Когда смех Эдсона умолк, Гарри объяснил, что работает над раскрытием убийства и не может посвятить его во все детали, поскольку расследование носит конфиденциальный характер. Он предупредил также, что вслед за ним, детективом Босхом, институт могут посетить и другие сотрудники полиции, чтобы задать еще кое-какие вопросы. Потом Гарри попросил в общих чертах ознакомить его с проблемами разведения и транспортировки стерильных фруктовых мушек, искренне надеясь, что его скромная просьба о квалифицированной помощи заставит разговориться этого бюрократа.
Многое из того, что рассказал Эдсон, Босх уже знал от Терезы Коразон, однако ловко притворился, будто все это для него в новинку. Он даже достал блокнот и стал делать пометки.
– Вот здесь у нас есть один экземпляр. – Эдсон взял со стола пресс-папье, представлявшее собой стеклянный монолит, внутри которого, словно доисторическое насекомое в куске янтаря, была навечно заключена фруктовая мушка.
Босх деловито кивнул и попытался перевести разговор в практическое русло, а именно – поближе к Мехикали. По словам энтомолога, тамошняя компания-подрядчик, занимавшаяся разведением мух, называлась «Энвиро брид» и поставляла в институт в среднем по тридцать миллионов экземпляров насекомых в неделю.
– Как они сюда попадают? – осведомился Босх.
– В стадии куколок, разумеется.
– Конечно. Но я спросил – как?
– Стадия куколки, детектив Босх, характеризуется тем, что в этот период насекомое не движется и не питается. Куколкой в энтомологии именуется переходная форма от лярвы – личинки, к имаго – взрослой половозрелой особи. Для перевозки это просто идеальный период. Куколки поступают к нам в специальных инкубаторах – средосохраняющих контейнерах, как мы их называем. Вскоре после того как насекомые поступают к нам, из куколок появляются мушки, вполне готовые к тому, чтобы их можно было выпускать на плантации.
– То есть насекомые, попадающие сюда, проходят крашение и обработку радиацией?
– Совершенно верно. Я, кажется, уже говорил об этом.
– И они поступают в виде куколок, а не личинок?
– Вы очень верно ухватили суть дела, детектив Босх.
Босх подумал, что мистер Эдсон – самый настоящий официозный прыщ на ровном месте. Определенно его прозвали здесь Мухой. Или, точнее, Имагой – взрослой половозрелой особью.
– О'кей, – сказал он. – Но как же случилось, что в Лос-Анджелесе я обнаружил личинку – лярву, как вы выражаетесь, – окрашенную, но еще не подвергнутую воздействию радиации? Это возможно?
Эдсон задумался. Ему явно не хотелось спешить с ответом и попасть пальцем в небо. Босх между тем пришел к заключению, что Эдсон принадлежит к тому типу людей, которые каждый вечер смотрят телевикторину «Джеперди» и выкрикивают ответы раньше участников, даже если остаются в доме одни.
– Что ж, детектив, в нашем мире все возможно, но я тем не менее сказал бы, что описанная вами ситуация в высшей степени невероятна. Как я упоминал, прежде чем прислать нам товар, поставщики пропускают упаковки с куколками через радиационную установку. В этих коробках мы часто находим не только куколок, но и личинки, поскольку полностью отделить одних от других практически невозможно.
Но ведь личинки тоже подверглись действию жесткого излучения, так что я понятия не имею, как к вам попал нестерилизованный экземпляр.
– Иными словами, если на одежде какого-то человека я нашел такую личинку, какую вам описывал, значит, этот человек приехал в Лос-Анджелес не отсюда?
– Да. Я бы сказал – да.
– Сказали бы?
– Да, детектив. Мой ответ – да.
– Так откуда же приехал этот человек?
И снова мистер Эдсон задумался и поправил очки на переносице тупым концом карандаша.
– Коль скоро вы, детектив, представились сотрудником отдела по расследованию убийств и, очевидно, лишены возможности задать этот вопрос тому, о ком все время говорите, я заключаю, что бедолага скорее всего мертв.
– Вам следовало бы участвовать в «Джеперди», мистер Эдсон.
– Доктор Эдсон, – поправил Босха энтомолог. – Но все равно я понятия не имею, где именно этот человек подцепил такую личинку.
– Он мог быть одним из тех, кто занимается разведением фруктовых мушек в Мексике или на Гавайях. Верно?
– Пожалуй. А возможно, и…
– И?..
