Отдельное место в этом веере ущемлений занимает экономическая дискриминация, особенно неравенство в зарплате. За одинаковый объем работ, выполненный в одинаковых условиях, женщине зачастую платят меньше. Начальство считает подобное неравенство чем-то само собой разумеющимся. В некоторых странах женщины по закону получают только половину положенного им наследства, в других — лишь восьмую его часть. Есть даже страны, которые, считая себя светскими, не признают за женщинами право на наследство вообще.
Но наиболее распространенным, без сомнения, является моральное насилие. По любому поводу муж угрожает жене разводом, зная, насколько тяжелыми могут быть для нее последствия. Еще более жестоко бросать женщину, не расторгая брак официальным путем. Мужчине достаточно сказать: «Ты мне больше не жена перед Богом, но ты никогда не будешь свободной и никогда не сможешь снова выйти замуж.
В отличие от меня». Нет ничего более разрушительного для женской психики, чем такое испытание, поверьте мне.
Каковы все-таки истоки этой проблемы? Женское тело? Ее сексуальность? Способность к воспроизведению? Или, скорее, наше видение мира, иногда диаметрально противоположное мужскому?
* * *
Позволю себе немного помечтать. В мире, который я вижу в своих грезах, поступки мужчин адекватны и логичны. Каждый человек, независимо от половой принадлежности, самостоятельно распоряжается своей жизнью. И так будет происходить до скончания веков. Муж и жена управляют своим домом, действуя в духе партнерства, когда немыслимо даже малейшее проявление деспотизма. Они поровну делят обязанности и равны в правах.
Позвольте мне еще раз процитировать Мухаммеда: «Не случалось такого, чтобы нежное отношение к любой вещи не делало бы ее более красивой. Как и не случалось так, чтобы грубость не сделала бы ее более уродливой».
* * *
Во имя моих протеже Гании и Сафии, во имя Рахмуны, Фатихи и Надии — жертв драмы в Хасси-Мессауде, которые нашли в себе силы сопротивляться, во имя этих гонимых, отверженных, подвергшихся насилию женщин, во имя Хассии, Кароль и Моники, ради всех угнетенных женщин планеты и, наконец, ради себя самой я хочу понять, почему женщины становятся жертвами? В чем их вина? Виноваты ли они в том, что нарушают общественные, религиозные или семейные нормы? Или спрошу прямо: виноваты ли они в том, что родились женщинами?
Настоящее
Живя в Монреале, я время от времени вспоминала о своих родственниках, оставшихся в Алжире. Иногда я думала о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не поступила наперекор воле родителей? Какой бы она была? Муж, чьей малозначительной вещью я была, убил бы меня, или я сама уничтожила бы это чудовище? Когда я была его собственностью, то каждую ночь молилась, чтобы не состариться рядом с ним. Моим единственным утешением в то время была эта молчаливая молитва, не достигавшая слуха спящего на одной кровати со мной жестокого тирана. Обращаясь к Богу, я просила его: «Если Ты любишь меня, как я люблю Тебя, избавь меня от него».
Я вспоминала братьев, то время, когда мы были детьми, наши общие игры. Как я переживала, когда отец наказывал мальчишек! Страдая вместе с ними, я думала, что лучше умереть первой, чем испытать боль потери кого-либо из них. Какими счастливыми мы были, когда развлекались вместе! Когда они находились рядом, я ощущала покой в душе.
Что стало с этими маленькими мальчиками, которые заступались за меня перед родителями? Когда отец приказывал им принести палку, чтобы наказать меня, они выбирали ту, которая причинила бы мне меньше боли.
Сегодня эти маленькие мальчики стали процветающими бизнесменами. Один из них, человек либеральных взглядов, живет в Испании. Остальные женились на алжирках и требуют, чтобы те носили на голове покрывало. Вот этих я больше всего опасаюсь. Я часто вижу во сне один и тот же кошмар, от которого каждый раз просыпаюсь в холодном поту. Я вижу себя лежащей на столе. Живот мой распорот, а братья, усевшись вокруг меня, пожирают мои внутренности.
Пытаясь не вспоминать об этом кошмаре, я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь из них пришел ко мне на помощь или хоты бы искренне попросил прощения. Эго покажется еще более странным, если упомянуть, что один из братьев, в порядочности которого я меньше всего сомневалась, так что даже выдала ему доверенность, позволяющую распоряжаться моим имуществом, продал наш дом в Алжире и не выделил мне и ломаного гроша из вырученной им кругленькой суммы.
