Синклер сказал:
— Мак даст указания, когда отправляться на Тергуз.
Мак молча сидел за столом с отсутствующим выражением лица.
— Еще какие-нибудь идеи по вопросам, которые мы обсуждали раньше?
— Кое-что. Найдете на вашем коммуникаторе, хотя и не без задержки. Может быть, что-то еще…
— Ах, черт, — прошептала Райста, — мы ведь собираемся ударить по сассанцам? Высадить десант, чтобы захватить одну из их планет? Вот почему устанавливают ядерные торпеды!
Синклер подумал, прежде, чем кивнуть.
— Да, командир, мы готовим удар по сассанцам. Мы отчаянно проводим переподготовку. Они готовят удар по одному из наших миров, но я хочу опередить их. Вот наша игра.
Райста задала естественный вопрос:
— Сколько выделяется кораблей и кто будет командовать?
— Я, — просто сказал Мак. — Единственный корабль — «Гитон». Его и собираемся использовать для атаки. После тарганского дела они не ожидают появления одного корабля, тем более — «Гитона».
Райста наклонилась вперед, массируя свое лицо:
— Один корабль? Против их военной базы? Надо быть последним идиотом для такого дела.
— Мы надеемся, что сассанцы так и подумают, — ответил Синклер, беспокойно глядя на Мака.
— Это никогда не сработает, а речь идет о моем корабле. Объяснитесь, — сказала Райста. — На что вы надеетесь?
— Выбраться живыми, — сухо сказал Мак. — Но у меня тот же вопрос, что у Райсты, — если мы ввяжемся в это дело и откроем огонь, то как выбраться живыми?
Синклер откинулся на стуле, глядя в пол.
— Будет большая неразбериха. «Гитон», может быть, прорвется на сумасшедшей скорости и создаст массу для нулевой сингулярности. Внезапность может решить дело.
— А если нет? — спросила Райста, подавшись вперед.
Синклер сжал зубы.
— Тогда лучше отвести «Гитон», взорвать его и сдаться.
— Сдаться! — воскликнул Мак. — Ты с ума сошел!
Синклер покачал головой:
— Нет. В плену вы будете не более года, а за это время я смогу справиться с Сассанской империей. Я буду иметь связь с их верхушкой и дам понять, что их судьба будет зависеть от обращения с нашими военнопленными.
Мак просто смотрел на него.
Райста покачала головой:
— Ты говоришь серьезно, Фист?
Синклер ответил сквозь зубы:
— Командир, мне самому это очень не нравится. Или поступим так, или будем пытаться поймать их три месяца, пока они будут готовить удар по одному из наших миров.
Подумайте, Райста. Здесь — около тридцати командиров, которые думают обо мне, как вы. Но через три месяца, не меньше двадцати пяти сассанских кораблей нанесут опустошительный удар по нашей империи. — Он внимательно посмотрел на нее. — Есть у вас возможность организовать силы за это время? Едва ли я смогу управиться один. Если даже один из их кораблей прорвется, сколько погибнет людей? А если они ударят несколькими группами, а мы остановим только одну? А последствия налета? Представьте реакцию империи на гибель планеты. Начнется хаос и паника. Придется мобилизовать средства на спасение выживших. Все миры и станции потребуют военной защиты, или будет смута и мятежи. И до каких пределов будет простираться наша обороноспособность? Сможем ли мы перейти в наступление?
Синклер в отчаянии повернулся к Маку:
— Я перед выбором: рискую потерять вас… Или миллиарды людей… Или всю империю.
Райста никак не реагировала. Наконец, она сказала бесцветным голосом:
— Если сможем, — сделаем. Я буду готова к вылету, как только закончится подготовка.
Синклер повернулся к Маку, который молча смотрел на стол.
— Если Райста возьмет командование на себя, я могу использовать тебя здесь. «Смотри, Мак, ведь это может быть выход».
Мак Рудер слегка поморщился:
— Райста — прекрасный командир, а я лучше займусь захватом сассанского грузовоза. Я ухе выбрал сектор. Я потребуюсь там, если что не так. — Глаза Мака казались мертвыми. — Я исхожу из своих возможностей, Синк. Я могу сориентироваться по ходу дела.
Сердце тяжело забилось в груди Синклера.
— Тогда, Мак, я оставлю тебе поиски выхода.
«Это — как в Макарте, и Мак знает это».
— Я не оставлю вас. В худшем случае я буду с вами.
Мак храбро улыбнулся.
— Я знаю, Синк. Я сделаю дело. — Он встал, протягивая руку. — А теперь извини, я хочу проработать план с Райстой. Может быть, она что-нибудь дополнит.