– Ну, мистер Босх, полагаю, вы видели охрану вокруг нашего института? Откровенно говоря, есть люди, которым не очень нравится, чем мы тут занимаемся. Отдельные экстремистски настроенные элементы вообще считают, что природа должна идти своим путем. Иными словами, если фруктовая мушка облюбовала для размножения Южную Калифорнию, то кто мы такие, чтобы ей мешать? Зачем мы лезем не в свое дело? Некоторые группировки дошли до прямых угроз, анонимных, правда, но все-таки… Они собираются разводить нестерильных мушек и выпускать на плантации, чтобы вызвать массированную инвазию. Окажись я на их месте, я стал бы красить и нестерильных мушек, чтобы сбить своих противников с толку.
Эдсон явно гордился своей проницательностью, но Босх не мог с ним согласиться. Теория доктора не соответствовала известным ему фактам. Тем не менее он кивнул, давая понять собеседнику, что внимательно рассмотрит предложенную им версию.
– Как именно осуществляются поставки? – задал Гарри следующий свой вопрос. – Например, из Мехикали? По какому маршруту движется к вам этот нежный груз?
Доктор Эдсон рассказал Босху, что на фирме, занимающейся разведением фруктовых мушек, куколки упаковываются в пластиковые тубы длиной шесть футов, отдаленно напоминающие сосиски. Эти сосиски, в свою очередь, укладывают в картонные короба, снабженные инкубационными установками и увлажнителями. После этого готовые средосохраняющие контейнеры запечатывают в лаборатории «Энвиро брид» под надзором инспектора министерства сельского хозяйства США и на грузовиках доставляют через границу на север, к Лос-Анджелесу. Еще Босх узнал, что груз из «Энвиро брид» поступает два или три раза в неделю, в зависимости от запасов окуклившихся личинок.
– И эти картонки не досматривают на границе? – поинтересовался Босх.
– Их досматривают, но не вскрывают. При вскрытии контейнера может пострадать содержимое. В каждом таком ящике, как вы понимаете, образуется свой собственный, тщательно сбалансированный микроклимат. Но, как я уже упоминал, процедуру опечатывания производят под наблюдением американского правительственного чиновника, а в нашем институте каждый картон осматривают повторно, чтобы удостовериться в целостности пломбы и сохранности груза. Да еще пограничный патруль сверяет номера на пломбах и контейнерах с транспортной накладной водителя и с нашей таможенной спецификацией. Все это достаточно надежно, детектив Босх, к тому же подобная система одобрена на самом высоком уровне.
Гарри молчал. Он отнюдь не собирался спорить, надежен ли существующий порядок, однако его весьма интересовало, кто на самом высоком уровне выдумал всю эту процедуру – пограничный патруль или сами ученые.
– Могли бы вы провести меня на «Энвиро брид», если мне случится попасть в Мехикали? – спросил он.
– Это невозможно, – быстро ответил Эдсон. – Не забывайте: наши подрядчики – это частные фирмы, так что всех мушек мы получаем с предприятий, находящихся в частном владении. Правда, на каждом таком заводе присутствует государственный чиновник из американского министерства сельского хозяйства, да и ученые-энтомологи – такие, как я, – иногда совершают инспекционные поездки на места, однако мы не можем потребовать, чтобы подрядчики допустили на предприятия полицию или кого бы то ни было, не предъявив сначала претензий по соблюдению условий нашего контракта. Иными словами, детектив Босх, если вы объясните мне, что они натворили, я скажу вам, добьюсь ли для вас пропуска на предприятие или нет.
Босх не ответил. Он с самого начала решил посвящать в детали расследования как можно меньше посторонних, поэтому поспешил переменить тему.
– Велики ли контейнеры, в которые укладывают тубы с насекомыми? – осведомился он.
– Ну, это ящики довольно внушительных размеров. При разгрузке нам, как правило, приходится пользоваться погрузчиком.
– Не могли бы вы показать мне один такой контейнер?
Эдсон взглянул на часы и слегка нахмурился.
– По-моему, это можно устроить. Я, правда, не знаю, были ли у нас сегодня свежие поступления, но…
Босх поспешил встать, чтобы Эдсон не передумал. Энтомолог тоже поднялся и повел Гарри по другому длинному и мрачному коридору, мимо других кабинетов и лабораторий, когда-то служивших палатами для содержания буйных и тихих, закоренелых наркоманов и брошенных стариков. Босх даже вспомнил, что давно, когда был еще простым патрульным, вел по этому коридору женщину, арестованную им на горе Флеминг. Женщина пыталась вскарабкаться на стальную ферму, поддерживающую первую букву «Л» в придорожной стеле-указателе «Голливуд», уже имея наготове нейлоновый шнур с загодя завязанной скользящей петлей на конце. Несколько лет спустя Босх прочел в газете, что сразу же после выписки из госпиталя имени Паттона эта женщина направилась прямиком к указателю и довела свое дело до конца.
