Мобилизация материалов и людей во всевозрастающем количестве стало возможным благодаря поддержке рынком экономической специализации и технологического новаторства. Выражаясь кратко, власть и богатство могли быть увеличены путем применения рыночных принципов в деятельности общества – невзирая на то, что правители и большинство их подданных не переставали осуждать овладевшие миром безнравственность и алчность.
Разрушение устоявшихся моделей поведения всегда вызывает негодование большинства очевидцев процесса. И народы, и правители Европы на заре нового времени с неприязнью и недоверием относились к кучке богачей, заставивших общество следовать в заданных рынком пределах; однако поделать с этим ничего не могли. В Азии подобные чувства были более действенными, поскольку рынок товаров и услуг был сравнительно слабым, оставаясь на уровне мелкоремесленного производства. Напротив, стоило нескольким городам в Италии и Нидерландах продемонстрировать возможности рынка в деле приумножения богатства и мощи, как рыночное воплощение человеческих усилий в Европе одержало верх. К XVI в. даже самые могущественные командные структуры Старого Света при организации военных и других масштабных начинаний стали зависимыми от международного денежно-кредитного рынка. Неутешительная хроника финансовой деятельности Филиппа II является наглядным тому подтверждением. Экспансия рыночных отношений и их постепенное проникновение во все более отдаленные регионы, а также в нижние классы социальной пирамиды стали непременным явлением последующих столетий. Согласившись, хоть и скрепя сердце, с принципом индивидуальной погони за прибылью, западноевропейские страны обеспечили себе господство над остальным миром.
Это взаимодействие может быть описано как восхождение капитализма и становление буржуазии как правящего класса в европейском обществе. Со времен просачивания идей марксизма в интеллектуальные и научные круги этот процесс был центральным для историков, изучавших ранний период нового времени. К сожалению, марксисты были равно подвержены евроцентричной зашоренности XIX в., сузившей видение Марксом истории человечества. Ему и его современникам господство рынка и капитала казалось вечным-как в прошлом, так и в настоящем и будущем. В конце XX в. это более не видится непреложной истиной, и исследователи истории в скором будущем станут более тонко различать оттенки технологических и политических аспектов восхождения европейского капитализма.
Думается, что нам удастся более непредвзято увидеть панораму развития рискованного европейского предприятия по установлению господства рынка над военными и другими сферами управления, если мы воспримем ее как эксцентричное отклонение от человеческих норм командного управления. Последнее определяло жизнь человеческого сообщества с древнейших времен и было достаточно сильным еще в 1880-х. Остальные главы этой книги представляют собой переосмысление доставшихся нам в наследство оценок и взглядов – с целью восполнить разрыв между военной историей с одной стороны и экономической историей и историографией – с другой.
1* См. J. F. Fino, «Notes sur la production de fer et la fabrication des armes en France au moyen age», Gladius 3 (1964): 47-66.
2* Расцвет европейского рыцарства не привел к появлению покорного, неагрессивного крестьянства. Склонность к кровопролитию была глубоко укоренившейся и постоянно подпитывалась массовым забоем скотины (в живых оставлялись лишь производители) ввиду отсутствия зимнего корма. В отличие от Индии и Китая население к северу от Альп воспринимало забой крупного скота как нечто вполне естественное. Вышесказанное может иметь отношение к готовности западноевропейцев без особых угрызений совести проливать и человеческую кровь. По первоначальной жестокости Северной Европы см. Saga of Olav Trygveson, а также Georges Duby, The Early Growth of the European Economy: Warriors and Peasants from the Seventh to the Twelfth Century (London, 1973 pp. 9 6, 2 53 и далее.
3* Легкая кавалерия и маленький легкий плуг были дешевле западных аналогов и более соответствовали условиям менее урожайных цетральноевропейских земель. Связь между феодалом и крестьянином была менее жесткой; в то же время простота и доступность практики сжигания леса под новые пашни делала знать и земледельцев более мобильными.
4* Наиболее близкое сравнение уводит нас в античную эпоху греческих наемников на средиземноморском рынке – как в самой Греции, так и за ее пределами. См. интересные подробности первых этапов этого процесса у H. W. Parkes, Greek Mercenary Soldiers from the Earliest Times to the Battle of Ipsus (Oxford, 1933). Становление Рима означало монополизацию средиземноморского военного рынка после 30 г. до н. э. Победа старого принципа командной мобилизации ресурсов для войны стала вновь возможной как в гражданских, так и военных делах после резкого сокращения численности населения в III в. н. э. Не случайно основной период развития вооружений в древнем Средиземноморье состоялся в столетия применения соперничающими правителями коммерческих принципов для военной мобилизации. Относительно развития артиллерии эпохи эллинизма см. E. W. Marsden, Greek and Roman Artillery: Historical Development (Oxford, 1969); Barton C. Hacker, «Greek Catapults and Catapult Technology: Science, Technology and War in the Ancient World», Technology and Culture 9 (1968): 34- 50; W. W. Tarn, Hellenic Military and Naval Development (Cambridge, 1930).