Синклер встал, пожал его руку и крепко обнял:
— Если бы у меня был выбор…
— Но его нет. Возвращайся на свой ЛС, пока Мхитшал не сошел с ума.
Синклер кивнул и взял свою сумку, опустив глаза. Он обернулся, увидел кривую улыбку Мака и вышел в коридор. Как во сне дошел он до входа на ЛС, где его ждал Мхитшал. Вокруг суетились люди, работали гидравлики, и в воздухе веяло холодком среди запахов масла и краски.
Мхитшал спокойно взял его сумку:
— Куда, сэр?
Синклер забрался в штурмовой отсек, куда не доходил шум, и нажал на контроль. Дверь с лязгом закрылась.
— Куда? — повторил Мхитшал.
Синклер поднял голову. Он вспоминал понимающие глаза Мака.
«Мак, черт возьми, у меня нет выбора… выбора… выбора…»
— Сэр? — настаивал Мхитшал.
Синклер перешел на командный центр и тяжело опустился на скамейку.
— Черт его знает, Мхитшал. Скажите пилоту, чтобы приземлился где-нибудь. Мне надо подумать.
"Проблема Бога занимала человечество с древнейших времен. Более тысячи лет назад Микленские мистики вызывали у себя состояние транса, позволявшее ложиться на раскаленные угли или пронзать себя кинжалом. От этих мистических состояний пошла вера в иллюзорность видимого мира. Их Тексты утверждают, что они познали Бога.
Седди столетиями изучали одну из вечных проблем, проблему доказательства бытия Бога. В течение веков говорилось о чудесах или Божественном откровении. Природа Бога относилась к области мистического и таинственного.
Напрашивается вопрос, зачем Богу прятаться? Разумно ли верить, что творец упорядоченной Вселенной будет играть в глупую игру со своими творениями?
Седди считают, что такие допущения основаны на порочной эпистемологии. Сами они считают, что Творение — отражение Бога. Познавая Вселенную, мы видим запечатление Божьего дела. Познавая законы физики, мы познаем волю Божью.
Пусть подобное предположение сочтут отвратительной ересью, но зададимся вопросом: почему мы ожидаем покровительства Бога? Почему мы должны приковывать Бога к себе, требуя предпочтения только потому, что мы верим? Или мы так незрелы, что не можем стоять на ногах без патриархального благожелательства Бога? Надо ли считать, что Бог ввел глупые правила диеты и культа? И хуже, такие чувства, как зависть, гнев, тщеславие?
Не есть ли все это результат человеческой спеси или стремления к самообману, чтобы успокоить наши страхи? Изучая Вселенную, мы поняли, что человечество — лишь малозначительная часть целого. Обширный мир за Запретными границами выше нашего понимания.
Седди не претендуют на абсолютную истину, но, понимая ограниченность людских возможностей, мы, может быть, никогда не постигнем абсолютной истины, но даем людям более гибкую эпистемологию, дающую возможность способствовать лучшему впечатлению о природе Бога".
Из радиопередачи Кайллы Дон.
Кайлла Дон, съежившись в кресле, барабанила пальцами по керамическому столу. На мониторе перед ней шли строчки телетекста рапорта. Она работала у себя дома, вдали от главного Итреатического комплекса. На противоположной стене голографии звездных полей создавали впечатление бесконечности, смягчая тот факт, что она жила в полукилометре от огромной скалы.
Она выпрямилась и помассировала шею, словно надеясь улучшить кровообращение мозга. Так много дел. Вся сеть их организаций разрушена. Координировавшая прежде все дела огромная машина Мэг Комм похоронена под глыбами на Макарте. А Кайлла и ее люди должны заново восстанавливать тайную межпланетную организацию. Это не сделаешь за ночь, этого не добьешься без мучений, поражений, и, очевидно, крови, так как и в риганской и в сассанской империях Седди не жалуют.
Кайлла остановила текст и закрыла глаза, чувствуя покалывание в теле: результат лекарства, обновляющего организм.
Медик Компаньонов после ряда опытов приготовил снадобье, останавливающее старение и даже восстанавливающее силы. Побочные эффекты состояли в покалывании, внезапном потении или ознобе и постоянном ощущении полного мочевого пузыря. Не обошло и мозг. С начала лечения ее сны стали слишком живыми и реальными. Каждую ночь изматывали тяжелые воспоминания о прошлой жизни.
Вот она снова ученица Седди… Вот выходит замуж, переезжает к Майку в качестве Первой леди и начинает устраивать Седдийский рай универсальных человеческих свобод и просвещения. Один за другим рождаются дети, принося ощущение любви и надежды с новой жизнью. Золотые дни и ночи мелькали в снах до того момента, пока Компаньоны не сокрушили их оборону.
