Третьей знаменательной военно-политической структурой, зародившейся в Тридцатилетней войне, была французская. После заключения мира в Като-Камбреси (1559 г.), положившего конец Итальянским войнам, Франция пала жертвой гражданских междоусобиц, вызванных отчасти религиозной рознью между кальвинистами и католиками, и отчасти – спорами вокруг наследования трона. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что вернувшиеся после окончания итальянских кампаний и оставшиеся без работы солдаты увидели в беспорядках на родине возможность применения своих профессиональных навыков. Внутренние брожения продолжались до 1627-1628 гг., когда Людовик XIII после осады овладел последним оплотом протестантов – Ла Рошелью. После этого военные усилия Франции были направлены за пределы страны, против властителей Испании и Германии, и именно вмешательство Бурбонов в Тридцатилетнюю войну не позволило Габсбургам объединить Германию и подавить ересь.
Вначале французские генералы уступали опытным полководцам испанской и германской армий, однако после победы над испанцами при Рокруа (1643 г.) французы также достигли уровня признанных мастеров военного дела. Далее превосходство в ресурсах, которым обладали Бурбоны, позволило им побеждать противников, просто выводя против тех превосходящие силы хорошо обученных солдат. Политическая история второй половины XVII в. обусловлена именно этим простым обстоятельством.
Она также обуславливалась тем фактом, что после заключения Вестфальского мира (1648 г.), положившего конец войне в Германии, ни Габсбургский император, ни французский король не посчитали необходимым распустить армии, воевавшие в Тридцатилетней войне. Французам пришлось держать войска под ружьем до заключения в 1659 г. мира с Испанией, а взошедший в 1661 г. на престол Людовик XIV решил, что слава и благоразумие требуют от него содержания армии в постоянной готовности к войне. Вновь вспыхнувшие в 1648-1653 гг. гражданские беспорядки произвели на юного короля столь сильное впечатление, что первоочередной задачей войск стало обеспечение неприкосновенности королевской власти от посягательств внутренних врагов; внешние военные предприятия стали делом второстепенным.
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ КОНТРОЛЯ НАД АРМИЯМИ
Подавление Фронды стало последним актом гражданских беспорядков в традициях старых времен и ознаменовало поворотный момент в истории европейских войн и государственности. Может быть, вернее было бы сказать, что оно ознаменовало достижение государствами к северу от Альп уровня административного управления и контроля над вооруженными силами, существовавшего в Венеции и Милане двумя столетиями ранее. Почти каждый метод, применяемый французами и австрийцами в управлении своими армиями во второй половине XVII в., обладал венецианским или миланским аналогом более раннего времени – будь то гражданский контроль над поставками, регулярная уплата жалованья солдатам деньгами из налоговых поступлений или тактическое взаимодействие между родами войск – пехотой, кавалерией и артиллерией. Даже труды знаменитого министра Людовика XIV Мишеля Летелье и его сына, также военного министра маркиза де Лувуа, которые наладили снабжение армии, упорядочили ее структуру и стандартизировали вооружение, сравнимы с деятельностью малоизвестного венецианского provedittore Бельпьетро Масселини (служил в 1418 – 1455 гг.)( 6*) .
Существует также характерный признак новых постоянных армий, не имеющий аналогов в XV в., и являющийся достаточно важным, чтобы быть рассмотренным в данной книге. Лувуа имел подчиненным инспектора – подполковника Мартине, чье имя стало в английском нарицательным для безустанной требовательности в мельчайших вопросах дисциплины. Мартине самым блестящим образом преуспел в этом деле. Инструкции, полученные им в 1688 г от Лувуа, предписывали ему не менее как следующее:
«…Вы должны приказать им (назначенным пехотным офицерам) быть в расположении каждый день при смене караула, и обучать солдат приемам обращения с оружием, а также передвижениям вперед, направо и налево дабы приучить их маршировать малыми подразделениями.» ( 7*)
Марш в плотном построении, XVIII в.
Выполнение марша и перестроение больших человеческих масс в предписанный порядок требовало бесконечных тренировок. Схема (вверху) показывает, как полк двухбатальонного состава (12 взводов) перестраивается из линейного порядка в атакующую колонну. Рисунок внизу показывает полк после завершения перестроения и готовый атаковать противника. Подобная подготовка оказывала мощное психологическое воздействие на солдат, создавая и укрепляя чувство единства и боевого братства в мере, которую сами обучающие смутно представляли.
