Очень волновало.
Лорна стояла у подъезда Джон-Джона. Он прошел мимо, не заметив ее. Тяжелый живот тянул ее вниз. Она запыхалась, догнав юношу.
— Джон-Джон!
Он остановился у обочины, поджидая ее.
— Чего тебе?
Лорна не была уверена, что поступает правильно. Джон-Джон настороженно вглядывался в ее лицо.
— У меня мало времени, Лорна.
Лорна прикусила губу. На мгновение под толстым слоем макияжа проступило девчоночье выражение. Если Жанетта не образумится, подумал Джон-Джон, она превратиться в такую же дрянь.
— До меня тут дошли слухи… Я подумала, что тебе нужно сказать.
Он засмеялся.
— Я что, похож на сплетника?
— Нет… это касается твоей сестры. Я имею в виду Киру.
Теперь Джон насторожился.
— Что тебе известно?
Лорна по-прежнему не была уверена, что поступает правильно. Ей бы хотелось завоевать доверие Джон-Джона, но случай, наверное, неподходящий. Она понимала, что Джон-Джон спешит, — Эрл уже сигналил из машины. Ей надо выложить все как можно быстрее.
Она уверяла себя, что ее двоюродная сестра — не выдумщица, поэтому то, что она сообщила Лорне, более или менее соответствует действительности.
— Выкладывай, что знаешь.
Она сказала испуганно:
— Это дело рук Малыша Томми Томпсона.
Джон-Джон вздохнул:
— Дальше.
— Он попадался на педофилии и раньше.
Джон-Джон провел по лицу рукой.
— Ты разговаривала с Моникой?
— Нет. Я узнала об этом от своей двоюродной сестры Карли. Она тоже жила в Бермондси, как и Томпсоны до переезда сюда.
— Полезай в машину!
Он втолкнул ее в салон, и она с трудом разместилась на заднем сиденье — огромный живот стеснял движения.
— Поехали! В Бермондси.
Эрл нажал на газ.
Он не задавал вопроса, что происходит, — скоро и так узнает. С Джон-Джоном просто. Никаких изнурительных дискуссий — иди и делай, что нужно.
Карли жила в уютной квартирке с мужем Колином. Она совсем не походила на свою кузину, и Джон-Джон был рад этому. Если бы ему пришлось выносить присутствие Лорны номер два, то он бы не выдержал.
Хлопоча над кофе, Карли выкладывала все, что ей было известно.
— Я была в вашем районе, когда узнала, что произошло с твоей сестрой. А потом услышала новость по телевизору.
Джон-Джон понял, что она пытается придать сплетням достоверность.
— Раньше я слышала о Томми, если это тот же человек. Томми Томпсона обвиняли в совращении девочки. Скажу сразу: доказать это не удалось. — Говоря это, она воздела вверх руки. — Но семья девочки все равно обвиняла его, и вскоре они с отцом уехали отсюда. Никто не знал куда — в один прекрасный день они исчезли. Но если это действительно тот Томми, то слишком уж большое совпадение.
Джон-Джон задумался.
— Расскажи мне, Карли, все, что ты знаешь о нем. Как он выглядел?
— Очень толстый и чудаковатый. Они с отцом недолго здесь проживали. Кажется, у него было много кукол, и дети ходили играть к нему.
Джон-Джон почувствовал, как его сердце заколотилось.
— Одна девочка созналась, что у них была физическая близость, и всё завертелось. Понятное дело, все соседи обрушились на них, но потом, как оказалось, жалобу забрали назад, — я не знаю, почему. Вскоре после этого Томпсоны убрались отсюда, и разговоры стихли, пока не случилось все это.
— Так ты не знаешь, почему жалобу забрали назад?
Она покачала головой.
— По слухам, из-за того, что девочка сама просила об этом. Насколько мне известно, сейчас они живут у Пристани Канареек в муниципальных квартирах. Их фамилия Роу — вот все, что я знаю.
Ди Бакстер рассматривал фотографии со щемящим чувством. Он никак не предполагал увидеть такое. Кира на них разительно отличалась от милого ребенка в школьном костюмчике. Намазанная косметикой, она выглядела как взрослая женщина. Но особое внимание привлекали ее глаза. Это были глаза опытной женщины. Они обещали многое мужчинам. И она была очень похожа на мать.
Ди Бакстеру казалось, будто его стукнули в живот — у него даже дыхание перехватило. К своему ужасу, он осознал, что не знает, как теперь разговаривать с Джоани.
Если все это означает, что опыт Киры отнюдь не ограничивается игрой в куклы, то Джоани либо находится в полном неведении, либо она талантливая актриса, куда более талантливая, чем Вивьен Ли.
Он еще раз взглянул на фотографии. Он не верил своим глазам.
Жанетта собирала свои скромные пожитки. Она собиралась вернуться домой. По правде говоря, она была рада этому. Джеспер, надо отдать ему должное, сразу понял ее. Если бы он мог, то тоже жил бы в другом месте. Карен — не тот человек, кого хочется видеть ежедневно. Она давно уже превратилась в кошмар для окружающих.
