Северн отошел от камина с каменным выражением лица.
- Прошу прощения, - холодно процедил он. - Мерседес, вы знаете, что можете рассчитывать на меня, если то, что вы услышите, вам не понравится. Я всегда к вашим услугам.
Он коротко поклонился и покинул гостиную, умышленно пройдя мимо Колина так близко, что едва не задел его.
Колин подошел к окну. Он стоял там молча, пока не убедился в том, что Северн вышел из дома.
- Очень неприятный тип, вам не кажется? - сказал он. - Он делал вам какие-нибудь предложения?
Сейчас Мерседес больше всего хотелось, чтобы миссис Хеннпин внесла в гостиную чай. И не потому, что была уж очень голодна или хотела пить. Она совершенно потеряла аппетит, а во рту было так сухо, что она все равно ничего не смогла бы проглотить. Просто чашка чаю сейчас бы заняла ее руки. А то они бесполезно теребили складки платья, и она могла лишь слабо надеяться, что Колин этого не заметит. Ей даже думать не хотелось о том, как он истолкует ее нервозность.
- Да, - ответила она. - Северн сделал мне одно предложение.
Бровь Колина поползла вверх.
- Ну и...
- И это останется между Северном и мной. Он сдержанно улыбнулся:
- Значит, вы не дали ему окончательного ответа. - Уверенный в том, что все так и было, он продолжал:
- А это значит, что вы сначала хотите послушать, что предложу вам я.
- Это значит лишь то, что я сказала. Мое отношение к Северну вас совершенно не касается.
Но, как заметила Мерседес, ее прямота не только не разозлила Колина, но даже вызвала на его лице некоторое одобрение. Похоже, он готов был ей аплодировать, если бы не побоялся, что это может показаться неуместным. Это слегка смягчило ее.
- Но если вам есть что сказать, я тоже вас выслушаю. Как я понимаю, ваше присутствие здесь означает, что вам не предъявлено обвинение.
Он кивнул:
- К большому неудовольствию вашего кузена, шериф на этот счет имел вполне определенное мнение. Не может быть никаких формальных обвинений без доказательства того, что граф мертв. Тем не менее шериф дал ему кое-какие советы, и поэтому Северн притащил в Уэйборн-Парк своих людей, надеясь найти то, чего не нашел вчера. Мистер Паттерсон сочувствует Северну и не отвергает вопрос об исчезновении графа как не заслуживающий внимания, но ясно, что он хочет провести свое собственное расследование. Кажется, он хорошо знает свое дело. Не принимает объяснений Северна без доказательств, но и не отвергает их совершенно. На мою голову нацелено достаточно подозрений. - Он дотронулся до своего горла. - Веревка, наброшенная на мою шею, вот-вот затянется.
Мерседес немного побледнела, представив себе эту картину. Она медленно опустилась в кресло и положила руки на колени.
- Но если вам не предъявлено обвинение, разве вы не можете свободно уехать?
- Не совсем. Мистер Абернэйти, мой поверенный, говорит, что я мог бы нанять адвоката для защиты, но это спорное дело. Я уже согласился твердо придерживаться указаний мистера Паттерсона.
Она помрачнела.
- Значит, вы не можете уехать?
- Скажем так, на ближайшие шесть недель я обещал быть относительно послушным узником вашей прекрасной страны.
- Шесть недель, - глухо прошептала она. - Как же вы это выдержите? А как же ваш корабль... команда?
В его улыбке промелькнула ирония. Он отошел от окна и сел в кресло, в котором только что сидел Северн.
- Ваше сочувствие ко мне должным образом замечено, - сказал он. - Но не пришлось бы вам пожалеть о нем! Боюсь, вам трудно будет остаться великодушной, когда вы дослушаете меня до конца.
Мерседес гордо подняла подбородок, услышав, что он усомнился в ее искренности.
- Возьмите свои слова назад, - заявила она, - прежде чем будете продолжать. Я надеюсь, что вы просто шутите.
- Это уже лучше, - одобрительно сказал он. - Что же касается шуток, то вы сейчас одну из них услышите. Моей тюрьмой будет Уэйборн-Парк.
Из груди Мерседес вырвался вздох изумления.
- Как, вы будете здесь? Вы хотите сказать что они оставляют вас здесь? В Уэйборн-Парке? - Она почувствовала легкое головокружение. - Не могу поверить, чтобы Северн мог разрешить такое. Вы уверены, что правильно поняли, что вам сказал мистер Паттерсон?
- Может, я позвоню насчет чаю? - со степенной учтивостью спросил Колин. - Не хотите? Тогда что-нибудь покрепче? Нет, нет. У вас такой вид, будто вы готовы бросить мне все это в лицо.