Denis Diderot, A Diderot Pictorial Encyclopedia of Trtades and Industry, edited by Charles Coulston Gillespie (New York: Dover Publications, 1959; vol. 1, pl. 67). Facsimile reproduction from original Paris edition of 1763.
Разумеется, в желании Лувуа, чтобы солдаты маршировали должным образом, нет ничего нового; однако история муштры в евро пейских армиях в предшествующие времена остается малоизученной. Швейцарские и испанские пикинеры в построении «ежиком» маршировали под бой барабана,( 8*) стремясь поддерживать возможно более плотный строй и не оставлять разрывов, которыми не преми нула бы воспользоваться неприятельская конница. Другие пехотные подразделения еще с шумерских времен маршировали в строю, одна ко до этого ни одна армия, насколько мне известно, не уделяла этому столько времени – будь то на гарнизонной службе, в походе или при осаде. Лувуа и его подчиненному Мартине удалось добиться своего – постоянная строевая подготовка стала обязательной для солдат, сдавших наряд в карауле. В чем причина их успеха?
Ответ в том, что до Лувуа уже два поколения командиров обнаружили, что муштра делает солдат более послушными и значительно повышает их эффективность в бою. Человеком, установившим новые стандарты подготовки, был Морис Нассау, принц Оранский (1567 – 1625 гг.), капитан-генерал Голландии и Зеландии с 1585 г. и до самой своей смерти, а также других голландских провинций в разные периоды.
Морис был человеком с университетским образованием, специализировавшимся в математике и истории эллинистического периода. В разрешении проблемы борьбы с испанцами в Нидерландах он обратился к истории Рима, и переработал опыт обучения искусству войны, почерпнутый у Вегеция и Элиана( 9*) и других авторов классического периода.
Морис Оранский не подражал слепо римским моделям, а являлся автором трех нововведений, нехарактерных для европейских армий его времени. Одной из них была лопата (римские солдаты обычно обносили свои полевые лагеря земляным валом). Мориц сделал то же самое – и пошел дальше, поручив солдатам окапываться во время осад вражеских городов и укреплений. До него это было несвойственным большинству европейских армий, поскольку отрывать траншею или насыпать земляной вал для укрытия считалось занятием, несущим некий оттенок трусости. При необходимости осаждающая сторона попросту нанимала рабочих из близлежащих селений. Однако для армий принца Мориса лопата была куда более могучим оружием, чем шпага или мушкет. Вырыв систему укреплений по внешнему периметру, осаждающие могли обезопасить себя от нападения сил, пробивающихся на выручку осажденным. Это позволило резко снизить уровень потерь; в то же время войска Мориса методично отрывали укрепления все ближе и ближе к укреплениям противника – пока штурм не становился возможным. Осада приобрела характер инженерного предприятия, т. е. перемещения огромного объема грунта, а основным занятием солдат-работа с лопатой. Тяжелый физический труд возымел еще один эффект, пресекая безделье и разложение, свойственные осаждающим армиям более ранних времен. Принц Морис не оставлял безделью ни единого шанса-в свободное от рытья время солдаты отрабатывали строевые приемы.
Совершенствование систематической строевой выучки было вторым и самым важным нововведением Мориса на основе римского опыта. Он заставил мушкетеров отрабатывать приемы перезаряжания оружия; пикинеры раз за разом отрабатывали правильное положение пик на марше и в бою. Опять же, все это не было в новинку -все армии обучали новобранцев, однако ранее процесс считался завершенным по достижении знакомства с азами предмета. Принц Морис и здесь проявил отличавшую его систематичность: после тщательного анализа сложного процесса заряжания мушкета( 10*) он разделил его на 42 последовательных действий, дал каждому из них обозначение и команду, выкрикиваемую для его выполнения. Его солдат стали обучать одновременному выполнению действий – в результате весь процесс был синхронизирован, и к моменту залпа подразделение подходило сообща. Слаженность залповой стрельбы оказывала на противника шокирующее воздействие, а главное, солдаты производили все действия значительно быстрее и почти никогда не ошибались в последовательности. Таким образом, эффективность ружейного огня значительно возросла, и Морис смог увеличить число мушкетов в соотношении к пикам.