Пока Жанетта возилась с сумкой, мать Джеспера комментировала исчезновение ее сестры.
Не щадя чувств Жанетты, она сказала:
— Девчонки уже нет в живых, не сомневайся, дорогая.
На мгновение Жанетта в отчаянии закрыла глаза.
— Ты что, Карен, совсем рехнулась? Ведь речь идет о моей сестре!
Карен Коупс сочла тон Жанетты слишком грубым.
— Я говорю лишь о том, что слышала, — повысила она голос.
Карен старалась сфокусировать взгляд, чтобы противостоять Жанетте, но у нее ничего не получалось. Больше всего ее раздражало то, что комната стала опрятной.
— Ну, ты, задавака! — Она икнула.
Жанетта не реагировала, зная, что это бесполезно.
— Ты думаешь, у вас все в ажуре? Я слышала, что твою драгоценную мамашу ожидают крупные неприятности. Твоя сестра подвергалась растлению, а она знала об этом.
С одной стороны, Жанетта понимала, что это пьяные бредни. Карен всегда ищет повод для ссоры.
Но с другой стороны, дыма без огня не бывает. В их районе любят посплетничать, и иногда сплетни имеют под собой реальную основу.
Ради Джеспера она готова была оставить оскорбление без ответа. Но она уже с трудом сдерживала себя, чтобы не треснуть эту женщину.
Карен же сочла ее молчание за согласие.
— Что? Нечем крыть? Против правды не попрешь!
— Заткни пасть, Карен!
Карен захохотала так, что вынуждена была прислониться к косяку двери, чтобы не упасть.
— Идешь домой к мамаше-проститутке? Ну, катись!
Жанетта закрыла глаза, чтобы не потерять самообладания. Сама она может говорить про мать что угодно, но для других — это табу.
— Если бы тебе хотя бы половину качеств Джоани, ты бы преобразилась в лучшую сторону, Карен.
Приманка сработала, и Карен была счастлива. Она только и ждала реакции Жанетты, и она ее получила.
— Возможно, у меня много недостатков, но я живу ради детей.
— Твои дети презирают тебя! Ты — посмешище, ты — жалкая пьянь. Когда мужчина пьет — это плохо, а когда женщина — это отвратительно.
Жанетта говорила тихо, но ее слова били наотмашь. Карен знала, что девушка права.
— Моя мать, со всеми ее недостатками, порядочная женщина. И вот еще что: в отличие от твоих детей, мы любим ее. Все, что она делает, она делает ради нас. А о том, что ты живешь ради детей, лучше помалкивай.
— Ах, ах! Джоани — ангел! Но почему тогда пропала твоя сестра?
Жанетта не уйдет отсюда без скандала. Карен настроилась на это. Эта девчонка — как все. Все они считают себя порядочными людьми, хотя на самом деле ничем не лучше ее.
Смешно, но эта гордячка Джоани мнит из себя королеву, не меньше. Ишь, как она вырядилась незадолго до исчезновения Киры. Понятное дело: работа языком хорошо оплачивается! Но она, Карен, никогда не опустится до такого. Ее дети — от законных мужей. Или от почти законных, но это не меняет дела. Да, она любит пропустить рюмочку-другую, но проституткой ее никто не назовет!
А еще она слышала, что Джон-Джон собирается купить дом. Кого он из себя корчит? Кого корчат из себя все эти Бруеры, включая Жанетту?!
— Ты бы лучше попридержала язык, Карен!
Она засмеялась.
— Что, правда колет глаза? Да, и по поводу твоей сестры… Возможно, вы сами избавились от нее, а?
Жанетта крепилась изо всех сил. Она понимала, что завтра Карен и не вспомнит о своих словах, что она для Карен как красная тряпка для быка, что по-другому Карен разговаривать просто не умеет, и ее детям попадает куда чаще, чем самой Жанетте. Но обида рвалась наружу, требовала выхода.
— И почему это карты не подскажут, где находится ее распрекрасная девочка? Она ведь целое состояние сколотила на гаданиях! Пусть по Таро узнает, куда делась Кира. — Карен продолжало нести.
Жанетта побагровела от гнева. Мать Джеспера до сих пор цела, потому что только она — мать Джеспера. Это — единственная причина. Другую женщину она бы давно размазала по стенке.
— А ты, потаскушка, тоже окончишь на панели. Для вас это плевое дело. Проституция в семейке Бруер давнишний бизнес: даже твоя бабка торговала телом. А ты ставишь себя выше меня! Ну, скажи мне: кто твой папаша? Никто из вас не знает своих корней. Вы — жалкие ублюдки, помои общества. — Карен зажгла сигарету, глубоко затянулась и спокойно продолжила: — Ну а с Кирой… Ее прибили — это точно, девчонка никогда не вернется домой.
