадно глотаю воздух, тщетно пытаясь сохранить спокойствие. — Мир не крутится вокруг твоей задницы, понятно?
Хотя он прав. Все мои действия продиктованы желанием ударить. Да побольнее, чтобы хоть чуть-чуть в моей шкуре побыл.
— Мира, — голос Алины с трудом до меня добирается.
Ей снова неловко, и всё из-за меня. Ну почему я такой магнит для проблем?
Ерзаю, пытаюсь слезть и тут же каменею, услышав нарочито хриплое:
— Ты бы не дергалась так сильно, а то мысли не в ту сторону уходят.
Краска бросается мне в лицо, когда я понимаю, к чему он клонит. Но взгляд не отвожу, рассматривая жесткие черты лица, в которых нет ни капли того, что я хочу увидеть. Тимур не имеет никакого права злиться и все же продолжает это делать. Теплым дыханием касается губ, ладонью фиксирует тело, а второй рукой с какой-то меланхолией поглаживает щеки.
Уловив аромат знакомого одеколона и кислого привкуса вина, я снова теряю точку