Время стало для меня строгим, но дальновидным учителем, убедившим меня не рассчитывать ни на братьев, ни на кого-либо другого. Но, несмотря на столь разное мировоззрение и непростые отношения с братьями, я предпочитаю хранить воспоминания о нашем общем детстве.
* * *
Мое повествование подходит к концу. Тем, кто был со мной на протяжении всех этих страниц, я хочу по-дружески рассказать немного о людях, которые мне дороги.
Нора и Мелисса — мои маленькие доченьки, разделившие со мной тяжелый период жизни в Алжире и годы скитаний, теперь выросли и стали красивыми молодыми женщинами, свободными и независимыми, летящими на своих собственных крыльях. Они живут так, как хотела бы в их возрасте жить я. Это они дали мне силу разорвать семейные и супружеские оковы и убежать, невзирая на опасность.
Они создали семьи и счастливы со своими избранниками. Нора и моя внучка Нора-Мэй живут в двух шагах от моего дома, а вот малышка Мелисса и ее прекрасный принц Элия переехали в Калгари, что на западе страны. Несмотря на разделяющее нас огромное расстояние, Мелисса всегда в моем сердце. Нора-Мэй очень красива. Она называет меня мима, то есть бабушка по-арабски. Глядя на нее, я не ощущаю своего возраста. У нее замечательное имя: «нора» означает «первые лучи солнца», а «мэй» — милость, благодарность.
Близнецы Риан и Элиас продолжают учиться в средней школе. Им по двенадцать лет, и все дороги перед ними открыты. Они являются членами Лиги воздушных кадетов[17], и я очень горжусь ими, особенно когда вижу их в форме. Мой самый младший сын Захария, которому исполнилось десять лет, заканчивает третий класс начальной школы. Он говорлив, как сорока. Все его интересует, у него всегда есть что мне рассказать. И пусть их школьные оценки оставляют желать лучшего, трое моих мальчиков всегда будут для меня чемпионами.
Единственное, что меня беспокоит, — это то, что я не могу уделять им должного внимания. Школьные воспитатели и учителя в один голос твердят, что они живут, словно в своей собственной вселенной. Я, конечно же, знаю, почему это так. Немного найдется детей, которые выдержали бы такие испытания, что выпали на долю моих чемпионов. Им не забыть и события гражданской войны, и факты политического и семейного террора, и скитания по приютам и гостиницам, и разлуку с отцом. Какими маленькими они были, когда все это свалилось на них! Я считаю, что им повезло: последствием всего этого стало лишь отставание в учебе. Я стараюсь помочь им обрести уверенность в себе, хочу, чтобы они были счастливы. Я все сделаю для того, чтобы у них было все то, чего так не хватало мне.
Рами, мой любимый, спутник моей жизни, ждет получения визы, чтобы присоединиться ко мне. Но ему придется лезть из кожи вон, чтобы влиться в здешнее общество. Он разговаривает по-арабски, немного по-английски, но совсем не знает французского языка. Пока он не переехал ко мне, я летаю к нему в Каир, так часто, как могу себе это позволить, и яркие впечатления от наших встреч помогают мне забыть о причиненных первым мужем обидах, которые теперь кажутся мне всего лишь миражом.
Мой сын Амир больше не пытался со мной связаться после его приезда в Квебек — тогда, почти два года назад, состоялась наша единственная встреча. Он попросил Нору передать мне следующее: «Скажи матери, что благодаря ей окончательно испортились мои отношения с невестой». Прочитав «Паранджу страха», ее либеральные родители испугались, что их дочь может выйти замуж за исламского активиста или закоренелого консерватора. Мои чувства по отношению к нему продолжают колебаться между любовью и ненавистью.
Что касается моей младшей сестренки Амаль, я только жду от нее сигнала, чтобы помочь ей сделать то, что она давно должна сделать.
Родителей, несмотря на то, как они со мной поступили, я прощаю. Это правда.
Мои египетские протеже Гания и Сафия живут размеренной жизнью в спальном районе Каира, в своей квартирке, которую содержат в образцовом порядке. Они и одна из старших дочерей Гании заняты на разных роботах, а вот остальные дети, которые, увы, так и не посещают школу, продолжают просить милостыню. К сожалению, недостаточно иметь крышу над головой, еще надо чем-то кормить детей.
Сафия и Гания не знают, что многим обязаны Манон, моему финансовому консультанту, которая смогла убедить своего начальника выдать мне ссуду. Спасибо им обоим за участие.