5* См. William McNeill, Venice: The Hinge of Europe (Chicago, 1974), pp. 48 -51. Главным оборонительным оружием новых кораблей был арбалет, который, таким образом, подтвердил свою значимость на средиземноморском театре военных действий.
6* Удовлетворительного объяснения техники горнорудного дела в Европе до XVI в., кажется, нет. Maurice Lombard, Les metaux dans l'ancien monde du Ve au xi e siecle (Paris, 1974) начинает свое исследование с момента взлета европейского горнорудного дела. T. A. Richard, Man and Metals, (New York, 1932), 2: 507 -69, приводит разрозненные данные; нет прорыва и у Charles Singer, ed., A History of Technology (Oxford, 1956), 2:11 – 24; малоинформативна также John Temple: Mining: An International History (London, 1972). Проблема заключается в том, что горнорудные знания развивались на уровне ремесла и в письменном виде впервые появились в 1555 г., когда под именем Агриколы Георг Бауэр опубликовал свой шедевр De re metallica с подробными иллюстрациями технических процессов. Ричард, Сингер и Темпл полностью основываются на его описаниях. Потребуются тщательные археологические изыскания, чтобы современные исследователи обнаружили, где и когда технические нововведения начались до описаний De re metallica.
7* Относительно перехода от городского ополчения к профессиональному войску см. Michael E. Mallett, Mercenaries and Their Masters: Warfare in Renaissance Italy (London, 1974), pp. 1-51; D. P. Waley, «The Army of Florentine Republic from the 12th to the 14th Centuries», in Nicholai Rubenstein, ed., Florentine Studies (London, 19968), pp. 70 -108; Charles C. Bayley, War and Society in Renaissance Florence: The «De Militia» of Leonardo Bruni (Toronto, 1961).
8* И началось с найма балканских христиан – т. н. «стратиоти» незадолго до кампаний в материковой Италии. См. Freddy Thieret, La Roumanie venetienne au moyen age (Paris, 1959), p. 402.
9* Данные заметки по Италии в основном почерпнуты из великолепной книги Mallett, Mercenaries and Their Masters, и написанную им главу «Venice and Its Condottieri, 1404- 54» in John R. Hale, ed., Renaissance Venice (London, 1973), pp. 131- 45. Также см. John R. Hale, «Renaissance Armies and Political Control: The Venetian Proveditorial System, 1509-1529», Journal of Italian History 2 (1979); 11-31. and Piero Pieri, Il Rinascimento e la crisis militare italiana (Turin, 1952), последняя предлагает изобильную информацию, однако разделяет традиционно отрицательное отношение к практике найма солдат.
10* Ralph W. F. Payne-Gallwey, The Crossbow, Medieval and Modern, Military and Sporting: Its Construction, History and Management (London, 1903), pp. 62-91 and passim.
11* См. I. Carrington Goodrich, «Early Cannon in China», Isis 55 (1964): 193-95; I. Car- rington Goodrich and Feng Chia-sheng, «The Early Development of Firearms in China», Isis 36 (1946^114 -23; and Joseph Needham, «The Guns of Khaifeng- fu», Times Literary Supplement, 11 January 1980. Относительно ранних орудий в Европе существует множество книг, из которых заслуживающим упоминания примером является O. F. G. Hogg, Artillery, Its Origin, Heyday and Decline (London, 1970).
12* Феодальная служба также была частично монетизирована тем обстоятельством, что от сюзерена ожидали (или вменяли ему в обязанность) по истечении определенного срока (обычно, сорока дней) платить ежедневное содержание за службу. Поскольку англичане оставались во Франции круглый год, то на предполагавшую сравнительно краткосрочные боевые действия французскую систему феодальной службы легло непосильное бремя. В свою очередь, ранее, в ходе завоевания Уэльса и Шотландии, англичане создали и развили модель полупрофессиональной наемной армии на службе королю. Относительно найма в английские экспедиционные силы см. Kenneth Fowler, ed., The Hundred Years War (London, 1971), pp. 78-85; H.J. Hewitt, The Organization of War under Edward III, 1338-62 (Manchester, 1966), pp. 28-49.
13* См. мастерски написанную работу Philippe Contamine, Guerre, etat et societe a la fin du moyen age: Etudes sur les armees des rois de France, 1337-1494 (Paris, 1972). Относительно английских армий см. Hewitt, Organization of War Under Edward iii, 1338-62; K. B. McFarlane, «War, Economy and Social Change: England and the Hundred Years War», Past and Present 22 (1962): 3 -17; Edward Miller, War, Taxation and the English Economy in the Late Thirteenth and Early Fourteenth Cen- turies», in J. M. Winter, ed., War and Economic Development (Cambridge, 1975), pp. 11-31; и статьи у Fowler, The Hundred Years War (см. сноску 12 выше). Относительно экономических последствий грабежей см. Fritz Redlich, De Praeda Militare: Looting and Booty, 1500-1800 (Wiesbaden, 1956), и особенно его главный труд The German Military Enterpriser and His Work Force, 2 vols. (Wiesbaden, 1964), 1:118 и далее. Данные Редлиха относятся к более позднему периоду, однако труд представляет исключительную ценность, так как образование экономиста позволило ему применить экономический словарь в описании явлений грабежа и наемничества.
