— А как же она?
— Она тоже в охранении была. За пять минут до меня в подвал спустилась. Едва вытащить успел. Вот такой цирк-зоопарк получился.
— Любопытно, — протянул Леший, и я понял, что он себе что-то там шифрует. Видать проскальзывала кое-какая информация.
Спросить я ничего не успел. Из-за очередного поворота прямо на нас выскочил доктор. Как и санитар, он уже успел переодеться, лицо его больше не скрывала марлевая повязка. Что осталось неизменным, так это плотно сидящая на голове самодельная белая бандана да поблескивающие на носу большие очки в роговой оправе.
— Ну что, проведали? — врач по-приятельски улыбнулся. Видать по нашим лицам, оружию и снаряжению сразу смекнул, что перед ним совсем не пешки, а фигуры, равные ему по значимости и рангу.
— Проведали, — я кивнул и постарался, чтобы медик не проскользнул мимо нас. — Как состояние Орловой? Что скажете, доктор?
Врач притормозил, понимая, что от беседы не отвертеться, поправил очки и довольно уверенно ответил:
— Организм молодой, крепкий, так что все будет нормально. Хорошо, что мы с самого начала знали тип отравляющего вещества. Тот парнишка, что вместе с младшим сержантом ее принес… Он-то и рассказал. А то ведь знаете… — доктор горько вздохнул. — В той круговерти… Раненых было человек сорок. А я один. Мог ведь и не разобраться. — Врач виновато потупил взгляд и добавил: — Да, скорее всего, и не разобрался бы. Я ведь хирург, а не военный токсиколог. А кроме того кому в голову могло прийти, что сейчас откуда-то всплывет нервнопаралитический газ.
— Нервнопаралитический? — с интересом переспросил Леший.
— Ну да, — подтвердил врач. — Какой точно не знаю, но симптомы все, как говорится, налицо. Я в справочнике проверял. Выделения из носа, помутнение зрения, затрудненное дыхание, усиленное потоотделение, тошнота, судороги.
— А это точно газ? — продолжал допытываться Загребельный. — Может, она эту гадость проглотила? — Тут подполковник перевел взгляд на меня. — Макс, ты не видел, они там случаем ничего не ели?
— Газ это, — я уверенно кивнул. — Точно газ. Сам надышался. Не окажись под рукой противогаза, можно было ставить богу свечку. Вот такой цирк-зоопарк, дружище.
— Странно, — задумчиво протянул Леший.
— Что тебе странно?
Подполковник почесал затылок и признался:
— Да понимаешь ли, было уже несколько случаев… Кентавры, тварюки эти хитрющие, удумали отравлять продукты. Сцапают кого-то из наших, сожрут, а если у человека рюкзак был, а в нем еда без упаковки, то они ее всю в отраву превратят. Знают, сволочи, что у нас продовольствия в обрез и некоторые из особо изголодавшихся не побрезгуют и такой добычей. — Дойдя до этого места, Загребельный скривился от не очень приятных воспоминаний. — Видал я одного такого бедолагу. Симптомы точь в точь как вы, доктор, описываете. И сопли, и блевотина, и паралич. Он прямо у нас на руках умер, не донесли до лагеря.
Леший еще не закончил свой рассказ, а на меня как ушат холодной воды выплеснули. И прозрел я от этого вмиг. Холера меня забери, думаю — макароны! Разведчики ведь варили макароны! Нашли кастрюлю, слили туда воду из фляжек, сыпанули с килограмм сухого деликатеса и поставили на огонь. Как только вода стала нагреваться, как только пошел пар… Пар! Господи милостивый, это же пар, испарения той ядовитой дряни, которой наши враги измазали мешки с сыпучкой. Вот почему в магазине не было продуктов в герметичной таре. Эти многолапые уроды все их выгребли. Чтобы, значит, наверняка, чтобы мы жрали только ту приманку, которую они для нас оставили. Подбросили ее как яд для мышей или тараканов. Вот сволочи! Вот гниды! А потом они бы пришли и преспокойно взяли свою добычу, свое мясо, меня, Лизу, Нестерова, Пашку. Я захрипел, зарычал, затрясся от гнева и злобы.
— Ты чего? — Леший с доктором смотрели на меня выпученными от удивления глазами.
— Я знаю. Я все понял, — выдохнул я в ответ.
— Что понял?
— Понял, откуда взялся газ.
— Ну, и откуда? — лицо Лешего выражало сосредоточенность и неподдельный интерес.
— Это испарения той самой дряни, о которой ты говорил.
Тут я более или менее подробно изложил свою версию всего происшедшего сегодня днем. Даже не забыл упомянуть о шоколадке, пропитанной радиацией. Пока я говорил, оба моих собеседника стояли молча. По всей видимости, каждый из них пропускал мой рассказ через фильтр собственных знаний, догадок и подозрений.