Мерседес была совершенно сражена тем, что он прочел все ее мысли. Она попыталась подчинить выражение лица своей воле и впредь быть более сдержанной.
- Как это произошло?
- Вы совершенно правы, догадываясь, что Северн не одобрял этого решения, - сказал Колин. - Он, оказывается, вообще не участвовал в обсуждении. У мистера Абернэйти все бумаги о том, что между Уэйборном и мною заключено пари, были в порядке: расписки очевидцев, а также свидетельства кредиторов, ясно показывающие, что в случае проигрыша граф никак не смог бы расплатиться без конфискации поместья.
- Много же вам всего удалось собрать! - холодно заметила она.
- Мой человек начал работать с того момента, как Уэйборн бросил свой последний вызов. В любом деле мне нравится быть заранее готовым ко всем неожиданностям.
- И все-таки это кажется довольно подозрительным, вы не находите? Вполне можно поверить, что вы специаль-но привели в порядок все дела в ожидании именно этих событий, организатором которых сами и являетесь.
Колин посмотрел на нее с изумлением.
- И вы туда же? - спросил он. - Северн сказал буквально то же самое!
Он знал, что ей не понравится это сравнение с Северном. Он постарался не показать виду, но ее отчаянные усилия скрыть свое огорчение позабавили его.
- Как только Абернэйти показал мистеру Паттерсону, что все документы в порядке, шерифу ничего не оставалось делать, как признать, что я имею право на временное владение Уэйборн-Парком. Это довольно неуклюжий компромисс в лучшем случае. Но если только на шесть недель, то это вполне терпимое неудобство.
Терпимое для кого? Вот что хотела бы знать Мерседес. Она перестала терзать зубами свою нижнюю губу и буквально прикусила язык, чтобы не задать этот вопрос.
- Я останусь в Англии, доступный для судьи и властей, чтобы они в любой момент могли допросить меня, пока будут продолжаться поиски вашего дяди. В то же время мне будет предоставлена возможность оформить Уэйборн-Парк на мое имя законным путем. Через шесть недель, если местонахождение вашего дяди не будет определено, мое прошение о праве владения Уэйборн-Парком будет готово для рассмотрения в суде.
- - Значит, вы пока не настоящий владелец поместья, - сказала она.
- Нет. Но и вы тоже не владелец. - Он увидел, как при этих словах плечи ее опустились. - И у вас нет возможности получить его.
- Вы не только вонзили в меня нож, - сказала она спокойно, - но и повернули его.
- Я не нахожу в этом удовольствия. По крайней мере это была правда. На лице у него было стоическое выражение, но никак не злорадство.
- А как же притязание Северна на Уэйборн-Парк?
- Как вы вчера заметили, это действительно претензия его отца, если он будет ее предъявлять. У меня создалось впечатление, что граф Розфилд не столь страстно, как его сын, желает получить это имение. Ничего определенного на этот счет не было сказано, но что-то в манере Северна позволило мне сделать такое предположение.
- Я уже говорила вам, что это имение потребует больших денежных затрат. Граф Розфилд более уравновешенный человек, чем его сын, и гораздо более осторожный.
- А может быть, отец Северна знает не обо всех ценностях Уэйборн-Парка?
Несмотря на все свои лучшие намерения, Мерседес сразу же ощетинилась:
- Что вы имеете в виду?
- Думаю, вы знаете. Вы сказали, что Северн сделал вам деловое предложение. Не нужно долго думать, чтобы понять, что он хочет заполучить вас.
- О да, Северн выражался яснее ясного, - сказала она.
- У меня тоже есть к вам предложение.
Мерседес замерла. В голове пронеслось, что уместнее всего дать ему пощечину, но эта мысль тут же исчезла. Она поняла, что просто не может сделать этого. Она питала отвращение к побоям как средству выражения чувств.
- Я слушаю вас, капитан Торн.
Колин изучающе смотрел на нее своими темными мер-цающими глазами. Он залюбовался ее волосами, гладко зачесанными назад. Заплетенные в тугую косу, они изменяли форму ее глаз, придавая им соблазнительный вид. Черты ее были ясны и спокойны, хотя он и подозревал, что это спокойствие давалось ей нелегко. Он заметил, что она необычайно бледна. Неестественный румянец, который бросился ему в глаза во время ее разговора с Северном, давно исчез. Ее длинные темные ресницы были полуопущены, затеняя выразительные серые глаза. Ей как-то удалось справиться с собой и не кусать нижнюю губу: по этой ее привычке сразу можно было узнать, когда она озабочена, или не в духе, или просто задумалась.
