– Ты цел? – улыбнулся ему Автолик. – И у меня ни царапины.
Он без устали бил из своего лука, сбивая готовящихся к абордажу дейев. Длинные стрелы с лёгкостью пронзали похожие на водоросли одежды морских даймонов.
Подошёл Калиган, опираясь на обломок гарпуна и сжимая свой длинный меч одной рукой. У Марка возникла безумная идея.
– Калиган, я должен прорваться на галеас! Там в трюме полно рабов… они могут перейти на нашу сторону, понимаешь?
Учитель-следопыт смерил его неодобрительным взглядом.
– Тебя убьют прежде, чем ты ступишь на палубу.
– Не убьют! Я нужен Акафарте и Асамару.
– Тогда свяжут и бросят в трюм. Оставь эти глупости, Маркос.
– Я миротворец, и у меня Логос! – яростно заговорил Марк, злясь, что у него нет времени раскрыть Калигану свой замысел более убедительно. – Этот меч способен рассекать оковы: и железные, и духовные. Я освобожу гребцов, и вместе с ними мы захватим галеас!
Калиган посмотрел на него со скепсисом, но ничего не ответил, так как вражеский корабль подходил к «Вольному» уже впритык.
– Я помогу тебе, Маркос, – раздался за спиной мягкий голос Никты. – Только забудь о мече. Не Логос делает тебя миротворцем.
Марк обернулся к ней, но уточнить, как она собирается ему помочь, не успел. Хранительница бросилась к уцелевшей мачте и ловко полезла на самый её верх.
Убрав вёсла и приподняв абордажные трапы, галеас становился борт к борту «Вольного». С вражеского корабля доносилось злобное рычание и горели мёртвым огнём гнилостно-зелёные глаза дейев. В эту секунду идея с прорывом на вражеский корабль показалась Марку безумной затеей. Лезть на возвышающийся борт под сабли и багры мог только обезумевший самоубийца.
«Спаситель, дай мне сил, дай мне отваги…» – попытался взмолиться Марк, но даже на это времени у него не осталось.
– Поднять копья! – приказал Калиган.
Вовремя, потому что дейи, не дожидаясь команды, с рёвом прыгнули на борт «Вольного». Первые из них тут же напоролись на четырёхгранные острия копий, но даже пронзённые они в ярости потянули когтистые лапы к изумлённым матросам.
– За борт их, за борт! – закричал Калиган.
А с галеаса прыгали новые и новые дейи, с треском приземляясь на многострадальную палубу «Вольного». Сабли и широкие абордажные тесаки нелюдей крушили щиты и рассекали головы. Трое или четверо южан пали сразу, остальные попятились от борта. «Я должен прорваться на галеас», – постановил себе Марк, унимая разбушевавшиеся чувства, но как осуществить такой прорыв, пока что не представлял. Готовясь встретить первого нелюдя, он подхватил деревянный щит и поднял Логос над головой. И только тёмная тень, промелькнувшая в прыжке с мачты на мачту, на миг привлекла его внимание.
***
«Как бы сейчас поступил Эфай? Что он бы сделал против надвигающейся громадины?»
Никта тщетно пыталась найти ответ. Эфай никогда не воевал на море, как и она. Как и она, он ничего не смыслил в абордажной схватке.
«Напрасно думаешь о нём, хранительница секретов. Не пытайся думать умом учителя. Это не путь Посвящённого. Прекрати подражать учителю. У тебя свой путь».
Она глядела на заполненный морскими нелюдями борт вражеского галеаса – жуткую рычащую массу, но страха перед ними не было. Страх хранительницы был совсем иным. Страх перед бездной – но не той, которая под ногами, а той, что простирается над головой. Бездна ответственности, призвания, чаяний и надежд, возложенных на таинственное звание – Посвящённая. Бездна, грозившая обрушиться всей необъятной вселенской массой на её плечи, растереть в пыль и развеять по ветру.
«Не страшись этой бездны. Она не враг. Она – твоя сила. Поднимись к ней. Соприкоснись со вселенной твоего Творца. Воспари над всем, что именуется словом «невозможно». Нет никакого твоего опыта, твоей памяти, твоего прошлого. Есть только ты и это мгновение – твоя жизнь, твоя вечность».
Никта ринулась вверх, хватаясь за тросы и обрывки парусов. Помогала сноровка, приобретённая в лесах Спящей сельвы. Достигнув верхней поперечины мачты, хранительница осторожно поползла, слыша внизу крики завязавшейся драки.
Выждав момент, когда мачты двух кораблей стали вровень, она вскочила и, пробежав по трясущейся перекладине, перепрыгнула на толстую балку мачты галеаса. Под ней, на двадцать локтей ниже, располагалось огромное «воронье гнездо» – наблюдательный пост командования корабля. Ни покрытый зелёными морскими одеждами вожак-дей, ни приставленный Хадамартом архидаймон в бугристых доспехах не заметили угрозы, увлечённо наблюдая за абордажной свалкой.
Выхватив из-за спины свой слабоизогнутый меч, Никта съехала вниз по тросу. В последний миг вожак-дей успел поднять голову, почуяв человека, но тут же повалился от сильнейшего удара, перерубившего его шею. Следующий взмах – архидаймон успел обнажить клинок, но так и застыл с ним, обезглавленный с одного удара. На дерзкую воительницу бросились сразу три морских даймона, выхватывая с рёвом кривые ножи; их встретили неуловимые, сливающиеся росчерки меча хранительницы. Один и второй нелюдь молча повалились, рассечённые от шеи до паха, третий успел отскочить, громким рёвом предупреждая об опасности, и сразу осел, пронзённый молниеносным выпадом.
Столпившиеся внизу дейи задирали головы, пяля гнилостно-зелёные глаза на опустевший в одно мгновение командный пост. Момент короткого замешательства упускать нельзя! Спорхнув смертоносной тенью на палубу, хранительница лихо разрубила попавшегося под руку дейя с топором, крутанулась, спутывая и подрезая другого, и заплясала в боевом танце, извиваясь среди набегающих нелюдей в зеленоватых одеждах.
«Вот теперь – вперёд, Маркос. Я освобожу тебе дорогу».
Память Фарана ожила и рванулась на волю ураганным вихрем. Только тот, кто прожил в пустыне достаточно долго, знает, что Фаран не всегда тих и безмятежен. Очень редко, когда спускаются буйные ветры с Гор южных ветров, пустыня оживает, и горе путнику, оказавшемуся без укрытия. Песчаный смерч всё сметёт, всё перемелет, ему нипочём и стотысячное войско, и высшая магия.
Смерчевой вихрь меча хранительницы разил яростных, закалённых в морских битвах дейев как тупоголовых арпаков, усеивая палубу хрипящими телами, заливая всё вокруг мутно-зелёной кровью. Кто-то попытался бросить сеть, но она накрыла лишь другого нелюдя. На секунду, на долю секунды, на кратчайший миг хранительница оказывалась раньше вздымающейся сабли или тесака дейя – подрубленный морской нелюдь ещё качался в изумлении, когда ученица Фосфероса бросалась к следующему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