— Вполне возможно, — когда я закончил, доктор кивнул. — По крайней мере это объясняет почему вы с Лизой сумели выжить. Окажись в подвале настоящие боевые отравляющие вещества… этого разговора у нас бы не состоялось.
— А как твой Гейгер? На шоколадку среагировал, а внутри магазина молчал что ли? — Загребельный напомнил мне Нестерова, сыскаря, занятого сбором улик.
— Наверху, в торговом зале, молчал. А что уж там было в подвале… этого я не припомню. Не обращал я тогда внимания на такие детали. Не в том состоянии, знаешь ли, был.
— С шоколадом как раз все понятно, — проинформировал нас доктор. — Рыхлый, аморфный продукт. Радионуклиды впитывает за милую душу, как губка воду. Кентавру стоило просто несколько минут подержать его у своей кожи.
По уверенности, с которой были произнесены эти слова, я сразу понял, что очкарик довольно прилично осведомлен о нашем главном противнике. Откуда? И тут в памяти всплыла та картонная коробка, которую вчера вечером демонстрировал мне Крайчек в своем кабинете. В ней лежали эти странные штуковины, добытые из тел кентавров. Выходит, местные космозоологи их время от времени препарируют. Пытаются, так сказать, утолить свой исследовательский голод. Естественно, в первых рядах Нина, а кто рядом с ней? Кому еще интересно копаться в потрохах инопланетных бестий? Вполне вероятно, что вторым в списке исследователей стоит один очкастый хирург.
— Доктор, вы участвовали во вскрытии кентавров? — спросил я напрямик.
— Участвовал, — как мне показалось, в голосе медика даже послышалась гордость.
— И как вам гипотеза моего друга? Где кентавры яд брали? Готовят что ли?
— Это вряд ли, — врач улыбнулся. — Они еще не на той стадии развития, чтобы освоить изготовление ядов.
— Тогда что это такое? Что убило наших людей? Чем мы с Лизой надышались?
На несколько секунд медик задумался, помял пальцами подбородок.
— Возможно такой эффект может дать соединение нескольких ферментов, не взаимодействующих между собой в обычных условиях. Судя по концентрации фосфора, это, скорее всего, выделения семенных желез и…
Я вдруг ощутил такой позыв тошноты, что весь передернулся. Тело прошиб озноб, а из области живота стал стремительно подниматься скользкий, будто шевелящийся сгусток.
— Спасибо, доктор, я пойду.
Произнести эти слова стоило невероятных усилий, но я их все же выдавил. После чего пулей кинулся по коридору и чуть не высадил дверь санчасти. Выскочить на свежий воздух я никак не успевал, так что попавшийся на пути общественный туалет оказался весьма кстати.
Я долго отплевывался, стараясь избавиться от вкуса блевотины. Фух, давно со мной такого не случалось. И чего это вдруг?
В дверь кабинки забарабанили.
— Э, хлюпик, ты тут?
Леший. Вычисли все-таки, следопыт, блин. Я отдернул шпингалет и толкнул дверь. Загребельный стоял, облокотившись о стену, и лыбился во все двадцать четыре зуба.
— Полегчало? — спросил он.
— Ты представляешь, чем мы дышали?
Я проковылял в соседнюю комнату, где стояли баки с водой. Взял болтавшуюся на веревке кружку, наполнил ее и прополоскал рот.
— Ой-ой-ой, какие мы нежные стали, — Леший прошел следом.
— Да это все равно, что у этих тварей отсосать! — проревел я, давя новый позыв тошноты.
— Ладно, успокойся. На, вот, — Леший отстегнул от пояса флягу и протянул ее мне.
Я вопросительно поглядел на приятеля.
— Спирт. Осталось еще маленько. Как раз то, что тебе сейчас надо. Продезинфицируй желудок, а заодно и мозги.
— Годится, — я с благодарностью принял флягу и сделал один большой глоток. Огненная жидкость потекла по горлу, выжигая инфекцию пусть даже и мнимую. — Порядок.
— Глотни еще. Один глоток тебя не возьмет.
— Мне довольно, — я отрицательно покачал головой. — Не хочу, чтобы на совещании от меня разило как от пропойцы.
— Ах, да, совещание… — Загребельный поглядел на часы. — Мы тут уже почти час. Может уже и идти не стоит?
— Все нормально. Мы делом занимались. Общались с доктором по очень любопытному вопросу.
— Если у благородного собрания возникнет желание выслушать эту нашу информацию, докладывать буду я, а ты постоишь за дверью, — Леший гаденько хихикнул.
— Остряк. Пошли, давай. Время-то идет.
* * *
Освещая себе путь карманным фонариком, мы поднялись по лестнице в правом крыле штаба и прошагали по неширокому, погруженному во мрак вестибюлю.
